Это был сюжет с похорон, и он следом вспомнил об этом и сконфузился. Я смело потрепала его темные волосы, чтобы заодно узнать, каковы они на ощупь у Дэвида. Что-то было в нем необъяснимо притягательное… Я имею в виду, конечно, старшего. Особенно хорошо я прочувствовала это, когда убедилась, что Дэвид не лжет.
В чем-то Том был прав, я действительно немного побаивалась этого мира, который так обманул меня. И хотя больше мне терять вроде было нечего, я не хотела попасть в ловушку. И подстилала соломку, еще и не падая…
— Я знаю, что меня показывали в новостях, — сказала я Крису. — А ты много смотришь телевизор?
Он спросил с вызовом:
— Думаешь, у меня много занятий?
— У меня тоже немного, — призналась я. — Вот сейчас как раз подумываю, чем бы заняться в жизни?
— Пиши книжки, — с легкостью посоветовал Крис. — Отец тебя не научил?
Дэвид заметил:
— Этому научить невозможно. Это уж или дано, или нет, приятель.
Крис заинтересованно посмотрел на меня:
— А как узнать?
Я предположила:
— Написать что-нибудь. И посмотреть: понравится ли это кому-нибудь, кроме тебя.
— А если никому не понравится, а тебе все равно захочется написать что-нибудь еще?
Присев перед коляской, я заглянула мальчику в глаза. Он смотрел на меня с ожиданием, которое я легко разгадала. И тихонько спросила:
— Ты уже написал что-нибудь?
Крис быстро взглянул на брата:
— Нет.
— Не ври ей, — предупредил Дэвид. — Она подозревает ложь даже в правде.
Я выпрямилась:
— Не всегда. Сегодня просто такой день…
— Какой?
— Странный.
— Ты сидела в баре у Бобби с бутылкой пива, что здесь странного? Полмира так время проводит.
Посвящать его в подробности я не собиралась, по крайней мере, пока, и все же ответила:
— Странно то, что было до этого.
Крис нетерпеливо постучал ладонью по ободу колеса:
— А что было? Что было?
Я вздохнула:
— Ну, сначала я решила продать все книги из домашней библиотеки.
Дэвид усмехнулся:
— Это действительно странно.
— Продала?
— Ни одной.
Крис разочарованно протянул:
— Ну, и что такого интересного? Удивила! Кто сейчас книги читает?
— А ты?
— Ну, вот только я. И Дэвид.
Дэвид вернулся к моей не заладившейся торговле:
— Так никто к тебе и не пришел?
— Пришел, — созналась я. — Только это был совсем не покупатель.
У Криса от любопытства округлились глаза:
— А кто? Ну, Эшли, не тяни!
Старший брат шикнул на него:
— Крис, не лезь не в свое дело! Ты не исповедник, в конце концов.
Надувшись, мальчик пробурчал:
— Ну, и не надо.
— Это был поклонник моего отца, — сказала я. — Пришел вдохнуть священный воздух нашего дома.
Дэвид с недоумением приподнял брови:
— И часто вас посещают такие чудики?
— Почему чудики? — Это задело меня. — По-твоему, быть преданным читателем такого писателя, каким был мой отец, — это смешно?
— Я вовсе не это хотел сказать. По-моему, смешно, когда люди лезут к писателям, к артистам со своими признаниями.
— Ты не понимаешь, Дэвид! Моему отцу это было необходимо. Он для того и писал свои книги, чтобы всякие чудики влюблялись в них!
Шагнув ко мне, Дэвид обнял меня так крепко, что я даже не попыталась вырваться.
— Прости, — прошептал он. — Прости меня, Эшли. Но ты сама заговорила об этом таким тоном…
— Это чтобы… Чтобы…
У меня неожиданно затряслись губы, так неудержимо, что пришлось уткнуться лицом в плечо Дэвида. Его незнакомый запах входил, казалось, мне прямо в сердце, минуя другие органы. И оно также незнакомо заволновалось. И вместе с тем от Дэвида исходил необъяснимый покой, я погружалась в него, и просто физически ощущала, как размягчается моя душа.
«Неужели только из-за того, что этот парень так красив? — подумала я даже с некоторой обидой за себя. — Неужели все так просто?»
Он потерся щекой о мои волосы, наверное, торчащие во все стороны, как обычно.
— Чтобы не заплакать, — сказал Дэвид тоже шепотом. — Я понимаю.
Я хотела кивнуть, но тогда моя макушка оторвалась бы от его щеки, и я не шевельнулась. От него исходило такое тепло, какого я давно не чувствовала. А может быть именно такого — никогда. Разве я любила кого-то не родственной любовью? Если я и могла представлять ее, так только по книгам, в том числе и по романам Джеффри Халса. Написанных о моей матери.
И мне подумалось: если у моих родителей была когда-то любовь, достойная того, чтобы остаться в американской литературе, неужели я не способна на такую? Например, к одному из тех двоих, с которыми меня свел этот поистине странный день?
Меня едва не передернуло, но я успела справиться с собой, иначе Дэвид мог бы неправильно меня понять. Почему это мне вдруг вспомнился Том, о котором я старалась вообще не думать? Но он никак не желал оставить меня в покое, как и обещал, и мои мысли то и дело возвращались к нему.
Он был не так красив, как Дэвид, и хуже воспитан, но ведь это именно Том нашел наше с отцом любимое место, а это достаточно много значило для меня. Почему я так решительно оттолкнула его, стоило ему поцеловать меня? Ведь, если не кривить душой, это не вызвало у меня нестерпимого отвращения.
Заскучавший Крис плаксиво протянул:
— Ну, мы будем есть пиццу?
— Сию секунду, — оторвавшись от меня, Дэвид замер перед братом в полупоклоне, изображая официанта. — Чего еще изволите, сэр?
— Вот так бы почаще, — протянул мальчик довольным тоном.
— Мне совсем чуть-чуть, — предупредила я. — У меня пиво весь желудок заняло.
— А мне он пива не дает, — пожаловался Крис. — Как будто я маленький!
Я улыбнулась ему:
— Значит, он тебя очень любит.
— Он?! Меня?!
— Мой отец тоже не разрешал мне алкоголь. А он меня очень любил.
Крис разочарованно протянул:
— У-у… Я думал, писатели все понимают.
— Вот именно. И он понимал, как легко можно спиться. У него ведь были такие друзья, которые не смогли удержаться на грани.
— И он с ними раздружился?
