– Нет, по сравнению с миром она – просто светящаяся точка.
– Не думай об этом, предоставь это смертным. Переступи порог и отправляйся в бесконечное путешествие. – Голос Дьяка звучал как-то по-особенному. Его хотелось слушать, подчиниться ему было легко. Казалось, он проникает в самые глубины подсознания, взывая к тайным страхам и желаниям.
Но Невин колебался. Кем бы ни был Дьяк, по его вине умерла Мелисса, и этого он никак не мог забыть. С другой стороны, Невин понимал, что не сможет убить существо, которое стояло перед ним: оно было слишком древним для этого Мира и слишком могущественным, чтобы пасть от руки вампира.
– Хорошо, – сказал он наконец, – я так и сделаю. Прощай! – Он решительно шагнул к выходу.
– Подожди, – Дьяк поднял руку, и в ней Невин увидел небольшой металлический тубус. – Возьми, тебе это понадобится.
– С помощью этого артефакта ты сможешь управлять кометой.
– Когда окажешься на комете, просто открой этот тубус, и тебе все станет ясно.
Невин подошел к Дьяку и взял из его руки тубус. Он был на удивление тяжелым.
– Поверни крышку посолонь. Ты еще помнишь, что это значит?
Невин кивнул.
– Это все, – сказал Дьяк. – Прощай.
– Прощай.
Невин вернулся к двери, убрал Семеракх в ножны и переступил порог. Тотчас его подхватил невидимый поток, отнес от каменного куба, которым казалась комната снаружи, и понес навстречу комете. Через несколько минут его фигурка исчезла в облаке грязно-белой пыли и пара, окутывавших комету.
Так закончил свое Служение последний правитель Бальгона, Города Мертвых, Невин арра Грингфельд.
Эпилог
По камням и плитам, из которого был сложен огромный балкон, стекали многочисленные ручейки. Вода, падавшая с неба, собиралась в лужицы, дрожа и бурля. Капли, готовые сорваться с карниза, сверкали в лучах низкого весеннего солнца.
Никогда в окрестностях Келтебруна не было так светло. Впервые над ним разошлись тучи и позволили светилу озарить мрачные земли. Вампиры попрятались глубоко в недрах замка и не смели высунуться.
Белокурый мальчик в синей мантии, расшитой золотыми звездами и магическими знаками, стоял, опершись худыми руками на перила, и смотрел вдаль. Его бездонные голубые глаза были холодны, как два сапфира, и не менее прекрасны. На его точеном бледном лице не отражалось ничего, и оно казалось маской, вырезанной из слоновой кости.
Молох смотрел на затянутое серыми облаками небо, вернее, туда, где у горизонта мглу прорезал все разрастающийся просвет, в котором виднелся чистый бирюзовый цвет.
У подножия Келтебруна земля была скована холодом и покрыта колючим инеем, но чем дальше простиралась она от замка, тем становилась темнее от пропитавшей почву влаги, и там, где начинался голый лес, снега уже не было и блестел мокрый чернозем.
В Кар-Мардун пришла весна. В полной тишине Кровавый Бог думал о том, что потерял своего самого преданного Слугу, и не мог поверить в это.
* * *
Кулхугара широким шагом вошел в приемный зал. Састар Равана встречал его, стоя возле смотровой трубы. Как только Кулхугара приблизился, он ткнул в ее сторону усом и раздраженно бросил:
– Взгляни!
Кулхугара, почувствовав неладное, повиновался. Припав к маленькому стеклышку, венчавшему узкий конец смотровой трубы, он увидел белую звезду с сияющим хвостом.
– Что скажешь? – нетерпеливо спросил Равана.
– Комета… удаляется? – Кулхугара удивленно взглянул на састара. – Но как это возможно?
– Не имею представления! – Равана раздраженно встряхнулся и направился к карте звездного неба, выложенной на стене из кусочков смальты. – Она изменила траекторию полета в течение последних суток и теперь удаляется от Земли.
– А капсула?
– И она вместе с ней!
– Она не… покинет комету?
Састар сердито взмахнул усами.
– Капсула должна была покинуть комету в строго определенный момент ее полета – наиболее оптимальный для приземления. – Равана ударил по карте клешней, и на пол посыпались черный осколки. – Теперь она улетает в неизвестном направлении, и мы ничего не можем поделать!
Кулхугара стоял, не зная, что сказать. Все планы мурскулов рушились из-за этой необъяснимой неожиданности. Допустить, что астрономы Нибиру допустили ошибку в расчетах, он не мог, поскольку прекрасно знал, что их знания и навыки делают это совершенно невозможным.
– Что же теперь будет? – только и смог он выдавить из себя.
– Мы достроим Цитадель, – отозвался Равана, помедлив. – А потом заполним тэварани и будем торговать с землянами.
– И все? – Кулхугара удивленно взглянул на састара.
– Мы будем продавать людям наши машины, пока они не станут зависимы от них. Мы сделаем магию этого мира самой обычной вещью.
– Это долгий план, – заметил Кулхугара.
– У нас в запасе три тысячи шестьсот лет, – мрачно проговорил састара Равана. – И если к тому времени на Нибиру еще будет жизнь, мы встретим ее посланников, обладая миллионами послушных и во всем зависимых от нас рабов.
– Насколько… велика вероятность, что нам будет кого встречать? – спросил Кулхугара, осторожно подбирая слова. Три тысячи шестьсот лет казались невероятно долгим сроком. За это время на Земле сменится множество поколений мурскулов. И люди наверняка создадут иные цивилизации. – Наш план опасен, – сказал он.
– Почему? – Састар нервно дернул усиками и развернулся всем телом к Кулхугаре: – Чего ты боишься?
– Когда люди привыкнут к нашим товарам, то научатся делать такие же вещи сами. Рано или поздно они создадут оружие, которое направят против нас. Люди всегда так поступают.
– С чего ты взял, что мы откроем им все секреты? – спросил Равана резко. – Мы всегда будем на шаг впереди.
Кулхугара позволил себе с сомнением покачать головой.
– Нам следует держать людей на том уровне развития, на котором они находятся сейчас.
– Мы предусмотрим регулировку численности, – раздраженно ответил састар. – А также проследим за тем, чтобы наши товары нельзя было изучить. Для этого есть надежные способы.
– Рано или поздно родятся мурскулы, которые забудут о своем великом предназначении, – не сдавался Кулхугара. – Они будут озабочены лишь собственной выгодой. Они продадут наши секреты один за другим.
– Этого не будет!
– Великий састар! Так бывает всегда.
Равана прошелся по залу, стуча ногами по каменным плитам. Его черное хитиновое тело колыхалось при каждом движении. Кулхугара терпеливо ждал, пока састар обдумает его слова.
