было.
– Это целых три вопроса, – скорчил мину Ткач.
– Это три ватрушки, – ответила Элли.
– Задачка из легких. На все три ответ «да», Элли Грэм. Да, но все не так просто, и объяснить тебе это сродни пикника на территории «Угасших костров», честное слово.
– Ешь свои ватрушки, – подытожила престранный диалог девочка. – Семь штук, как и обещано.
Незваный гость поспешил сорвать с подноса полотенце и принялся набивать рот гостинцами от Клаванов.
Элли чувствовала себя ужасно.
– Что за мрачный вид? – с полным ртом уточнил Ткач. – Ты недовольна тем, что узнала?
– Я в это не верю, – хрипло отозвалась девочка, чувствуя, как в уголках глаз начинает щипать.
– В этом и проблема, – прошамкал мужчина.
Элли зажмурилась. Знала ли она, что затеянный разговор закончится именно так? Возможно, иногда правды лучше было не знать вовсе.
– Проблема в том… – вдруг продолжил Ткач, которого явно не устроило то, что он не получил реакции на свое предыдущее высказывание. – Что страх смерти удерживает тебя от принятия истины и не дает прийти к цели. Страх – самая противная штука и во всем Низовье. Все мы в нем погрязли, знаешь ли.
– Ты сказал, что сможешь отвести меня к Лемми, когда я буду готова. Значит ли это, что мне тоже нужно умереть?
– Этого я не говорил-с.
– Значит, я могу сходить за ним и вытащить его оттуда?
Ткач дожевал третью по счету ватрушку и предпочел оставить еще четыре на потом. Он собрал с подноса нужное количество и быстро распихал их про запас: две – в карманы сюртука, а еще две – в карманы брюк. Элли поморщилась: какими же грязными и противными они станут! И как он собрался есть их после?!
Несмотря на свои абсурдные действия, незваный гость принял крайне серьезный вид.
Он сел подле Элли, приобнял ее за плечо и произнес:
– Послушай, я не тот, кто должен тебя уговаривать, Элли Грэм. Но то, что все не так просто, – чистая правда. А говорить об этом мне не просто лениво, я сам не знаю и половины.
Девочка почувствовала, как горечь сменяется злостью. И что за существо этот Ткач! Сначала вываливает на нее всю эту информацию, насмехается над ее незнанием, а теперь пытается сочувствовать, сам не понимая того, о чем говорит? Да грош цена его словам!
– Не знаешь?! А с чего мне вообще тебе верить?! – вспыхнула Элли. – Я тебя сюда не звала! Приходишь, хозяйничаешь, издеваешься! Уходи с концами, понял?! И не возвращайся! Тошнит от одного твоего вида!
Ткач поднялся с места, но на его лице не было и тени прежней усмешки.
– Не надо мне верить. Возьми и проверь сама. Дом у тебя большой.
В дверь постучали.
Незваный гость прищурился.
– И времени тут у тебя будет еще предостаточно.
Глава 7
Наказание
Все не так просто.
Не так просто.
Не так просто!
Дурацкое сочетание слов вертелось в голове у Элли в тот момент, когда она шла открывать входную дверь. Кто бы мог подумать, что мысли о наказании от мамы теперь уйдут на задний план.
Вероятная смерть Лембита давала понять, что в мире были вещи значительно страшнее родительской порки.
Щелк. И путь для мамы и бабушки на виллу Имедема был открыт.
Лицо Лауры было мрачнее ноябрьской тучи.
Ее и без того тонкие губы превратились в узкую четкую полоску. Ноздри раздувались от гнева, как у разъяренного дракона при выдохе пламени. А глаза были красными. Неужели от слез?
Бабушка держала Лауру за плечо.
– Эльга Грэм, – так тихо и злобно, как только могла, произнесла мама. Обращение по полному имени теперь ассоциировалось у девочки лишь с Ткачом. Как странно, что мама обратилась к ней именно таким образом. – Ты наказана.
– Я догадывалась, – почти равнодушно ответила Элли. Ее мысли были теперь далеко-далеко, за пределами Ихасте. – Ничего нового, мама.
– И я хочу, чтобы ты знала. – продолжала чеканить слова, будто монеты, Лаура. – Что ты разочаровала меня так сильно, как только могла.
– И это тоже не новость, – огрызнулась девочка.
Теперь мамы больше не было.
Ее заменил кто-то другой.
– БЕЗМОЗГЛАЯ, БЕСПОЛЕЗНАЯ, ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ ДЕВЧОНКА! НЕ МОГУ ВЫНОСИТЬ ТВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ! ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ ТО, КАК ТЫ СЕБЯ ВЕДЕШЬ! ТЫ ХУЖЕ, ХУЖЕ СВОЕГО МЕРЗКОГО ПАПАШИ, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?! ЛУЧШЕ БЫ ТЫ…
– Лучше бы я исчезла, а не Лембит? – спокойно уточнила Элли.
Агрессия невиданного существа, притворяющегося мамой, рождала в ней смиренность. Элли не хотелось спорить, кричать, психовать или обижаться. Ей хотелось дослушать до конца.
Рука Лауры-монстра оставила на щеке Элли хлесткую пощечину. Бабушка ахнула и попыталась оттащить фальшивую маму за плечи назад, но та вырвалась и продолжила наступать на дочь, подобно смертоносному урагану, сносящему все на своем пути.
Девочка отшатнулась, прижала ладонь к лицу, но не опустила головы.
– Я НЕ ХОЧУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ! НЕ ХОЧУ ТЕБЯ СЛЫШАТЬ! ТЫ НЕ ВЫЙДЕШЬ ИЗ ЭТОГО ДОМА! НЕ ВЫЙДЕШЬ НИКОГДА, ТЫ ПОНИМАЕШЬ?! ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ТУТ И БУДЕШЬ СИДЕТЬ НА ЭТОЙ ВИЛЛЕ ВЕЧНО! И НИ ОДНО, НИ ОДНО ЖИВОЕ СУЩЕСТВО ТЕБЕ НЕ ПОМОЖЕТ, ПОКА Я НЕ ПОЙМУ, ЧТО ТЫ ИЗМЕНИЛАСЬ! ЧТО ТЫ СТАЛА НОРМАЛЬНОЙ! ТАКОЙ, КАК НУЖНО! ТЫ ПОНЯЛА МЕНЯ?!
Как иронично, что было сказано только о живых существах!
О мертвых – ни слова.
– Хорошо, – еле сдерживая слезы от боли, отозвалась Элли. – Это хотя бы освободит меня от игрушечных похорон.
Еще один удар.
– НЕТ, МАЛЕНЬКОЕ ЧУДОВИЩЕ! ТЫ ПОЙДЕШЬ НА ПОХОРОНЫ И БУДЕШЬ ОПЛАКИВАТЬ СВОЕГО БРАТА СО ВСЕМИ. ЭТО БУДЕТ ИСКЛЮЧЕНИЕМ ДЛЯ ТЕБЯ! МОЖЕТ БЫТЬ, ТАМ ТЫ ПОЙМЕШЬ, ЧТО НАТВОРИЛА! МОЖЕТ БЫТЬ, ТАМ ПРИДЕШЬ В СЕБЯ, ИДИОТКА!
– Лаура, хватит, – дрожащим голосом попросила бабушка. – Пусть идет. Хватит.
Теперь Элли прижимала ладони к обеим щекам и больше не могла сдерживать слез. Но то были не слезы обиды, и не слезы горечи.
Просто было больно и все.
К неудовольствию уже не присутствующего на вилле Ткача, фальшивая мама заметила поднос с ватрушками от Клаванов. И, испуская из себя последний поток злости, перевернула его, опрокинув все содержимое на пол.
– УЙДИ С ГЛАЗ МОИХ! – проревела она.
Инстинктивно подчинившись, девочка убежала в соседний коридор, что вел не к спальням ныне живущих в доме членов семьи, а к тому ряду комнат, что теперь никак не использовались.
В конце концов, ей не сказали, куда именно нужно уйти.
Проход в давно нежилую часть Имедемы начинался у ванной комнаты и располагался прямо напротив маминой спальни. «Если бы дверь была открыта, я
