– Безумных роботов? – удивился Кильон. – Ты же сказала, они существуют лишь в сказках.
– Ага. – Мерока подняла лампу и злорадно улыбнулась спутникам. – Врать я вообще горазда.
Глава 28
Мерока велела прибавить шагу и повела спутников в черный лабиринт, без объяснений пропуская открытые галереи и развилки. Неизвестно, куда уходили те ответвления, но явно не в нужную ей сторону. Теплый сырой воздух пахнул гнилью. Может, после побега с Клинка обоняние у Кильона обострилось, но ему казалось, что вонь усилилась, превратившись в настоящий аромат смерти.
Клинок-2 кардинально изменил представления Кильона об этих туннелях. О них он знал и до побега, но очень слабо представлял другие скрытые системы, например канализацию и телефонный кабель, которые не прорезали чрево Клинка, а тянулись через плотный гранитоподобный слой, единственное напоминание о предыдущих этапах строительства. Прежде если Кильон и представлял туннели, то эдакими червоточинами в плотном монолите Клинка. А Клинок оказался неплотным. Бо́льшая его часть была полой от вершины до основания, совсем как у его усеченного близнеца. Возможно, внутри и воздух отсутствовал, если Рикассо не ошибся, и вакуумная герметичность пережила века. Загадочные, запутанные туннели существовали исключительно в пределах стен.
Мерока велела спутникам не шуметь. Не дышать они не могли, а вот от разговоров воздерживались. Даже когда они прошагали больше, чем при побеге с Клинка, – хотя, возможно, Кильону лишь мерещилось, – он не осмелился расспрашивать Мероку о плане. Раз они целиком и полностью полагались на ее знания и опыт, сейчас сомневаться в них не следовало.
Наконец Мерока остановилась и подняла лампу до уровня глаз. Перед ними зияла брешь, перегороженная бронированной дверью на грубой раме, которую не прикрутили, а вмуровали в стену. Видел ли он эту дверь во время первого путешествия, Кильон не помнил. Вряд ли Мерока убила крысу на этой самой развилке, нет, крыса им попалась куда ближе к выходу в прачечную. По крайней мере, так отложилось в его запутанных воспоминаниях. Хотя убегали они ночью, перепуганные, а при таких обстоятельствах отчетливой картины не жди.
– Нам сюда, – прошептала девушка и принялась перебирать ключи. Судя по звону и бряцанью, она нервничала. Под пристальным взглядом Кильона Мерока безуспешно вставляла в скважину один ключ за другим. Но вот она вставила последний – и замок ответил ободряющим, зловеще-громким лязгом, который чуть ли не целую вечность разносился эхом. Кильон не слышал ничего громче этого лязга, с тех пор как заперли дверь «Розового павлина».
Дверь с шелестом распахнулась, и Кильон почувствовал сухой прохладный ветерок. Его лампа ярко вспыхнула: подействовал перепад давления.
– Там крутой склон, – объявила Мерока, вытащила ключ и вставила его в замок с другой стороны. – Я пойду первой, следом Калис и Нимча. Только под ноги смотрите, чтобы не покатиться. Мясник, ты запрешь дверь, по возможности тихо.
Кильон высоко поднял лампу и кивнул.
Сначала из вида исчезла Мерока, затем Калис, следом Нимча. Лица матери и дочери озарял колеблющийся свет лампы Мероки, которая спускалась первой. Кильон приблизился к двери и осмотрел ствол. Спуск оказался круче, чем он ожидал, поверхность склона – не такой гладкой. Имелись даже ступени, точнее, их стертые временем останки. Ступени помогали спутницам Кильона не скользить, но опасность сохранялась. Особенно трудно было маленькой Нимче, которой приходилось делать непривычно большие шаги.
Кильон пробрался за дверь и уже хотел ее захлопнуть, когда блеснула вспышка и затрещали автоматные очереди, невыносимо громкие в туннеле. Пули застучали в дверь со стороны туннеля, оставляя в металле выбоины шириной с большой палец.
– Закрывай дверь, Мясник! – заорала Мерока.
Кильон дернул дверь, но прежде, чем она закрылась, послышались выстрелы, раздались крики и торопливые шаги. В сужающуюся брешь он увидел ярко-желтые огни и услышал автоматные очереди, сейчас куда ближе.
– Ты не ошиблась насчет засады! – крикнул он Мероке. – В следующий раз напомни мне, что ты всегда права.
– Ага, а теперь закрой чертову дверь!
Кильон попробовал повернуть ключ. На полуобороте замок заело, словно дверь закрылась не полностью. Кильон попробовал снова, но безуспешно.
– Заело! – пожаловался он. – Ключ не поворачивается.
– Мясник, кончай причитать!
Кильон попробовал в последний раз, но ключ так и не поворачивался до конца. На раме дверь сидела плотно, и он подумал, что автоматчики повредили замок с другой стороны. Сейчас с этим ничего не поделаешь – Кильон вытащил ключ и поспешил вниз по склону. Нимча спустилась лишь ступеней на десять. Автоматные очереди прекратились, но даже через закрытую дверь Кильон слышал, что голоса приближаются. Он прибавил шагу, свободной рукой придерживаясь за стену.
– Далеко еще? – спросил он.
– Нет! – прокричала в ответ Мерока.
Сзади раздался скрежет – на дверь легла рука, – потом щелчки предохранителей и звук вставляемых магазинов. Дверь приоткрылась, склон озарил желтый свет. Кильон рискнул оглянуться и увидел людей с фонарями больше и ярче его лампы. Один из преследователей поднял ружье на плечо и прицелился в него…
Кильон пригнулся. Поддавшись порыву, он со всей силы швырнул лампу в пятно желтого света. Лампа обо что-то ударилась. Раздался крик, за ним хриплые вопли – Кильон представил, как горячее масло льется на преследователей. Кто-то пальнул по наклонному стволу, но наугад, ведь без лампы Кильон стал практически невидим. Освободились обе руки – правой он вытащил из кармана пистолет, снял с предохранителя, прицелился в растущее пятно желтого света и выстрелил. В ответ раздались крик и короткая очередь. По левой руке Кильона что-то ударило, словно молоточком. Потом ударило еще раз, теперь под левую ключицу. Оба удара были очень сильными. Кильон потерял равновесие и врезался в стену туннеля. Дверь распахнулась, и в сторону Кильона полетел шквал автоматных очередей. Он пригнулся, выстрелил еще дважды и поспешил вниз. Преследователи тоже начали спускаться, но вплотную к Кильону не приближались. Спускаясь по стволу, левой рукой Кильон искал точки опоры, чтобы не упасть, но силы стремительно таяли.
– Мясник! – проорала Мерока. – Ты жив?
– Да, я сейчас, – отозвался он, с удивлением отметив, что его голос превратился в болезненное бормотание.
Голос, как у раненого… Лишь сейчас Кильон понял, что его ранили. И только сейчас почувствовал боль в груди и в руке.
Чудесным образом склон начал сглаживаться. Кильон прибавил шагу, чувствуя, что отстал. Нагонять пришлось в темноте. Свет лампы, которую несла Мерока, подпрыгивал впереди: и она, и Калис с Нимчей почти бежали, сзади все ярче сияли фонари преследователей. Выстрелы не стихали, но, по мере того как ствол превращался в горизонтальную галерею, попасть в Кильона становилось все сложнее. Шаг, другой – Кильон, прихрамывая, побежал и понемногу нагнал спутниц.
