— Мама, ты прекрасно понимаешь, что это совсем не то. Если бы у бабушки был выбор, она сидела бы в шезлонге в своем саду и ту минуту, когда Господь призовет ее.
Фред посмотрел на Нору и нежно взял ее за руку. Это успокоило ее и придало сил.
Ты ведь знаешь, Нора, что это так. И в глубине души догадываешься, чего хочет твоя мать. Неужели ты, как и она, не желаешь быть дома в окружении твоей семьи?
— Хорошо, Энни, завтра мы привезем ее домой. — Голос у Норы дрогнул. — Я не вполне согласна, что так будет лучше, но я помогу тебе.
Горестное выражение тут же исчезло с лица Энни, и она с благодарностью посмотрела на мать. Такого взгляда дочери Нора никогда прежде не видела.
— Наверное, завтра будет еще рано, Энни, — возразил Фред. — Врач сказал, что твоей бабушке нужно окрепнуть. Возможно, следует подождать несколько дней.
— Мама, пожалуйста.
Нора с замиранием сердца подумала о том, сколько лет она потратила на напрасные обиды. Может так случиться, что именно этот поступок откроет ей путь к новым взаимоотношениям с матерью, пусть и ненадолго.
— Я помогу тебе перевезти ее завтра утром.
Лиота дремала, не в силах заснуть в больничном шуме и суете: сестры входили и выходили, после обезболивающего укола пациентка, стонавшая на соседней койке, заснула, да так крепко, что начала громко храпеть. А еще этот лаборант постоянно крутится возле палаты. Минуту назад он снова появился в дверях и ушел только после того, как сестра что-то сказала ему.
Память перенесла ее в далекие довоенные годы, когда Бернард был молодым. Она представила его в танцевальном зале, где он впервые ее увидел. Она вспомнила, как ветер обдувал лицо, когда они ехали домой на заднем сиденье машины с открытым верхом.
Она вспомнила мелодию песенки «Ни с кем не сиди под яблоней, только со мной», под которую мама Рейнхардт вязала носки для Бернарда. Она даже вспомнила завывание сирены во время воздушных налетов и женщину в каске, следившую за светомаскировкой в их квартале, которая стучалась в дома с неплотно зашторенными окнами, чтобы сообщить, что с улицы виден свет. В те годы все приходилось расходовать очень экономно: жир для жарки, зубную пасту, консервы в жестяных и стеклянных банках. Газеты и журналы зачитывали до дыр, и ничего не выбрасывали.
А какие урожаи она снимала с грядок! Ревень, салат, капуста, помидоры, горох, кукуруза, свекла, морковь и картошка — этих овощей хватало, чтобы прокормить себя и всех соседей. Мама Рейнхардт консервировала вишни, сливы, абрикосы и делала яблочное пюре. Сотни банок.
К их дому подъезжал фургон, хозяин которого торговал всем подряд, от булавок до печенья. И еще фургоны молочника и булочника. Часть урожая она отдавала на продажу старому Тоби, у которого был свой пикап, и тот быстро распродавал все овощи.
Она вспомнила, какую завивку ей делала Китти — любимая подружка.
Китти говорила, что с копной моих рыжеватых волос я похожа на Риту Хейворт[30]. Когда мы ездили за покупками в Сан-Франциско, моряки свистели нам вслед, а я только плакала, потому что мне так хотелось, чтобы Бернард был со мной и видел, как здорово я выгляжу. Китти сфотографировала меня в закрытом купальнике, в котором я все лето работала в саду. Я позировала ей, как Бетти Грейбл[31]. Когда Бернард получил мою фотографию, он написал, что все парни в его части считают, что он женился на красотке. Интересно, куда подевался тот берет с блестками? А еще у меня была соломенная шляпка с огромными розами и шапочка, украшенная множеством перьев. Наверное, я выглядела в них очень смешно!
Она вспомнила, какими были в детстве Эйлинора и Джордж. Ей ужасно нравились крошечные завитушки волос на шейке Джорджа и нежный запах локонов малютки Эйлиноры. А их пухленькие ножки!
«Мама».
Позволь мне, Господи, вспомнить те далекие дни, словно они снова вернулись. Позволь вспомнить, что рядом со мной был настоящий мужчина, здоровый и счастливый, который с надеждой смотрел в будущее и воспитывал двоих детей. Не позволяй моему сознанию возвращаться к плохим временам.
Хотя в них тоже было что-то хорошее.
Да, пусть я бродила в долине смертной тени и блуждала во мраке, но Ты был моим светом, мой Господь и Спаситель. Все годы, которые Бернард провел в депрессии, взывая о помощи, я обращалась к Тебе. Несчетное число раз выходила я в залитый солнцем сад и разговаривала с Тобой в своем сердце. Несчетное число раз я выходила туда по ночам и смотрела на луну и звезды. И Ты всегда был со мной, возлюбленный моей души.
В дверях снова появился лаборант. Что ему здесь нужно? Он как-то странно ведет себя, постоянно оглядывается. Не хочет ли он еще раз взять кровь на анализ? Не может того быть. Утром она сдала целых две пробирки! В тот раз он принес контейнер с пробирками, а сейчас его руки свободны.
Он вошел в палату и стал внимательно смотреть на спящую на соседней кровати пациентку. Его присутствие пугало Лиоту, вызывало ужас.
Господи, что здесь происходит? Почему он так странно себя ведет? Мне страшно. А чего я боюсь? Я же в больнице, где помогают людям выздоравливать, так ведь? Почему же я предчувствую беду?
Завтра утром придет Эйлинора. Фред обещал привезти ее. Я чувствую, что сердце моей дочери смягчилось. О, Господи, сколько лет я молилась об этом. И, возможно, завтра это произойдет. Завтра утром я смогу взять свою дочь за руку, и она не отдернет ее. Возможно, завтра я скажу ей, что люблю ее, и она поверит мне.
Молодой человек отошел от соседней кровати и приблизился к ней. Он не смотрел ей в глаза, а почему-то оглядывался на дверь. Как странно.
— Небольшой укольчик поможет вам уснуть, Лиота.
Почему он достал шприц из кармана своего халата? Каждый мало-мальски сведущий в медицине человек знает, что такой шприц уже не стерилен.
Она на секунду встретилась с ним глазами и поняла, зачем он пришел.
Нора с тревогой смотрела на дорогу. Шел дождь, и дворники смахивали капли с лобового стекла. Причин для беспокойства не было. Фред прекрасно водит машину, да и дорога в это время ночи почти пустая. Откуда же взялось это беспокойство?
— В чем дело, дорогая? — Фред снова включил фары дальнего света, когда прошла встречная машина.
— Сама не знаю. Какое-то странное чувство.
У нее вдруг появилось сильное желание поехать к матери. Прямо сейчас. Не завтра утром.
Сейчас же поворачивай назад. Возвращайся в больницу.
Глупость какая-то.
— Какое чувство?
