что ее не оставляет тревога по поводу Дома тени.
– Зато мы нашли кое-кого другого, – сказала Кетура, возвращая мое внимание к встрече.
– Какую-то важную птицу? – спросил я, поворачиваясь к ней.
Кетура поморщилась, словно почуяла что-то зловонное.
– Думаю, тебе захочется с ним поговорить.
Выглядел Кайрис ужасно. Признаюсь, меня бы раздосадовало, если бы после нескольких часов допросов, которые учинили ему подчиненные Кетуры и Вейла, он выглядел иначе.
Его камера имела зарешеченную дверь. Луч лунного света падал на лицо Кайриса. Бывший соратник щурился на меня распухшим глазом.
– А-а, – криво усмехнулся он; это была жалкая пародия его прежней улыбки. – Приветствую. Боюсь, я вряд ли окажусь тебе полезным. Я им уже все рассказал.
– Догадываюсь.
Я сел на стул напротив двери, уперев локти в колени. Вошедшая Орайя осталась у стены, скрытая тенями.
Мне понравилось, как у Кайриса вытянулось лицо при виде меня. Орайе тоже понравилось. Я это сразу почувствовал.
– И что теперь? – спросил он. – Пришел собственноручно меня казнить?
Он встал, словно приготовившись встретить смерть на ногах.
– Нет, – фыркнул я. – Я слишком ценю свое время, чтобы заниматься подобным.
На лице Кайриса промелькнуло замешательство.
– Кетура и Вейл хотели тебя казнить, – сообщил я и кивком указал на Орайю. – И твоя королева хотела тебя казнить.
До чего же кровожадная у нас королева!
– Но я сумел их отговорить.
– Ты… – ошеломленно произнес Кайрис.
– Мне хотелось увидеть выражение твоего лица, когда ты услышишь, что тот, кого ты предал, спас тебе жизнь, – сказал я. – И еще мне хотелось убедиться, что ты понял: это не жест милосердия. На самом деле таким жестом была бы твоя казнь по желанию королевы.
Я встал. Мой силуэт бросал тень на фигуру Кайриса. Я возвышался над ним. Он не был низкорослым, но сейчас выглядел почти карликом.
Пожалуй, он и был карликом. Не внешне. Внутри.
Да и мог ли он быть иным?
Кайрис всю жизнь провел в страхе. Он научился выживать, сгибаясь так, чтобы помещаться во все клетки, куда его вгоняли. На время он сумел превратиться в кого-то большего.
На время.
Но едва он понял, что может снова стать рабом, ему уже было не удержаться. Ничто, никакие сокровища не могли вытеснить этот страх.
Я понимал причины его поведения. Не знаю только, на пользу себе или во вред.
Кайрис опустил глаза. В них был стыд. Неподдельный стыд.
– Я заслуживаю казни, – сказал он.
– Заслуживаешь. И потому тебя не казнят.
Я запрокинул голову и улыбнулся ему. Широко, чтобы он видел мои клыки.
– Думаю, однажды ты можешь пригодиться. А пока тебя запрут в Тазраке. Посидишь там лет десять, а может, и все сорок. Если я решу, что ты мне зачем-то нужен, встретимся снова. Те, кому надо доказывать свою пригодность, – самые полезные.
Кайрис снова на меня посмотрел. У него округлились глаза. Он открыл рот, но не произнес ни слова.
– Если ты раздумываешь, стоит ли меня благодарить, отвечу: пожалуй, нет.
Он закрыл рот, но через несколько секунд все-таки произнес:
– Спасибо.
Я усмехнулся и собрался уйти, но Кайрис вдруг спросил:
– Ты правда думаешь, что потянешь это?
Я остановился. Мы с Орайей переглянулись.
– Это? – переспросил я.
Я видел изменившееся лицо Кайриса, когда Орайя повернулась спиной и в вырезе блузки он разглядел печать наследницы.
Он округлил глаза.
Я тихо рассмеялся, расстегнул две верхние пуговицы рубашки и показал ему свою отметину.
– Совсем новенькие, – сказал я. – Нравятся?
– У вас получилось, – проронил он.
Потрясение на лице Кайриса было искренним. Мне это понравилось. Возможных причин его неподдельного изумления было две: или, пока его не схватили, он прятался в такой дыре, куда не доходили сведения, или не верил слухам и думал, что мы врем.
– У нас получилось, – сказала Орайя.
Он побледнел.
– Ну что? – усмехнулся я. – Теперь понимаешь, что выбрал не ту сторону?
Мой вопрос был шуткой лишь наполовину. Похоже, Кайрис впервые усомнился во всем, что считал правдой. Он привык играть по правилам Некулая и играл до самого конца, думая, будто это единственная выигрышная стратегия.
И вот мы, с коронами на головах, разбили игральную доску на куски.
– Да, понимаю, – тихо ответил Кайрис.
– Тебе еще повезло, – подмигнул я ему. – Симон приказал бы заживо содрать с тебя кожу.
Я снова повернулся, чтобы уйти, но Кайрис окликнул меня:
– Погоди.
Мое терпение начинало иссякать. Я молча посмотрел на узника, ожидая его дальнейших слов.
– Септимус не успокоился, – сказал Кайрис и поднял руки, словно защищаясь. – Я рассказал Кетуре все, что знаю. Других сведений у меня нет. Но… Это не более чем ощущение. Райн, он затевает что-то крупное. Что именно – понятия не имею. Но бдительности не теряй.
Мне было не до усмешек. Мы с Орайей переглянулись.
«Видишь? – говорили ее поднятые брови. – Разве я тебя не предупреждала?»
«Да. Предупреждала», – ответил я, посмотрев на нее с наигранным равнодушием.
– Хорошо, – обратился я к Кайрису. – Врасплох он нас не застанет. Ни сейчас, ни в будущем.
Я сказал правду. Что еще я мог сказать бывшему соратнику?
Мы вышли. Я закрыл дверь, оставив Кайриса одного и в темноте.
Глава семьдесят восьмая
Орайя
Мне было не совладать с беспокойством.
Я целую пропасть времени простояла перед зеркалом.
Выглядела я вполне себе. Еще бы! Над моим обликом потрудилась целая толпа служанок. Они покрывали мне лицо белилами и румянами, расчесывали волосы и долго колдовали над платьем, чтобы оно сидело безупречно. Моей заслуги в этом было меньше всего. Платье мне сшили превосходно. Настоящее произведение искусства, затмившее совершенством то, что я надевала на свадьбу Вейла и Лилит.
Оно было темно-пурпурного, почти черного цвета и идеально облегало фигуру. Вдобавок оно было до неприличия откровенным. Вырез на спине доходил до поясницы, а спереди приоткрывал грудь. Покрой платья не только оставлял открытыми обе печати наследницы, но и окаймлял их. Лиф был отделан темно-красной прошивкой, совпадающей по цвету с отметиной, а серебристые вставки на бедрах соседствовали с серебристыми точками, напоминавшими звезды. Чем ближе к подолу, тем этих точек становилось больше.
По изяществу пошива платье соперничало с любым оружием, побывавшим у меня в руках.
Словом, я с головы до пят выглядела так, как и надлежит королеве.
Первые недели совместного правления были напряженными и неуверенными. Но за последний месяц мы с Райном усердно потрудились над упрочением нашей власти в Доме ночи. Предатели были казнены, остатки кроверожденных – выдворены за пределы королевства. Бунтарски настроенная знать лишилась своих постов и привилегий.
Никто не охотился за нашими головами.
Во всяком
