ПРОЛОГ
Если бы, скажем, на Доске почета ткацкой фабрики или в районном отделении милиции под угрожающим: «Внимание, розыск» оказались бы их портреты, то они вряд ли поразили бы чье-либо воображение. Разве что пожал бы плечами неулыбчивый посетитель райотдела МВД: как это трех милых барышень угораздило поссориться с законом? Но, взглянув на большую фотографию, где стоят они втроем в обнимку, — одна сдержанно улыбается, другая хохочет, обнажая розовое нёбо, третья таращит глаза, пугая анонимного фотографа, — вот здесь, пожалуй, зритель бы удивился. Разные, такие разные, вместе?
Ну и что? Да, разные. Да, вместе. Подумаешь, лица — тип семитский, тип кавказский, тип славянский. Это еще что! А вот если бы кому-то пришло в голову распотрошить содержимое их сумочек, торб и рюкзаков, вот тут стало бы по-настоящему забавно. Пробуем. Суконная сумка Сони: пудреница, в которой металлический островок днища гораздо шире розового обода пудры, а запыленное зеркало давно не отражает солнечных лучей; связка ключей размером с виноградную гроздь, мобильный телефон, отвертка, презерватив, недоеденный пирожок, живописно подернутый плесенью. Кожаный рюкзачок Юли: флакон духов, перламутровый маникюрный набор, миниатюрный пистолет, пули от которого спьяну расстреляны в Новый год, лет пять назад, ярко-синий русалочий парик, фляжка с остатками коньяка и опять же мобильный телефон. Бездонный саквояж Ноны: засохшая ветка черемухи, искрошившаяся в пыль, как приправа к неизвестному блюду; шейный платок, книга о похудании, книга о проституции в Древней Греции, карты Таро и снова книга — «Библия для детей», а также тетрадь и исписанные блокноты.
Но они вместе. Они вместе столько, сколько помнят себя и друг друга. Один детский сад, одна школа, одна юность и разные судьбы. Единственное, что их объединяет, — это с годами все более ощутимый привкус неведомой, скрытой от понимания жизненной ошибки, обернувшей неудачливостью, ощущением стремительно уходящего из-под ног времени. Карусель какая-то. Запрыгнул один раз прокатиться, а в механизме что-то сломалось. И кружишься, и вертишься, вверх — вниз, вниз — вверх. И удовольствие давно сменилось предчувствием тошноты. Но пока что держишься, уповая на вмешательство извне, — появится рукастый монтер и остановит эту шарманку.
А если бы кто-то решил составить на них досье, то, наверное, они выглядели бы примерно так.
Соня, 34 года. Главным своим достоинством считает классическое высшее образование. Полагает, что много умнее любого мужчины, а уж тем более — женщины. Сексуально активна, даже слишком. Замужем, что не мешает ей иметь множество связей на стороне. Склонна к мезальянсу. Ее любовники — строительные рабочие, третьи ассистенты операторов, реквизиторы, шоферы, «шестерки» бандитов.
Когда-то начинала успешную карьеру искусствоведа, но перестройка «внесла свои коррективы». Соня не растерялась и стала учеником реставратора-лепщика на стройке, теперь дослужилась до прораба. У нее есть дочь 14 лет, мать и отец, которых она содержит. Впрочем, как и третьего мужа — непризнанного гения в области экспериментального кино. Она также опекает и поддерживает многочисленных родственников, племянников-сирот и бедных подруг, которые любят приезжать в Петербург издалека и задерживаться надолго. Соня никогда не ходит с пустыми руками. Кроме дамской сумочки величиной с хороший чемодан у нее в руках всегда пара-тройка пакетов, набитых бог весть чем.
У нее язва, она худая, очень худая наша Соня, но при этом любит поесть. Ест в основном на ходу, и всякую гадость: пирожки типа «тошнотик», шаверму, а когда есть лишняя минута, пожирает гамбургеры в «Макдоналдсе», не переставая осуждать при этом внешнюю политику Соединенных Штатов. Любит лечиться, бегает к врачу по любому поводу.
Казалось бы, при неплохой работе у нее должны быть и неплохие деньги, но их почему-то никогда нет. Все время пребывает в запутанных финансовых отношениях с заказчиками, друзьями и друзьями друзей. Привыкла руководить мужиками на стройке, поэтому говорит громко и обильно употребляет ненормативную лексику. Ходит размашисто. Берется за все, что, по ее мнению, может принести прибыль: от репетиторства по биологии до создания проекта по ликвидации дамбы. Вся ее жизнь — сплошное еврейское счастье.
Юля, 34 года. Девушка из обеспеченной семьи. Модельер по образованию. Юля вынуждена зарабатывать на жизнь тем, что генерирует свежие идеи для модного сибарита — кутюрье Воропаева — и делает татуировки для его звездных клиентов. В силу профессии почти постоянно находится в тени славы звезд музыки, театра и кино. С упоением рассказывает подругам байки из жизни звезд. Как бы она хотела быть не рядом с ними, а вместе с ними! В общем-то, персонаж трагический.
В это хрупкой барышне происходит упорная внутренняя борьба между образом жизни, навязанным властной и богатой матерью, и собственными желаниями. От этого она постоянно бросается в крайности: от членства в КПСС на заре туманной юности до перемены прически, от искренней любви к Алле Пугачевой — до синхронного плавания, от бурных романов с женщинами — до случайных эпизодических связей с мужчинами. Романы с женщинами переживает трагически и рассказывает о них. Кому? Подругам, кому ж еще? Те жалеют, мудро ожидая окончания переходного возраста и обретения Юлей своей истинной сексуальности.
Юля — фанатка всевозможных диет. Одевается то от Армани, то в «секонд-хэнде». Поговаривают о ее алкоголизме, но это просто бытовое пьянство — 2–3 бутылочки пива и красное сухое — на сон грядущий. Втайне от подруг пишет плохие стихи.
Замужем за иностранцем, но за границу не едет, так как этот брак, как и многое другое, организован ее матерью. Мужа не любит. Надеется, что сможет уйти от ненавистного Воропаева, создать собственную коллекцию и продвинуться в модном бизнесе. Поэтому Юля берется за любые халтуры, что, впрочем, тоже не приносит дохода. Всякая заработанная копейка уходит на машину, подаренную мамой, и радиотелефон, подаренный мужем, которые Юля считает предметами наипервейшей необходимости. Остатки средств проедает единственное по-настоящему любимое ею существо (кроме подруг, конечно) — кот Степан. Как и подруги, Степан (он же Тиша, он же Тёпа) терпит ее столько лет, сколько не смог бы вытерпеть ни один человек (кроме подруг, конечно).
Бесстрашно садится за руль в любой степени алкогольного опьянения. Кроме реальных романов все время влюбляется в престарелых или ныне покойных звезд экрана и театральных подмостков, телеведущих и рок-звезд. Впрочем, без взаимности. Всю жизнь мечтала задать Алле Демидовой вопрос, как та относится к оральному сексу.
Нонна, 34 года. На четверть армянка. Это никак не сказывается на ее характере, а только на внешности — эффектная пышногрудая брюнетка. Считает себя очень толстой. Факт ее внезапного «потолстения» стал для нее навязчивой идеей, а для подруг — вечным ужасом. Они мечутся между жалостью и долгом, то запрещая, то, напротив, предлагая Нонне съесть что-нибудь недозволенное. Сама же постоянно требует чего-нибудь «сладенького», объясняя это явление тем, что это не она, это центр удовольствия в ее мозгу требует своего.
