в Чистую Ночь гурьбой уходить веселее. Так, Зу?
— Наверное, наоборот, — пробормотала гремлинша, глядя на свои сапоги. — Мин все же не отсюда родом. Пусть лучше о нас там другим даркам порасскажет. Должен же кто-то знать.
— Мин вполне наш. А о нас оборотень расскажет. У нее с говорливостью даже получше,
— успокоил соратников Дри.
— Уж я расскажу о вас, об рахитичных тупоумах, — посулила Лоуд. — Я так расскажу…
— Всё. Уже решили, — отсек Мин ненужную тему. — Что там у нас с маневром получается?
* * *
Смотреть на артиллериста Леди не желала, сидела, сверхтщательно протирала барабан оставшегося в одиночестве револьвера. Блэкх с любопытством принюхивался к ветоши и разглядывал детали оружия. Интересно, можно бульдога использовать во вспомогательных стрелковых частях?
Мин понял, что думает ерунду и сказал:
— Жаль, что «Смит-Вессон» один остался. Качественный был ствол.
— Балбес, — буркнула Леди, явно не револьвер имея в виду.
— Не надо, Кать, — попросил полукровка. — Так уж сложилось. И я никогда не рассчитывал жить вечно.
— Да? Оригинал какой. Мне так Дашке и остальным сказать? «Он не хотел жить вечно, сунул башку под пулю и велел этот случай не обсуждать»?
— Но я же еще не сунул, — счел нужным уточнить Мин. — Кроме того… Давеча ночью… ну… То как предупрежденье было. Вот там вышло бы глупо, это да. А так хоть какой-то смысл. У меня такое предчувствие.
— Вот тут я не совсем уловила, — немедленно оторвалась от газеты валяющаяся на спальнике Лоуд. — Нет, про предчувствие понятно — шепот Чистой Ночи и всякая такая поэтичная шмондюковина. В том Логос-сморкач вам в помощь. Но что тогда ночью приключилось? Я, между прочим, была при деле, охраняла «какашку» и ужин, и если чего пропустила, не по-товарищески от меня утаивать…
— Увянь и газетку читай, — зарычала Катрин. — Я тебе потом расскажу. Если захочешь.
— Не по-джентельменски, вы, Светлоледя, себя ведете в великий момент, когда наш канонир самоубиться собрался, — объявила оборотень и сделала вид, что читает свою ерунду.
— Собственно, я непременно погибать не намерен, — запротестовал Мин. — Бой, конечно, тяжелый будет, но ведь еще не факт, что… У меня, между прочим, опыт.
— Это другой жанр, придурок, — буркнула главная шпионка. — В нем опыт краткий и одноразовый.
— Вот вы про одноразовости говорите, а в жизни… — вновь встряла Лоуд.
— Ты помолчишь сейчас или нет? — взбеленилась Катрин.
— Я, можно сказать, молчу. Нечего на меня орать, — кротко попросила оборотень. — Сказали читать газетку, я читаю. Но тут вроде как про тебя и довольно любопытно.
— Про меня всякую херню в каждом газете пишут, — поморщилась Леди.
— Я херню не читаю, я «Панч» читаю, — напомнила Лоуд. — Между прочим свежий выпуск и с внезапными картинками. Офигенными до полной загадочности. И, похоже, загадки тебе адресованы.
Оборотень переместилась к импровизированному столу и развернула газету под командирской лампой.
— Это что, я? — с некоторым удивлением уточнила Катрин.
— Вряд ли по Лондону бродит еще одна этакая ненормальная странность, — справедливо заметила оборотень.
На карикатуре была изображена дама, облокотившаяся о надгробный камень. Вид у дамы был задумчивый, волосы торчали малоприличным дыбом, который можно было счесть следами стрижки, шляпка чучела была нахлобучена на край надгробья, на коем было начертано: «Память Балаклавы». Под мышкой у дамы красовалась пара небрежно зажатых огромных револьверов, опиралась красавица на гигантский мушкет. Подпись под картинкой гласила: «Каждая вдова вспоминает свое».
— Фу, глупость какая. И ни разу не смешно, — фыркнула Катрин. — Но намек действительно чудной.
— Так, а какие тебе еще намеки делать? И так вон как изощрялись, чтоб в границах пристойности остаться, — Лоуд потыкала ногтем в корсаж рисованного персонажа, вроде бы откровенно разодранный, но тактично прикрытый.
— Безобразно намалевано. В жизни я все же чуть получше, — самокритично заявила Леди. — Отчего это ноги такие кривые?
— Все усердие на оружие пошло, — Мин указал на рукояти револьверов, — вон как угадывается изгиб характерный. А на прикладе мушкета главное сообщение.
— Да, «ежед. 16–18» это явно не калибр ружья, — согласилась Катрин. — Допустим, о могиле Тиффани могла парнишке рассказать, но в чем смысл внезапного приглашения?
— Засада! — вдохновилась Лоуд. — Я схожу. Прижали нашего Шерлю, пытали, запугивали и искушали неприличными женщинами. Я его великодушно спасу. Или прирежу. По обстоятельствам.
— Что ему понадобилось? Вроде неглупый парень. Если провокация, то весьма странная. Ладно, это подождет. Сейчас иное на повестке дня. Мин, ты к этим?
— Надо же дошлифовать и рабочие группы захвата наметить, — вздохнул артиллерист и пошел готовить правильное самоубивание.
— Катастрофа, — вздохнула Катрин.
— Еще бы. Ведь такой ловкий, начитанный и местами умный артиллерист у тебя имелся. И когда ты еще такого умельца подберешь, да заставишь правильно начитаться и нос сморкать.
— Тебе сказать что сейчас ирония неуместна, или просто врезать?
— К чему этакие крайности? — запротестовала Лоуд. — Просто скажи, чего делать будем.
— Это я тебя спрашиваю — чего делать?
— Опять я? Ну, ладно. Вот ты знаешь, как нежно я Логоса обожаю. Но тут и без него вполне очевидно: имеется у нас Он и Она. Кого-то из них нужно убрать. Тогда все мигом наладится.
— Предлагаешь тебя завалить? — заинтересовалась Катрин. — В принципе, неглупая идея.
— Не смешно. Я — Оно, это все знают. А тут ситуация прозрачна: Мин зацепился за девицу, а она наоборот. Слюни, вздохи, дружба и возможность в будущем, как его правильно по-ученому… пролюбодеянства.
— Не надо подробностей, я поняла, — заверила Светлоледя. — Полагаешь, дело в личных отношениях? А классовая подземная солидарность и прочая идеологическая составляющая особой роли не играет?
Лоуд объяснила, где в данном случае видали ту подземную солидарность. Ранее Енот к самоубиению склонен не был, маневр свой понимал верно, и к «камикадзам» относился критически. А теперь полный шмондец, враз все с лап на уши встало. Понятно, что здесь личное. Хотя, шайку недоростков все равно немного жаль. Но красотку Зу необходимо валить. Тогда Енот живенько протрезвеет. А для правильного трезвления нужен план…
…Катрин выслушала и спросила:
— Ты об иезуитах что-то слыхала?
— А как же. Карл о них упоминал, но
