Аластер Рейнольдс – один из ведущих британских фантастов. Он несколько лет прожил в Голландии, сотрудничая с Европейским центром космических исследований и технологий. Подобно многим писателям, имеющим практический опыт работы в таких «сверхнаучных» областях науки, как астрономия и физика, он тяготеет к «твердой» фантастике. Но при этом его произведения всегда динамичны и насыщены психологизмом – это совершенно реальная борьба за выживание в беспощадной космической среде.
Увиденное Рейнольдсом будущее – это абсолютный холод и кромешная мгла межзвездного пространства, где господствует искусственный разум.
Поклонники добротной научной фантастики не останутся разочарованными.
Рейнольдс – автор с сильным природным чувством будущего.
Научно-фантастическое воображение Рейнольдса не знает себе равных.
Рейнольдс пишет жилистую, мускулистую прозу, в которой напряженное развитие сюжета сочетается с отточенным языком науки. Все это свойственно лучшим образцам постмодернистской космической оперы.
Пролог
Ее звали Хромис Сон-Трава Шалашник. Стремясь представить свою идею, она проделала долгий путь. Предчувствие неудачи, сидевшее где-то в дальних закоулках сознания, после скачка через головокружительную вереницу световых лет к Новой Дальней Флоренции и приземления на планете-столице, где заседает Конгресс, превратилось в обжигающую нутро ядовитую, злую уверенность: впереди – унизительное страшное поражение. Людей, предрекающих неудачу проекту, хватало всегда – но теперь Хромис впервые подумала, что они могут оказаться правы. Ведь она и сама прекрасно понимала, насколько необычно и дерзко ее предложение.
– Да, сегодня чудесный день для великого дела. – Рядом с ней встал Красноперка Индиго Мамматус.
Они замерли на балконе высоко над слоем туч, плывущих над контрфорсами и садами у нижних склонов башни Конгресса.
– Ты имеешь в виду, для разгрома и унижения?
Красноперка покачал головой и выговорил добродушно:
– Последний день лета. Завтра уже похолодает, станет ветрено. Разве тебе это не кажется добрым предзнаменованием?
– Не могу успокоиться. Боюсь оказаться всеобщим посмешищем.
– Рано или поздно мы все выставляем себя клоунами. При нашей работе это практически неизбежно.
Красноперка и Хромис были политиками и союзниками из разных фракций Конгресса Кольца Линдблада.
Хромис выступала от лица сравнительно малой группировки населенных миров: всего сто тридцать объектов планетного класса, содержащихся в объеме пространства немногим более двадцати одного светового года в поперечнике. Избирательный округ Красноперки находился на краю Кольца и фактически граничил с разрозненными внешними мирами Империи Петли-2. Занимая гораздо большее пространство, он имел лишь четыре десятка объектов планетного класса. С политической точки зрения общего до крайности мало – но зато столь же мало и поводов для ссор.
Женщина провела пальцем по кольцу на правой руке, отслеживая сложный узор переплетающихся линий.
– Думаешь, согласятся? Как-никак, прошло восемнадцать тысяч лет. Требовать от людей, чтобы они сознавали важность события такой давности, – не чересчур ли?
– Весь смысл нашего небольшого начинания в том, чтобы отпраздновать юбилей – девять тысяч лет славного Конгресса, – произнес Красноперка почти без намека на иронию. – Если остальные делегаты не могут пошевелить своими заплывшими извилинами еще немного и вспомнить о произошедшем восемь тысяч лет назад, то на них стоит спустить магистратов.
– Не надо так шутить, – предупредила Хромис мрачно. – Прошло всего четыреста лет с тех пор, как им пришлось отправлять магистратов на Болиголов.
– Да, дело было мутное. Не меньше дюжины смертей. Но, Хромис, я не шучу: если до них не дойдет, я бы лично рекомендовал вызвать полицию.
– Все бы так думали!
– Так пойди туда и сделай так, чтобы они согласились! – воскликнул Красноперка, подставляя руку. – Время пришло. Не хотелось бы испытывать их терпение, опаздывая.
Она благопристойно взяла его под руку. Красноперка весьма симпатичен. Хромис знала, что и ее многие в Конгрессе считают очень привлекательной. Возможно, они и красивая пара, но их отношения – чисто платонические. У обоих на родных мирах остались партнеры, спящие в оболочках стазиса до тех пор, пока Красноперка с Хромис не вернутся из Новой Дальней Флоренции. Хромис любила мужа, хотя и вспоминала о нем не каждый день. Без его помощи убедить сто тридцать планет в том, что они должны поддержать одну общую идею, было бы очень трудно. Проект давно застопорился бы.
– Красноперка, я волнуюсь. Боюсь, что испорчу почти тысячу лет подготовки.
– Спокойнее, и придерживайся плана! – предупредил Красноперка сурово. – Никаких гениальных идей в последний момент!
– Тебе того же самого. Запомни ключевые слова: «предполагаемый получатель».
Старый друг ободряюще ей улыбнулся и повел в необъятный зал заседаний.
Это помещение соорудили в первые века деятельности Конгресса, когда тот надеялся распространить свое влияние на территории, теперь занятые соседними государствами. Пространства на Новой Дальней Флоренции хватало: сотня с лишним делегатов были разбросаны по квадратному километру амфитеатра, потолок же высился в десяти километрах над ними. Посреди зала медленно вращался ничем не закрепленный кубический дисплей. На нем обычно сменяли друг друга лица докладчиков. Но сейчас, в ожидании начала сессии, на дисплее крутилась древняя эмблема Конгресса: трехмерное воспроизведение знаменитого Витрувианского человека Леонардо да Винчи.
Хромис с Красноперкой заняли свои места у трибуны. Последние делегаты прибывали в транзитных оболочках: черные гуманоидные фигуры появлялись внезапно в зале, затем оболочка рассасывалась, открывая человека. Фемтомашины оболочек сливались с машинами здания. Все искусственные объекты в Конгрессе Кольца Линдблада – от огромного, смещающего системы отсчета лайнера до мельчайшего медицинского робота – состояли из бесчисленных копий одного и того же универсального фемторазмерного элемента.
Первый час собрания заняли рутинные дела. Хромис терпеливо сидела, обдумывая речь. Быть может, стоит начать с другого? Хм… трудно оценить настроение присутствующих. Но Красноперка, конечно же, прав. Нельзя менять планы на ходу. Хромис успокоилась, собралась и, когда пришло время выступить, сказала именно то, что заранее выучила и отрепетировала.
– Уважаемые делегаты, – произнесла она, когда ее изображение появилось на кубе-дисплее, – приближается десятитысячелетний юбилей основания нашей первой колонии, начала того, что мы теперь называем Конгрессом Кольца Линдблада. Думаю, мы все согласны в том, что в честь такого важного события необходимо организовать нечто значительное. Оно должно в полной мере отражать наши достижения, наш успех – особенно принимая во внимания то, как праздновались юбилеи в соседних полисах. Предложений о том, как именно увековечить замечательную дату, было немало. Например, масштабный строительный проект: терраформирование достойной планеты, либо своевременное омоложение звезды, глобализация Дайсона, либо – просто потому, что это возможно, – системный скачок целого мира. Были и скромные проекты вроде возведения купола или скульптурного фонтана.
