и чуть не потеряла равновесие. Сорин мгновенно обхватил ее рукой и прижал к себе, а она уронила грушу и крепко вцепилась в рожок седла.
– Это было необходимое прикосновение, – шепотом сообщил он. Когда она ничего не ответила, он продолжил: – Держишься?
Она кивнула, и Сорин, нежно сжав ее бедро, убрал руку.
– Рассказывая о том, как потерял ту могущественную женщину, когда на вас напал небольшой клан вампиров, ты упомянул, что некоторым детям ночи было позволено остаться в королевствах, а другие были заперты на своей уединенной территории, – сказала Скарлетт, удобнее устраиваясь в седле.
При этих словах Элиза повернулась к Сорину. Скарлетт не видела его лица, когда он ответил:
– Верно.
– Но почему? Почему им разрешили остаться? Разве они не питаются людьми?
– Питаются. Также они естественные враги фейри, – пояснил Сорин. – Кровь фейри для детей ночи – все равно что… дурман, полагаю. Они произошли от авонлейцев. Когда разразилась Великая война, многие встали на сторону Деймаса и Эсмерей, потому что авонлейцы запретили бы им питаться фейри. Сражаясь на стороне Эсмерей, они, по сути, получили разрешение пировать.
– Нури же пила твою кровь? – заметила Скарлетт.
– Да, – ответил Сорин, протягивая ей кусок хлеба, который Скарлетт, не задумываясь, взяла. – Если дитя ночи питается фейри, но не истощает досуха и не убивает, то приобретает в лице своей закуски огромную угрозу. Фейри становится невосприимчив к чарам вампира, и вампир не может причинить фейри вред, пока его кровь полностью не выйдет из организма, что занимает несколько дней.
Скарлетт обдумывала услышанное, жуя кусочек хлеба.
– Если они потомки авонлейцев, то как сюда попали? Авонлейцы с конца войны заперты в своей земле. Даже раньше, если верить учебникам истории.
– Зависит от того, какие учебники читать, – вклинилась Элиза.
– История есть история, не так ли? Нельзя изменить факты, – возразила Скарлетт.
– Мы вроде уже это обсуждали, – сказал Сорин. – Победители описывают свою версию событий, которая и передается из поколения в поколение. Если бы короли смертных захотели предать что-то забвению, то попросту не включили бы эту информацию в книги по истории.
– Как же появились дети ночи? Ведь авонлейцы не питались фейри.
– Авонлейцы еще как питались фейри, – возразил Сорин, вложив ей в руку кусок сыра.
– Что? Фейри воевали с авонлейцами. Для того-то король Деймас и королева Эсмерей…
– Мне известно, почему Деймас и Эсмерей сделали то, что сделали с фейри, – спокойно прервал ее Сорин. – Авонлейцы благословили фейри своей магией, но за нее всегда приходится платить, Скарлетт. Я же говорил тебе об этом.
– Плата заключалась в том, что они должны были стать пищей для авонлейцев? – с сомнением протянула Скарлетт.
– В каком-то смысле да. Но это питание не похоже на то, как ты потребляешь пищу, чтобы поддерживать себя физически. Для этого дети ночи пьют кровь смертных и фейри. Фейри нужны авонлейцам для поддержания их магического запаса. Они высасывают магию для исцеления и укрепления своих сил, – пояснил Сорин.
– Я думала, авонлейцы сами по себе очень сильные… потому и решили, что смогут захватить власть над землями смертных.
– Они невероятно могущественны, но, заточив авонлейцев на их континенте, Деймас и Эсмерей, по сути, отрезали их от фейри. Они отделены от нас на протяжении веков, что, конечно же, их ослабило. Но они по-прежнему сильны и владеют магией, хоть и в малой степени, – объяснил Сорин, протягивая Скарлетт еще один кусок сыра.
– Как тогда король Деймас и королева Эсмерей их победили? Откуда у них взялись на это силы? – продолжала расспросы Скарлетт, жуя сыр.
– Никто толком не знает. Мы не в курсе, откуда у Деймаса сила. Зато доподлинно известно, что Эсмерей была фейри.
– Невозможно! – фыркнула Скарлетт. – Они с супругом ненавидели фейри и защитили от них своих подданных, отдав свои жизни, чтобы создать заклинания и магические заслоны.
Сорин наклонил голову и тихо сказал:
– Похоже, ты все время забываешь, что и сама не смертная.
Скарлетт впилась ногтями в рожок седла, ощущая дыхание, ласкающее ее ухо. Она услышала негромкий смех Сорина.
– Как бы то ни было, королева Эсмерей действительно была фейри и родной сестрой королевы фейри. Всего их было три, а не две. Некоторые считают, что Эсмерей была недовольна большим количеством смертных на своей территории и поэтому она развязала войну против сестер и Авонлеи под предлогом того, что те хотят поработить людей. Другие говорят, что подобные мысли ей внушил Деймас, когда они поженились и стали править вместе. Возможно, ни одно из этих утверждений не соответствует истине, и причиной Великой войны стало что-то иное. В одном я не сомневаюсь – фейри никогда не пытались поработить смертных, – сказал Сорин.
– Почему ты так уверен? – спросила Скарлетт, надкусывая третью грушу, переданную ей Сорином.
Он молчал так долго, что Скарлетт повернулась, чтобы посмотреть на него, и тут же пожалела об этом. Боль пронзила ее бок, поскольку от неосторожного движения края раны разошлись. Она заживала, но после ночного сна была очень чувствительной и болезненной. Зашипев, Скарлетт поднесла руку к боку и уронила грушу, но обладающий поразительно быстрыми рефлексами Сорин успел ее поймать.
– Нужно остановиться, – сказал он Элизе, – чтобы обработать рану мазью. Должно хватить, чтобы дотянуть до границы.
– Я в порядке, Сорин. Просто неловкое движение, – запротестовала Скарлетт.
– Нет. Мы можем выделить пять минут, чтобы размять ноги перед последним этапом путешествия, – непререкаемым тоном объявил Сорин, и Скарлетт сочла за лучшее с ним не спорить.
Через несколько минут они обнаружили небольшой ручей, а значит, можно было напоить лошадей. Пока Сорин помогал Скарлетт спешиться, к ним подошел Каллан.
– Стоит пообедать, раз остановились, – объявил он, задержав взгляд на Скарлетт, которая гладила шею Эйрвена.
– Нет, – ответил Сорин, доставая из седельной сумки мазь. – Нет времени. Напоите лошадей, сходите по нужде. Менее чем через пять минут продолжим путь.
– Нам нужно поесть, генерал. Ей нужно поесть, – возразил Каллан.
– Скарлетт все утро ела, – возразил Сорин.
Скарлетт вскинула брови, сообразив, что и правда постоянно что-то жевала. Рассказывая о детях ночи, Сорин то и дело подсовывал ей еду, и она, заинтригованная историей, поглощала ее, не задумываясь.
Посмотрев на Сорина, она уловила искорки веселья в его золотистых глазах.
– Можно ли мне дотронуться до тебя, чтобы нанести мазь? – спросил он с улыбкой.
Скарлетт приподняла тунику, не в силах отвести от него взгляд.
– Ты нарочно отвлек меня, чтобы я поела?
Приняв то, что она обнажила рану, за разрешение, Сорин начал разматывать повязку, прервав их зрительный контакт.
– О том, насколько сильно ты проголодалась, принцесса, мне сказал твой громко урчащий желудок, – пояснил
