— Извини, если ввел тебя в заблуждение, — сказал Дэвид. — Ты не будешь против, если я закажу еще порцию? Я не напьюсь, не бойся.
— С чего бы мне бояться?
— Ну, я думаю, неприятно беседовать с человеком, который постепенно утрачивает рассудок, тогда как твой остается трезвым.
Я заверила:
— Скорее всего я уйду отсюда до того, как ты окончательно утратишь рассудок.
Вопросительно приподняв темные брови, Дэвид церемонно спросил:
— Разве ты не позволишь мне проводить тебя? Уже совсем темно.
— В Гринтауне преступлений не совершают.
Он удивился:
— О! Ты слишком идеализируешь наш город.
— Я его терпеть не могу!
Кивнув, Дэвид заметил:
— Я это понял по твоему тону. Я сумел бы назвать десяток причин, по которым и я могу его ненавидеть, и все же не питаю к нему таких чувств.
— И тебе никогда не хотелось уехать отсюда?
— Куда? Это Америка. Здесь везде одно и то же. Нью-Йорк? Но я не люблю одиночество. Мне нравится видеть на улице знакомые лица.
— Наверное, тебя здесь любят. А меня ненавидят.
Его длинные, темные брови резко сдвинулись к переносице.
— Да почему ты так думаешь? Из-за нескольких придурков из твоей школы? Я слышал, как люди говорили о трагедии, случившейся с твоим отцом. И тебя все вспоминали очень по-доброму. С состраданием.
— Обо мне тоже говорили? — не поверила я. — Да не может быть!
Мне-то казалось, что о моем существовании никто и не подозревал. А если кто и знал, так давно забыл.
И вдруг опять мою душу накрыло черной тенью. Конечно же, он все врет, этот смуглолицый красавчик, отдаленно похожий на Киану Ривза. Просто решил по-быстрому склеить меня на вечерок, вот и заливает, не краснея. Оттого и путается, и попадается. Говорил бы правду, так не забыл бы про младшего брата. А то его сначала нет, потом есть…
Не подозревая, что я уже раскусила его, Дэвид, если его действительно звали Дэвидом, принялся с охотой рассказывать, как он слышал разговоры о моем отце и обо мне сначала в публичной библиотеке, потом в книжном магазине, затем в обычном супермаркете… Последнее я еще могла принять, но что он делал в библиотеке?
— Дэвид, а что ты делал в библиотеке?
— Менял книги брата, — ответил он, не моргнув глазом. — Их ведь выдают на определенный срок. Но он успевает все прочитать задолго до окончания этого срока.
— А почему ты меняешь за него книги? Почему он не делает этого сам?
Дэвид посмотрел на меня без улыбки.
— Потому что он не может ходить.
— Ох…
— Эшли, если ты подозреваешь, что я вру…
— Нет, Дэвид! Ты не понял.
— Опять мое лицо, да?
Я сконфуженно пробормотала:
— А что такого с твоим лицом?
— Я с этим уже сто раз сталкивался. Каждая девушка сразу думает: «Да он такой красавчик! Разве с ним можно рассчитывать на что-то серьезное?»
Мне хотелось отрицать и это, но почему-то я призналась:
— Именно так я и подумала. Извини, Дэвид.
У него раздраженно дернулась щека, но сказал он без злобы:
— Ты прощена.
— Я не знала, что это так болезненно для тебя. — Я постаралась перевести разговор на другую тему, но не нашла ничего лучшего, как спросить про его брата.
И тут же испугалась, что причиню этим еще более острую боль, но Дэвид, к моему удивлению, улыбнулся, и все его смуглое лицо так и засветилось.
— Он — классный парень и очень веселый, хотя другой, наверное, раскис бы после такой аварии. Это еще при маме было. Его сбил грузовик, когда он ехал на велосипеде. Это было за городом, и водитель даже не остановился. Крис сам пытался доползти до дому на руках, и этим сделал себе еще хуже. Позвонки сместились.
— И теперь уже ничего не сделаешь?
— Теперь он раскатывает в коляске. Ему это даже нравится, он иногда лихачить пытается.
Я с уважением заметила:
— Мужественный пацан.
Дэвид с гордостью согласился:
— Это да. Хотя иногда, — добавил он, — по ночам я слышу, как он плачет. Каждый плакал бы на его месте, правда? Иногда, в подушку.
— Я бы ревела целыми днями…
— Не думаю, — спокойно возразил Дэвид. — Когда реальность меняется, принимаешь ее очень быстро. Ведь ничего другого не остается.
Я вспомнила:
— Ты собирался заказать еще порцию.
Он отодвинул стакан:
— Расхотелось что-то… Знаешь, у меня есть предложение. Давай возьмем пиццу и пойдем к нам? Я познакомлю тебя с Крисом.
У меня вырвалось:
— Зачем?
— Чтобы ты больше никогда не сомневалась в моих словах, — сказал Дэвид.
И я согласилась.
6
Крис действительно существовал. Я поняла это, едва мы только подошли к маленькому домику, который отделяли от нашего два квартала. Из окна лилась музыка «U2», на что Дэвид сказал с улыбкой, что его брат большой поклонник Боно. Мне сразу же захотелось узнать, что читает этот мальчик, а заодно и сам Дэвид, хотя я уже поняла: отцовских книг я в этом доме не найду.
И ошиблась. Оказалось, что Дэвид просто не стал мне говорить этого сразу, чтобы я не подумала, будто он старается умаслить меня таким образом. Книги моего отца не были демонстративно выстроены в ряд, они искрами проскакивали среди других. Было очевидно, что покупались они в разное время, и уж точно не вчера, чтобы сегодня поразить мое воображение.
А Крис любил научную фантастику. Я увидела у него на столе том Саймака и поняла, что ошибалась, думая, будто никто его уже не читает.
Внешне он здорово походил на старшего брата, те же тонкие черты лица и крепкие плечи — в его возрасте только оттого, что ему приходилось крутить колеса своей коляски. Но в лице Криса, как ни странно, было больше задора и готовности к веселью.
Я подумала, что он о себе переживает куда меньше, чем Дэвид, глаза которого так не искрились. Разве что когда он говорил о своем брате. Мне даже не хотелось представлять, как каждый из них смирился со смертью матери. Что с ней случилось, я боялась спрашивать.
— Привет, Эшли! — проорал Крис, когда Дэвид представил меня. Музыку он в тот момент еще не приглушил. — Где-то я тебя видел.
— Заткни ты Боно, ради Христа! Это дочь писателя Джеффри Халса, — без обиняков сообщил Дэвид.
Мальчишка обрадовался:
— А! Я видел тебя в новостях.
