В ту самую секунду Фаина Демьяновна снова вышла на балкон. На этот раз завуча привлёк лязг железного люка. Напившись валерьянки, она пребывала в полной уверенности, что летающих зданий в природе не бывает и что всё это ей померещилось от переутомления. Поэтому, когда мимо неё, со свистом рассекая воздух, пронеслась дверь местного кафе, она даже бровью не повела.
– Мираж, – только и сказала, глубоко вдыхая свежий ночной воздух.
Одно только покоробило Фенечку – на отчаянно сияющей под луной оцинкованной двери восседал собственной персоной нелюбимый ею восьмиклассник Лера Стопочкин.
– Так я и знала, что здесь замешан этот обормот, – задумчиво заключила она, когда дверь вместе с седоком растворилась в ночной мгле.
Мысль эта не давала ей покоя всю ночь. Поэтому едва взошло солнце, завуч направилась к школе.
Школьные странности
Как ни удивительно, здание школы было на месте. Тронув входную дверь, Фаина Демьяновна ощутила холод, как будто под рукой было не дерево, а металл. Постучав по двери костяшками пальцев, она с изумлением услышала гулкий жестяной звук. Между тем на вид дверь была, как и прежде, сделана из лёгкой древесины.
С нехорошим предчувствием Фаина Демьяновна вошла в школу. Вошла и обомлела. Посреди холла зияло обширное чёрное пятно, в центре которого возвышалась белая статуя. Завуч присмотрелась. Перед ней, задрав голову к потолку, стоял школьный сторож. Приблизившись, Фаина Демьяновна поняла, что с дедом случилась беда. Он не шевелился и не дышал вовсе. Дотронувшись до его мраморной щеки, завуч убедилась, что так и есть – Потап мертвей мёртвого. Потрясённая, Фенечка отошла к умывальнику, чтобы смочить виски водой. Увы, вместо воды кран налил ей полную пригоршню валерьянки.
– Доброе утро, Фаина Демьяновна! – раздался следом, словно гром среди ясного неба, голос деда Потапа.
Ничему уже не удивляясь, завуч выпила из ладоней всё без остатка и храбро обернулась. Перед ней стоял живой и невредимый сторож и крутил из стороны в сторону головой.
– Что-то шею прихватило, – пояснил он сердито. – Вроде сквозняков у нас нет, а шея прямо онемела.
Фаина Демьяновна подошла ближе. Под ногой хрустнуло. Услышал это и сторож.
– Ёпсель-мопсель, – удивился он, глянув под ноги.
Присел, потрогал чёрный пол и показал измазанную ладонь.
– Натуральная сажа.
– А это что? – поднял Потап с пола нечто крохотное и протянул завучу.
В руках у Фаины Демьяновны оказался стеклянный камешек. Был он размером с крупную горошину и имел огранку[29].
– Бижутерия, – предположил сторож, – кто-нибудь из старшеклассниц обронил.
– Ой, нет, – не согласилась завуч. – Чует моё сердце, это не стекло. Дайте-ка мне воды.
Дед Потап сходил к своему чайнику, из которого попивал на дежурстве чаёк, и принёс полстакана воды.
– Зачем это вам?
Не ответив, Фенечка бросила камешек в воду.
– Так и есть, – поднесла она стакан к глазам. – Это не бижутерия, а чистейшей воды алмаз.
– Да почём вы знаете? – не поверил дед.
– А вы сами убедитесь, – протянула стакан завуч.
Сторож посмотрел и ничего, кроме воды, в нём не увидел.
– Настоящий алмаз в воде не виден, – пояснила она и строго посмотрела на Потапа. – Но откуда здесь алмаз и эта сажа?
Дед только плечами пожал.
– Вы не отлучались?
– Ни на минуту, – заверил сторож.
– Может, задремали?
– Не, не, не, – затряс головой Потап, – а может…
Тут он наморщил лоб, силясь что-то вспомнить и вспомнил.
– Знаете, что, – удивлённо уставился он на завуча, – то ли снилось мне, то ли привиделось, но именно на этом месте Стопочкин с Захарьевым скакали вокруг меня и точно два дракона изрыгали из себя струи вот этой сажи.
– Стопочкин? – насторожилась Фаина Демьяновна.
Опустила голову, чтобы ещё раз взглянуть на сажу, и схватилась за сердце. Чёрного круга не было. Вместо него на полу холла искрилась целая россыпь алмазов.
Алмазные мальчики
В это время Шурка с Лерой отсиживались в гардеробе и слышали всё до единого слова.
– Откуда алмазы взялись? – посмотрел на друга Лера.
– Из наших лёгких, откуда же ещё, – отозвался Шурка. – Сажа – аморфный углерод. При большом давлении и высокой температуре меняет свою кристаллическую решётку и может превратиться в алмаз.
– Большом давлении и высокой температуре? – не поверил Лера. – Это сколько же надо?
Захарьев почесал в затылке.
– Ну, тысячи до двух градусов по Цельсию и давлении от пяти гигопаскаль.
– Быть такого не может! – не поверил Лера, сделав расчёт. – Получается, внутри нас жар был, как в доменной печи, и давление пятьсот тонн на один сантиметр?
– Ну да, – растерянно кивнул Шурка.
– Ничего себе! – Лера пощупал рёбра. – Да мы с тобой лопнули бы и сами в сажу превратились.
– Ну, не знаю, – пожал плечами Шурка. – Значит, нас опять твой инстинкт самосохранения спас.
Школа начинает чудить
Следующая неделя началась спокойно. Друзья исправно ходили в школу, да и школа действовала, как настоящая. Только в ней мало-помалу стали происходить разные мелкие чудеса. Во-первых, что-то случилось с водопроводом. Это заметили все, даже рассеянный учитель биологии.
– Потрясающе! – рассказывал в учительской Пантелеймон Юрьевич. – Налил из крана воды, а в стакане оказался боржом. Неужели ученики так шутят?
– Непременно они, – согласилась добродушная Надежда Филипповна. – Мне вчера из крана томатного сока налили, а сегодня утром – берёзового.
Присутствовавшая в учительской Фаина Демьяновна даже побагровела от негодования.
– Какая прелесть! – воскликнула она. – А вот мне каждый раз полстакана валерьянки бухают и ни капли больше, только в кране хрипит. Я уже и подслушивала, и подсматривала – никаких результатов, как будто это и не наши бандиты орудуют!
– Зря вы так, – снисходительно заметила учительница математики. – Хорошие они, в общем-то, ребята.
Вскоре с очарованными кранами воочию столкнулся директор школы Юлиан Сидорович Почёмбыт. Склонившись над умывальником, он ополоснул лицо, а также смочил затылок и лысину. Но когда после этого глянул на себя в зеркало, то невольно отшатнулся. Из зеркала на Юлиана Сидоровича смотрела какая-то творожная харя. И лицо, и жидкая директорская шевелюра были густо облеплены некой белой субстанцией.
