А между тем… — я аккуратно расправил упаковку, — расфасована селедка четвертого мая, двух недель не прошло, и срок годности у нее три месяца. Не могла она быть порченой… И… И… Принюхайся хорошенько, поближе к плите.
Лешка осторожно принюхался.
— И правда, — сказал он. — Не уверен, но, похоже, еще и запах газа появился.
Я быстро закрыл вентиль.
Итак, что мы имеем? — сказал я. — Окно, закрытое так, что его не откроешь, чтобы проветрить кухню; невесть откуда взявшаяся селедка, запах которой к возвращению Буркалова будет еще долго забивать все другие запахи; и утечка газа где-то на подводе к плите. Причем эту утечку из-за запаха селедки нельзя будет сразу обнаружить и, скорее всего, попытка зажечь спичку, чтобы согреть чайник, приведет к убойному взрыву.
— Ты хочешь сказать… — Лешка помедлил, обдумывая каждое слово. — Ты хочешь сказать, все это может быть сделано специально? Что кому-то нужно устранить Буркалова?
— Да.
Глава шестая
Кому это выгодно?
— Только давай теперь уйдем с кухни, — предложил Алешка.
Я согласился, и мы вернулись в мастерскую, плотно закрыв за собой дверь.
— Хорошо, допустим, все это не твои фантазии, — сказал Алешка, подходя к открытому окну мастерской и переводя дух. — Но кому может мешать Буркалов?
— Откуда мне знать? — ответил я. — Единственное объяснение, которое приходит в голову: это как-то связано с теми иконами, которые он привез и продал какому-то антикварному дельцу. В любом случае надо выяснить все до конца. И тут мы сами не справимся. Нам нужны люди, соображающие в газовом оборудовании. Вот теперь нам надо звонить директору и советоваться с ним. Он сообразит, кого прислать, чтобы разобраться, правильные у меня подозрения или на пустом месте возникли. Так что, давай вылезать отсюда, искать таксофон…
— Зачем искать таксофон? — возразил Лешка. — Воспользуемся телефоном Буркалова?
— Правильно! — живо согласился я. — Интересно, почему самые простые вещи порой в голову не приходят?
— Потому что мы слишком много думаем о сложных, — усмехнулся Лешка.
И я набрал телефон директорского кабинета нашей школы.
— Да, слушаю, — раздался в телефонной трубке голос Осетрова.
— Товарищ полковник! — быстро заговорил я. — Это Карсавин и Конев. Мы в мастерской художника Буркалова, на которого, возможно, готовится покушение. И вообще, выяснили мы невесть сколько интересных вещей! Во-первых, иконы поддельные! Во-вторых, эта старушка — вовсе не старушка, а молодая художница, переодевшаяся старушкой! Такая Наталья Васькова, соседка Буркалова по мастерским!
— Давай-ка, Карсавин, помедленней и по порядку, — сказал полковник.
И я постарался изложить ему четко и последовательно все, что с нами произошло, и что мы узнали.
— Хорошо, — сказал Осетров после паузы. — А теперь передай трубку Коневу. Мне надо знать, как ему видятся все эти события.
Лешка взял у меня трубку и рассказал полковнику о всех событиях со своей точки зрения, дополнив кое-какими подробностями, о которых я забыл упомянуть, и подчеркнув, что не уверен в правильности моих догадок, что он сам уже обжегся, выстроив абсолютно ложную версию, но, что косвенные подтверждения моим догадкам есть, и что нужно их проверить. Если на Буркалова и впрямь затеяно покушение, то мы потом в жизни не простим себе, что дали его убить.
— Все понял, — сказал полковник. — Давайте адрес мастерской и ждите там. Я сейчас договорюсь, чтобы подъехали нужные люди.
— А от кого-нибудь еще сообщения уже поступали? — спросил Лешка.
— Нет, — ответил Осетров. — Пока ни от кого больше сообщений не было. В общем, ждите, раз уж оказались в мастерской. Да, я на всякий случай попрошу, чтобы они открыли дверь мастерской и зашли, поэтому на звонки в дверь не отвечайте: мало ли кто может позвонить — например, сосед захочет узнать, не вернулся ли Буркалов и нельзя ли у него спички одолжить. Поняли?
— Поняли, — ответил Лешка.
— Тогда сидите и ждите, — и Осетров положил трубку.
Что нам оставалось делать? Мы сидели и ждали. Болтали, рассматривали пейзажи, развешанные по стенам.
— Ты знаешь, — сказал Лешка, — в одном детективе Агаты Кристи картина послужила уликой, разоблачившей преступника. Как же этот роман назывался?.. Там шла речь о серийном убийце, которого никак не могли поймать, а потом мисс Марпл познакомилась с художником-любителем, и этот художник утверждал, что никогда не бывал в тех краях, где происходили убийства, а потом мисс Марпл увидела у него пейзаж с узнаваемым зданием и поняла, что художник врет… Я это к тому, что, наверное, можно по пейзажам определить место, где находится деревня Буркалова, и название деревни, и многое другое…
— Теперь ты не видишь самых простых вещей, — ухмыльнулся я.
— То есть?..
Я указал Лешке на картины, лежавшие на стеллаже одна на другой.
— Погляди, что там написано.
Лешка поднялся и прочел надпись на обратной стороне верхней картины: «Закат. Деревня Поплавцы. Буркалов И. В. 1996 год».
— Вряд ли деревень с таким оригинальным названием очень много, — сказал я. — Поэтому на подробной карте Подмосковья мы быстро ее отыщем. Тем более, мы приблизительно представляем где искать: на юго-востоке, так?
— Так… — кивнул Лешка. И вздохнул: — Кто знает, вдруг это нам еще пригодится.
Я тоже вздохнул.
— И правда, не знаешь, что нам может пригодиться. Вроде, мы уже много знаем, но, когда пытаешься все вместе собрать, постоянно возникают неувязки. То одно, то другое не укладывается. Мне все время мерещится, что отгадка где-то рядом, но вот только ухватить ее никак не могу.
— Мне тоже так мерещится, — сказал Лешка.
Тут мы услышали, как щелкнул замок во входной двери, и дверь открылась.
— Быстро приехали, — я взглянул на часы. — Меньше, чем за сорок минут.
— Если только это они, а не Буркалов неожиданно вернулся, — заметил Лешка.
Мы поглядели друг на друга, оцепенев от ужаса. Но наш испуг длился недолго, не больше одной секунды, потому что мы услышали голоса:
— Эй, ребята, где вы там? Показывайте, что стряслось!
— Наши!.. — я с облегчением перевел дух, и мы с Лешкой выскочили в прихожую.
Их было двое. Оба молодые и улыбчивые. Одного из них звали Резо, а другого — Никитой, причем Резо был белобрысый, курносый и синеглазый, а Никита — полная противоположность, вылитый грузин. Оба были экспертами из антитеррористического подразделения.
— Вот… — Мы провели их на кухню, где они сразу наморщили носы, и я как можно короче рассказал им о своих подозрениях.
