— Нет, нет и нет, — твердо ответила Беатрис. — Дело не в сытном ужине и бокале дорогого вина. Я хочу лишний раз повертеться в кругу богемы. Здесь на каждом шагу встречаешь знаменитостей. К тому же у меня сегодня свидание.
— Свидание? Надеюсь, не с нищим художником?
— Не знаю.
— Как это, не знаешь? Бетти, сейчас же объясни, что там у тебя творится?
— Ричи, ты снова кричишь. Не волнуйся. У меня назначена встреча с тайным поклонником, который подсунул мне в карман записку с номером телефона. Я только что позвонила, и мы договорились увидеться сегодня в девять часов.
— То есть ты можешь и не пойти… — с надеждой спросил брат.
— Безусловно, я пойду. Без сомнения, это будет очень интересный человек. По крайней мере, отличный от всех прочих мужчин, которые обхаживали меня весь день.
— Бетти, ты с ума сошла! Идти на свидание неизвестно с кем. А вдруг это какой-нибудь мерзавец, постеснявшийся назвать свое имя?
— Я думаю, что это просто очень оригинальный человек! — парировала Беатрис.
— Неужели у тебя нет никаких предположений о том, кто бы это мог быть? — спросил Ричард.
— Ну-у, — протянула она, — может быть, это Дэвид, с которым я познакомилась сегодня во время конференции. Нам не дали поговорить нормально. Возможно, это кто-то другой… В любом случае вечером все выяснится, — задорно закончила Беатрис.
— Судя по всему, мои слова для тебя ничего не значат… ты все равно поступишь так, как вбила себе в голову… Что ж, потом не говори, что я тебя не предупреждал, — устало сказал Ричард.
— Конечно, дорогой. Я знаю, что ты всегда прав. Тебе достался по наследству весь разум наших родителей. Я получила лишь жалкие крохи.
Ричард рассмеялся.
— Ловко же тебе удается списывать все на наследственность. Только вот ума не приложу, кому в нашем роду был свойственен талант художника.
Действительно, Холдены не отличались особой одаренностью в области искусств. Скорее это были люди склада Ричарда: предприимчивые, энергичные и умевшие извлекать прибыль буквально из воздуха. Их троюродный дед по материнской линии, по семейному преданию, сколотил состояние на производстве воздушных шаров.
И вдруг, откуда ни возьмись в родовом гнезде появилась впечатлительная Беатрис. Единственное, к чему она не проявляла интерес с детства — это бизнес. Зато все остальное не оставляло юное создание равнодушной: от утренней росинки на траве до движения планет.
— Давай сейчас не будем ковыряться в генотипе и ползать по раскидистым ветвям нашего генеалогического древа, — довольно резко произнесла Беатрис.
Она с детства ощущала на себе жалостливые взгляды, как будто говорившие: «Несчастное создание. И откуда такая девочка в приличном доме? Бедные родители. Правду говорят, в семье не без урода».
— Ладно, отправляйся на свое свидание, — без особого энтузиазма произнес Ричард. — Только будь, пожалуйста, осторожна. Хотя требовать от тебя соблюдения правил безопасности — все равно, что просить снег летом.
Беатрис рассмеялась.
— Ричи, обещаю, что буду осторожна в меру своих возможностей.
— Следовательно, на ноль целых ноль десятых, — подытожил Ричард.
Они попрощались. Беатрис положила трубку и снова взглянула на часы. До назначенного свидания оставалось полтора часа. Надо поторопиться, иначе приду замухрышкой, подумала Беатрис. Нельзя разочаровывать мужчину. Тем более мыслящего столь нетрадиционно.
Беатрис еще раз взглянула на свое отражение в зеркале. Вроде бы все безупречно. Черное бархатное платье с открытой спиной, изящный металлический пояс со множеством крошечных гранатово-алых камешков, переливавшихся всеми оттенками красного. Такие же длинные серьги. Туфли на высоком каблуке. Распущенные волосы струятся по оголенным плечам. Кажется, все на своих местах. Недоставало только духов. Беатрис достала из сумочки маленький флакон и нанесла несколько капель ароматной жидкости за мочки ушей и на запястья. Теперь все: образ прекрасной незнакомки закончен.
Она еще раз критически осмотрела себя в зеркале. Ее всегда поражало ощущение от взгляда на собственное отражение. Она оценивала его как картину, в которой при желании можно что-то подправить, подровнять, изменить тон… Собственного говоря, она и к жизни относилась, как к огромному божественному полотну, где каждый человек способен подрисовать и изменить окружавшую его реальность.
Без пяти минут девять Беатрис вышла из своего номера и направилась к парковой беседке.
6
— Эй, дружище, куда ты так спешишь? — спросил Юджин, остановив Марка в холле отеля.
— Да так… решил прогуляться немного по парку, — солгал тот.
— Один? — с сомнением спросил Юджин.
— Да, один. Прекрасный вечер. Почему бы, собственно, и нет?
— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? — бесхитростно поинтересовался Юджин.
— Извини, но я и в самом деле хотел бы побыть один. Насладиться, так сказать, тишиной и покоем вечера.
— Да уж, — усмехнулся Юджин, — сумасшедший выдался денек, не правда ли?
— И не говори, — согласился Марк, собираясь расстаться с приятелем.
— Не-ет, так не пойдет, — упрямо заявил Юджин, крепко схватив Марка за плечо. — Только что Беатрис промчалась мимо меня, теперь еще и ты не желаешь остановиться на минуту, чтобы поговорить со старым другом.
— Беатрис? — Марк поднял брови, изобразив на своем лице величайшее удивление.
— Да, моя божественная Бетти. Она только что вышла из отеля. Боже, какая же она красавица! — Юджин мечтательно закатил глаза. — Изящна и грациозна, как лань. Наверняка отправилась на свидание с каким-нибудь местным толстосумом. Ты бы ее видел: черное платье, подчеркивающее стройность фигуры, и при этом дерзко оголенная спина… Видение из сказки, парящее в ароматном воздушном облаке.
— В тебе погиб поэт, — усмехнулся Марк.
Юджин притворно рассмеялся.
— Вот уж точно! Несчастный Пьеро, поющий печальные песни о неразделенной любви.
Марка позабавила трагикомичная фигура О'Нила. Красивый молодой мужчина, душа любой компании, неутомимый путешественник — и вдруг такие душевные муки. Правда, все это отдавало какой-то театральностью. Слишком уж напыщенные речи и артистичные жесты были у его приятеля.
— Теперь вот и ты, мой верный друг, отказываешь мне в участии и в дружеской беседе. Что ж, бросай меня на произвол судьбы в бурлящие воды земных страстей.
Марк расхохотался, хотя это и было несколько неучтиво по отношению к Юджину.
— Извини, приятель. — Марк справился с очередным приступом смеха и добавил: — Спасибо, что поднял мне настроение.
— Иди, веселись, — мрачно произнес Юджин. — Оставь меня одного.
