И я утрачу все, коль он вернется в Рим.
Чтоб удержать его, мне брак необходим.
Сама осмелилась я сделать предложенье:
Отказа и стыда страшней надежд крушенье.
Пусть все уйдут, кто к нам из Рима изгнан был, —
У нас с Серторием без них довольно сил.
Обучен мой народ на римский лад сражаться,
Но хочет в стороне от римских дел держаться.
В Испании лишь вам, изгнанникам, нужна
Кровопролитная и долгая война.
Пока командует Серторий мудрый вами,
Вам обеспечена победа над врагами.
Такой герой и вождь сумеет вас всегда…
Но что это спешит за римлянин сюда?
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Аркас.
Аристия.
То брата моего отпущенник, царица.
Лишь с вестью важною здесь мог он появиться.
Скажи, Аркас…
Аркас.
Возьми письмо. Прочтешь ты в нем
О том, во что досель мне верится с трудом.
Аристия (читает).
«Сестра! Вот и пришло то время, о котором
Мечтали мы с тобой в годину общих бед:
Тиран отправился без ликторов{174} на форум,
Готовый дать за все, что совершил, ответ.
Диктатор власть сложил и передал сенату,
И коль Помпею ты по-прежнему мила,
Пусть будет он тебе супругом, как когда-то:
Эмилия, дитя рожая, умерла.
Забвению предать все счеты жаждет Сулла
И, Риму возвратив его свободу вновь,
Согласен он на то, чтоб ты себе вернула
И мужа первого и первую любовь.
Квинт Аристий».
О небо, наконец послало счастье мне ты!
Я и сейчас еще боюсь поверить в это.
Аркас! К Помпею в стан поторопись и весть…
Аркас.
Все знает он уже и вскоре будет здесь.
От Суллы и ему доставил я посланье.
Столкнулся он со мной в пути, на расстоянье
Двух миль от города.
Аристия.
Как новость встретил он?
Возликовал иль был, напротив, удручен?
Что сделал? Что сказал?
Аркас.
По своему волненью
Суди сама, в каком сейчас он нетерпенье.
Порывом пламенной любви к тебе объят,
Он с полпути готов был повернуть назад,
Но в лагерь все-таки направился сначала —
Там у него в связи с известьем дел немало,
Меня ж послал сюда, чтоб знать тебе я дал
О чуде, коего никто не ожидал.
Аристия.
Царица! Как и мы, стряхни с себя унынье:
Нет больше у тебя соперницы отныне.
Вириата.
Да, больше нет, но есть соперник пострашней.
Ваш Рим Серторию всех благ земных важней,
И любит родину он так самозабвенно,
Что предпочтет ее престолу несомненно,
Коль не удастся мне…
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Фамира.
Фамира.
Царица!
Вириата.
Что с тобой,
Фамира? Ты бледна, ты слезы льешь рекой.
О чем?
Фамира.
О том, что ты погибла безвозвратно,
Что муж, чья длань тебя спасала многократно…
Вириата.
Серторий? Что с ним?
Фамира.
Сей великий человек…
Вириата.
Ну, договаривай!
Фамира.
Угас, увы, навек!
Вириата.
Угас? Откуда слух такой идет, Фамира?
Фамира.
Те, кем и был герой сражен во время пира,
Об этом сами же везде кричат сейчас,
Злодейством мерзостным, как подвигом, кичась.
От крови павшего у них одежды рдеют.
Предатели мятеж в войсках и черни сеют,
Перпенну дерзостно провозгласив вождем,
А это значит: он и был их главарем.
Вириата.
Причины у меня нет в этом усомниться.
Измену он свершил, дабы на мне жениться
И завладеть страной и скипетром моим.
Из низкой зависти убит Серторий им.
Не жди, что в миг такой я буду, Аристия,
Вздыхать от горести иль слезы лить пустые.
В печали показной притворство есть всегда:
Доподлинная скорбь безмолвна и горда.
Лишь ослабляют в нас решимость плач и стоны.
Быть твердым надлежит носителю короны,
И жаждой мести боль во мне заглушена.
Аристия.
Нет, ты сейчас не мстить — себя спасать должна.
Беги!
Фамира.
Нельзя! Не даст ступить ей шагу даже
Здесь Ауфидием поставленная стража.
Дворец темницей стал для госпожи моей…
А вот торопится и сам Перпенна к ней.
Царица, ты в плену! Смири ж себя, покуда
Не посчастливилось нам ускользнуть отсюда.
Вириата.
Пусть даже мне одной остаться суждено,
Сама себе верна я буду все равно.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Перпенна.
Перпенна (Вириате).
Серторий, госпожа, нашел себе кончину,
И больше у тебя страшиться нет причины,
Что склонен он вступить в супружество с другой
И что его жена затмит тебя собой.
Пусть ревность тайная твой гордый дух не гложет.
Отныне у тебя соперниц быть не может.
От всех опасностей твой трон и жизнь, как щит,
Сейчас и в будущем успех мой оградит.
Неровней по годам, а также по рожденью
Тебе Серторий был вне всякого сомненья,
Хоть всех превосходил в совете и в бою,
Чем, собственно, и смог снискать любовь твою.
Тебе лишь званием да славою своею
Меня и всех царей он сделался милее.
Лишь сан и должность — вот чем ты пленилась в нем.
Теперь, как прежде он, я тоже стал вождем,
И не откажешь мне в достоинствах к тому же,
Которых вправе ждать монархиня от мужа.
Я римлянин, и вождь, и внук царей былых
