— Надо, наверно, купить чертовско-финский словарь, — забеспокоился Пат.
— Маме это точно не понравится, — про бормотал Сампа.
20
Мы сидели в доме и ждали. Что скажет учитель, когда проснётся? Захочет остаться Дедом Морозом или снова станет прежним учителем? Кто одержит верх: Козломороз над Козлёнком или наоборот?
Козломороз тоже переживал. Он кругами ходил перед камином. Он ещё не вполне разогнулся после автомобильно-камерного спуска — ну, или уже начал менять форму, чтобы к Рождеству снова стать знакомым согбенным и упитанным персонажем.
— Может, я слишком давил на мальчишку? Что, если эта моя работа и вправду не для него? Может, мне стоит продержаться ещё пару-тройку лет, а потом красиво свернуть весь этот бизнес? — размышлял он вслух.
Мы, конечно, пришли в ужас от мысли, что Дед Мороз уйдёт на пенсию и не оставит никого себе на смену. Кто тогда будет приносить подарки и целый год следить за тем, чтобы дети слушались? С другой стороны, если Дедом Морозом станет учитель, получится ничуть не лучше. До подарков ли ему будет, если он собирается целыми днями читать туристам лекции про пустоши, тишину и койотов?
— С другой стороны, — продолжал Козломороз, — может, мальчишка и прав. Я застрял на одном месте, а ведь я ещё не старик. Может, настало время перемен? Что, если нам поработать в паре? Я буду хранить традиции, а мальчишка — привносить новые веяния.
Мы представили, на что это будет похоже. На следующее Рождество к нам явится не один Дед Мороз, а двое: Козломороз и Рождественский Козлёнок. Козломороз войдёт, как положено, в красном и с бородой и спросит зычным голосом, есть ли среди нас послушные дети. И тут во дворе приземлится на своём самолёте Козлёнок. Он сломя бороду бросится в дом и спросит, не воют ли в здешней тиши койоты. Дед Мороз станет раздавать подарки, а Козлёнок — забирать их обратно, потому что подарки — это лишнее и надо радоваться тому, что у тебя уже есть. Потом мы прочитаем Деду Морозу стишки, а Козлёнок прочитает нам лекцию о территориальном поведении у койотов. Мы обведём и вырежем бумажных койотов, и Козлёнок изобразит из них теневой спектакль на проекторе. Домашнее задание будет нарисовать койота и сделать упражнение номер шесть из койотоучебника.
Что плохого было в старом Рождестве?
Дверь учительской комнаты открылась. Учитель, почёсывая живот, вышел к нам. Волосы у него были всклокочены, очки набекрень. Он остановился посреди комнаты и с изумлением взглянул на нас. Мы выжидающе посмотрели на него.
— Что-нибудь случилось? Почему вы такие тихие? — спросил учитель.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила у него хозяйка.
— Лучше прежнего, — ответил учитель.
— Нигде не болит? — поинтересовался Дедушка Козломороз.
— Я здоров как бык, — заверил учитель.
— То есть теперь всё как раньше? — уточнила жена учителя.
— Несомненно. Я пойду покатаюсь, погода шепчет, — добавил учитель.
— Вот и молодец, — обрадовался Козломороз. — Мальчишка явно пришёл в себя. Я пойду с тобой, а тебе дам свои запасные лыжи.
— Какие лыжи? Я собираюсь проложить мопедную тропу к пустоши и залить трассу, по которой мы с туристами поедем слушать тишину и песни койотов, — пояснил учитель.
— Ты не забыл, что мы через два дня возвращаемся домой? — спросила жена учителя.
— Я уже дома, — ответил учитель.
— Но детей надо вернуть домой, а ты их учитель, — не сдавалась жена учителя.
— Дети прекрасно могут остаться здесь и изучать законы природы в действии. Мне пора, пустошь ждёт. — И учитель вышел из комнаты, подвывая на ходу, точно койот. Правда, потом он вернулся, чтобы одеться — в майке на улице было всё-таки холодно.
Жена учителя и хозяйка качали головами. У Деда Козломороза был растерянный вид. Похоже, нам предстояло самим позаботиться о своём спасении.
21
У нас болели руки. Потому что мы весь день таскали воду для учительско-туристической трассы.
— Уж лучше бы были хороводы, — пропыхтел Тукка, выливая ведро воды в борозду, которую учитель прокопал своей новой лопатой.
— Я согласна на бороду, на усы и на бакенбарды, но воду больше таскать не могу! — воскликнула Ханна. Мы все были с ней согласны — кроме разве что Пата.
— А по-моему, весело, — сказал он. — Ничуть не хуже хороводов и бороды.
Жена учителя, Козломороз и его хозяйка тоже не очень-то радовались жизни.
— Мы не можем остаться тут насовсем. У нас даже тёплых вещей почти нет, — сказала жена учителя.
— Мы, конечно, всегда вам рады, но, наверное, там на юге вам и впрямь лучше, — сказала хозяйка.
— А нам — здесь на севере, — заметил Козломороз, давая пройти учителю, который тащил из дома мохнатый коврик.
— Ты что собираешься делать с ковриком? — с тревогой спросил Козломороз.
— В смысле? — не понял учитель.
— Дорогой, из этого коврика не получится койот, — вмешалась в разговор жена учителя.
— Из коврика? Койот? — изумился учитель.
— А ты не… Мы-то решили, что ты… — начал Козломороз.
— Что — я?
— Что ты хочешь смастерить из этого коврика койота и отнести в лес, ну, раз здесь нет настоящих койотов, — объяснила жена учителя и вдруг рассмеялась. За ней рассмеялся и Дед Мороз, и хозяйка, и мы, и в конце концов даже сам учитель.
— Койот из коврика? Я, конечно, сумасшедший, но не до такой же степени, — заверил учитель. — Я слышал койотов прошлой ночью. Я отнесу им коврик, чтобы они сделали себе гнездо. Это как скворечник для птиц. — И учитель поволок коврик в лес.
— Может, вызвать врача? — предложила хозяйка.
— Человеческого или ветеринара? — уточнил Козломороз.
Вечером, когда трасса была наконец-то закончена, мы взялись за работу. План Тукки, как всегда, блистал гениальностью. Потому что Тукка — гений.
На следующий день, пока учитель готовил мопед к открытию трассы, Тукка с Ханной сходили на лыжах за озеро, в деревню. Они пошли попросить у гномов помощи, и мы были уверены, что гномы нам не откажут, ведь мы в некотором смысле уже родня.
Остальные сидели в избушках и штопали крылья от учительского самолёта. Больше от него ничего не осталось, потому что все детали мопеда учитель собрал и унёс в сарай.
Тукка с Ханной вернулись уже к вечеру.
Мы быстро поужинали — нам не терпелось услышать, как прошёл их поход. Учитель всё ещё сидел в сарае — хозяйка отнесла ему туда бутерброды и кувшин медового кваса.
— Хотя бы аппетит у него остался прежний, — заметила хозяйка и вздохнула.
Мы посмотрели на Козломороза, ожидая, что он отпустит какую-нибудь шутку про учительский аппетит. Но он молчал — похоже, тоже переживал.
