Глава первая
Сектор Мантель, Северный Некхебет, Ресургем, Система Дельта Павлина, год 2551-й
Надвигалась «бритвенная буря».
Силвест стоял на краю раскопа и думал: переживут ли плоды его трудов эту ночь? Территория археологических раскопок представляла собой ряд глубоких шурфов квадратного сечения, разделенных участками всхолмленной бесплодной почвы. Шурфы закладывались по классической сетке Уиллера. Они уходили вглубь на десятки метров и были облицованы прозрачными плитами, сплетенными из гипералмазных нитей. Миллионы лет стратифицированной геологической истории лежали за этими плитами. Но вот — только одна песчаная буря, и все шурфы будут засыпаны вровень с поверхностью окружающих дюн.
— Получено подтверждение, сэр, — сказал кто-то из рабочих, подошедший к Силвесту со стороны первого краулера. Из-под маски для дыхания его голос звучал глухо, — Кювье только что передал штормовое предупреждение для всего континента Северный Некхебет. Всем группам, работающим на поверхности, приказано вернуться на ближайшие базы.
— Вы хотите сказать, что нам следует собраться и уходить в Мантель?
— Буря ожидается невероятно сильная, — рабочий нервно стянул ворот своей ветровки. — Прикажете дать распоряжение о полной эвакуации?
Силвест поглядел на раскопки. Стенки шурфов сверкали под лучами фонарей, установленных по всей площадке. Дельта Павлина в этих широтах никогда не поднималась столь высоко над горизонтом, чтобы дать хорошую освещенность. Сейчас же она стояла почти у самой линии горизонта, да к тому же была полускрыта густыми облаками пыли и выглядела как слабый ржаво-красный мазок на небе, который человеческий глаз почти не замечал. Скоро-скоро появятся и «пыльные дьяволята», которые помчатся над поверхностью Птеростепей тысячами игрушечных волчков. А за ними последует и главный удар бури, вздымающейся над горизонтом огромной черной наковальней.
— Нет, — сказал Силвест. — В отъезде нет необходимости. Мы тут вполне прилично прикрыты. Вон на тех валунах, к вашему сведению, почти отсутствуют следы ветровой эрозии. Полагаю, вы этого просто не заметили. Если буря будет очень сильная — что ж, запремся в краулерах.
Рабочий бросил взгляд на валуны и покачал головой, будто сомневаясь в исправности своего слуха.
— Сэр, — сказал он, — Кювье дает предупреждения такой категоричности не чаще раза или двух в год. Сила этой бури больше любой, что мы видели.
— Вы хотите сказать, больше любой, что вы видели, — отозвался Силвест, заметив, что взгляд собеседника вильнул в сторону. — Вот что я вам скажу. Мы не можем бросить эти раскопки. Вам ясно?
Мужчина снова обвел взглядом площадку.
— Мы можем прикрыть шурфы чем-нибудь сверху. Вкопать радиомаяки. Даже если шурфы засыплет бурей, мы найдем это место и вернемся к нему. Туда, где мы сейчас стоим, — за толстыми стеклами защитных очков метались дикие испуганные глаза. — Так ведь лучше, чем рисковать жизнями людей и оборудованием?
Силвест шагнул вперед, заставив собеседника отступить к ближайшему шурфу.
— Вы должны сделать вот что. Передайте всем рабочим группам, чтобы они продолжали копать вплоть до поступления новых распоряжений. И чтобы никаких разговоров о возвращении в Мантель. Ладно, пусть самые чувствительные приборы пока уберут в краулеры. Понятно?
— Но как же люди, сэр?
— А люди будут делать то, ради чего они сюда прибыли. Будут копать.
Силвест с осуждением поглядел на рабочего, как будто провоцируя на пререкания, но тот повернулся на каблуках и побежал через площадку, с привычной ловкостью перепрыгивая верхушки барханчиков. Расставленные вокруг площадки гравитометры, похожие на пушки со склоненными к земле стволами, слегка подрагивали под усиливающимися порывами ветра.
Силвест подождал, а потом по такой же тропке отошел на несколько узлов сетки внутрь. В центре площадки четыре шурфа были объединены в одну шахту, стенки которой тоже укреплялись плитами. Горловина шахты имела размер 30 на 30 метров и почти такую же глубину. Силвест ступил на лестницу, ведущую вниз, и стал быстро спускаться. По этой лестнице он спускался и поднимался за последние недели столько раз, что его больше беспокоило отсутствие головокружения, нежели сама лестница. Спускаясь вдоль стены, укрытой прозрачным пластиком, Силвест как бы проплывал сквозь пласты времени: со времени События прошло более девятисот тысяч лет. Большая часть этих пластов представляла собой вечную мерзлоту, что было характерно для приполярных широт Ресургема. Вечная мерзлота никогда не оттаивала. Ниже ее — совсем близко к Событию — лежал пласт реголита — свидетельство извержений в последующий период. Само Событие отмечалось тонкой черной чертой — пеплом сгоревших лесов.
Дно шахты не было совершенно ровным. Оно ступеньками спускалось на глубину сорока метров от поверхности. Здесь были установлены дополнительные фонари, чтобы разогнать тьму. Небольшая площадка раскопа буквально кипела человеческой энергией. Дыхание приближающейся бури тут просто не ощущалось. Группа копачей работала почти беззвучно, стоя на коленях на специально подстеленных матах. Инструменты, которыми велась работа, были столь тонки и сложны, что в другую эпоху они могли бы служить хирургам. Главными копачами являлись три студента из Кювье — уроженцы Ресургема. Рядом томился робот, ожидая распоряжений. Хотя на ранних этапах раскопок машины использовались, но на финальной стадии им не доверяли. Рядом с копачами сидела женщина. На ее коленях лежал компактный компьютер, экран которого изображал таблицу эволюции черепов амарантян. Как только женщина увидела Силвеста — тот спускался почти бесшумно, — она тут же встала, захлопнув свой блок-ком. Женщина была одета в теплую шубу, черные волосы подстрижены геометрически четкой челкой.
— Да, вы были правы, — сказала она. — Что бы там ни было, оно большое и прекрасно сохранилось.
— У вас есть какие-нибудь предположения, Паскаль?
— А это уж скорее по вашей части, верно? Я тут только комментировать имею право, — Паскаль Дюбуа была молодой журналисткой из Кювье. Она курировала раскопки с самого начала, но иногда не брезговала и черновой работой копача, легко овладевая тонкостями работы археологов. — Мрачное зрелище — эти скелеты. Хоть это инопланетяне, все равно за них больно.
В одной из стен шахты, там, где начинались ступени, ведущие еще ниже, были вскрыты два захоронения, выложенные каменными плитами. Хотя захоронениям было как минимум девятьсот тысяч лет, могилы хорошо сохранились, расположение костей все еще грубо соответствовало анатомическому строению скелетов. Это были типичные скелеты амарантян. Неискушенный в археологии наблюдатель принял бы их за человеческие, так как эти существа тоже имели четыре конечности, две из которых служили для передвижения, рост тоже примерно соответствовал росту человека. Сходство наблюдалось и в других частях скелета. Объем черепа был примерно таким же, органы чувств, дыхания и общения расположены были сходно. Но черепа обоих амарантян были вытянуты и походили на птичьи — четкий черепной гребень тянулся вплоть до клювообразной верхней челюсти. На костях там и тут все еще висели лохмотья коричневой ткани, которая, казалось, предназначалась для удержания тел умерших в позах, говорящих об агонии. Это не были окаменелости в полном смысле этого слова: минерализация костей отсутствовала. Сами могилы пусты, если не считать костей и нескольких предметов, с которыми хоронили мертвецов.
