Семенов растерянно улыбается:
— Что?
— Ничего-ничего.
— Барышни, вы потрясающие. Если я когда-нибудь вернусь в Россию, то это будет в том числе и из-за вас.
Юля ерошит рыжую голову.
— Да бросьте вы! Моя мама, например, из-за меня возвращаться не собирается.
— Давно она на Западе?
— Лет… сто… Я уже не помню.
— А вы чего ж не едете?
— Никак не могу. У меня татуировки.
Семенов не понял. Переспрашивает:
— Что?
— Татуировки.
Она совершенно непосредственно опускает горло свитера и демонстрирует на плече какого-то сказочного гада.
Семенов заинтересованно склоняется к Юльке.
— Это вы сами себе?
— Нет. Мне так не извернуться. Но картинка моя.
Нонна поясняет:
— Она татуировки делает, тела разрисовывает. А талантливый, между прочим, модельер.
— Модельер во мне уже почти умер… Жизнь такая.
— Мы каждая носим в себе по мертвецу. Юля схоронила в себе модельера, я — режиссера, в Соньке испустил дух хороший искусствовед…
— Интересная теория… Интересная…
Семенов как-то неожиданно ушел в себя, задумавшись о сокровенном. Нонна украдкой показывает Юльке на циферблат часов. Та пожимает плечами, кивая на писателя-эмигранта.
Неожиданно Семенов встрепенулся:
— Девочки, я о вас напишу. Можно?
Подруги грустно переглянулись. Соня усталым голосом вынесла вердикт:
— Поздно уже. Пишите, конечно.
Семенов заторопился.
— Я пойду… Пойду.
Он встает и неловко вылезает из-за стола.
— Вы манекен забыли, — осторожно напоминает Нонна.
— А? Да…
Он подхватил манекен и ушел. Девчонки смотрели вслед нелепой парочке.
— Куда он с этим истуканом? — спросила Соня.
— Пошел искать своего мертвеца, — предположила Нонна, глядя в окно, как Семенов уходит по Невскому.
_____
Кафе уже почти безлюдно. Лосева считает прибыль у стойки. Официанты убирают столики немногочисленных посетителей. От былого веселья не осталось и следа. Соня рассматривает портрет Семенова в книге, листает роман. Нонна что-то записывает в потрепанный блокнот. Юля теребит Сонину зажигалку: то стукнет о столешницу, то начинает трясти изо всех сил.
Наглядевшись на Семенова, Соня неожиданно спрашивает:
— Что, думаете, действительно напишет?
Юля оставила в покое зажигалку подруги и теперь ковыряет зубочисткой во рту.
— Может быть, и напишет. Видишь, как вдохновился.
Неожиданно Нонна возмутилась:
— Да, он напишет!.. Он уже лет десять ничего путного не издал. Конечно, уверена даже, что мы его взбудоражили. Сейчас он откопает свое затупившееся перо и начнет им шкрябать по бумаге.
— Он наверняка на компьютере печатает, — уточняет Соня и снова листает роман о первой любви ветерана Семенова.
— Да хоть на денежном станке! Просто это будет не про нас.
— А что? Я бы про себя на купюре с удовольствием почитала бы, — размечталась Юля, снова принявшись за зажигалку.
— Ну, не знаю… Но мы всего лишь его вдохновение и себя в его романе не узнаем. Понимаете?
— Понимаем, — кивает Юля и неожиданно хлопает зажигалкой по столу. — Вот не понимаю!
Нонна и Соня вопросительно глядят на подругу. С ней вообще-то бывает, накатывает. А Юля показывает на огниво.
— Никак понять не могу! Все думаю, что здесь главное?
Нонна внимательно вглядывается в Юлю — мало ли, может, заболела?
— Не заболела?
Юля дергает ее за рукав.
— Вот скажи, что здесь главное? Кремень, газ или пластик?
Нонна ерошит ей волосы.
— Огонь! Дурында.
Юля с восхищением глядит на умную подругу:
— Точно!
Соня захлопывает книгу.
— Так, понятно. Книжка как книжка.
Она роется в своей бездонной сумке и достает помятую ученическую тетрадь.
— Ручка есть?
Нонна без лишних вопросов протягивает Соне ручку.
— Будем писать книгу.
Соня расправляет ребром ладони мятую тетрадку. Юля насмешливо теребит уголок страницы.
— Не пухлая получится книжонка.
— Девки, я серьезно. Каждая из нас, я думаю, умеет писать. Каждая из нас остроумна…
— В меру, — уточняет Нонна.
— Каждой из нас есть о чем рассказать про себя, друг про друга, про детей наших, про мужей и любовников, про работу. Ну и так далее, — не унимается Соня.
— Стоп, стоп, стоп… что ты имеешь в виду? — забеспокоилась Нонна. — Ты хочешь написать книгу про нас?
— Нет, блин, про «есть ли жизнь на Марсе»! А про кого? Пока там Васек думает и трансформирует, старый хрен, вдохновение в доллары, мы напишем настоящую книгу про баб.
Юля все еще настроена скептически, хотя и видно, что заинтересовалась:
— Ага, представляю себе. Как три малохольные идиотки искали счастья.
Соня высоко поднимает палец и произносит с кавказским акцентом:
— Слушай, золотые твои слова, да. Сейчас у Лосевой спросим, — и что есть мочи орет, обернувшись к стойке: — Лось!
— А?! — подпрыгнула от неожиданности Лосева.
— Какая для женщины самая важная проблема?
— Как выйти замуж и быть счастливой, — не задумываясь выпалила хозяйка кафе.
Соня кивает подругам:
— Видали? — и кричит Лосевой: — Молодец!
Нонна старается отнестись к идее позитивно, как, впрочем, и ко всему на свете, но бывают иногда моменты, когда ее жизненный опыт ведет себя как прокурор.
— Зачем замуж? Нам не нужно замуж. Я больше не пойду, а вы и так замужем.
— Я — фиктивно! — уточняет Юля.
— А я — несчастливо! — заявляет Соня.
— Ага?! Давно ли ты была самой счастливой? Давно ли я втиснулась в платье подружки невесты? А Юлька смыла этот пожар с головы?
Соне, наверное, стало стыдно, и она не ответила, представив, сколько еще пустых бутылок пива появилось у дивана Жорика. А Юльке стало жалко Соню, и она вступилась за подругу:
— Девочки, не ссорьтесь. Я считаю, идея стоящая. Это поможет другим девушкам не повторять наших ошибок.
