напряжен. Это было бремя, которое он нес, пытаясь осчастливить своего отца, хотя, если бы вы спросили его – он бы солгал и сказал, что ему наплевать, что отец думает о нем.
Он был хорошим лжецом, скрывая свою боль за маской, которую носил, показывая миру, что он Мэддокс Коултер: дерзкий, высокомерный, богатый — звездный защитник Беркшира, а теперь и Гарварда.
Для мира у него было все. Родители. Деньги. Стипендия. Его футбольная карьера. Девушки в его распоряжении.
Он был королем и носил свою корону, полную шипов, с непревзойденным высокомерием и грязной ухмылкой.
Но глубоко внутри Мэддокс всегда хотел только принятия и любви.
Поэтому он бесконечно работал над этим… и всегда заканчивал разочарованием.
Но прямо сейчас? Обычная напряженная линия на его лбу разгладилась, голубые глаза стали практически живыми, а улыбка стала… настоящей.
О, черт возьми. Там снова мое сердце.
Вернувшись в отель, мы стали ждать лифт.
— Итак, что за сюрприз? — спросила я снова, теряя терпение. Он слишком долго тянул интригу.
— Он ждет нас на крыше. — Мэддокс подмигнул и сделал шаг назад, словно собираясь уйти.
Сбитая с толку, я схватила его за руку и притянула к себе.
— Ты хочешь сказать, что собираешься подняться на крышу по лестнице?
Он смотрел на лифт, и я практически чувствовала, как он потеет при одной мысли о том, чтобы войти в тесное ограждение.
— Мэддокс, ты не можешь подняться на пятнадцать лестничных пролетов. Это безумие! Нам не нужно идти на крышу. Давай вернемся в наш номер.
— Нет, — отрезал он, прежде чем покачать головой. — Извини. Просто… Я попросил их приготовить это специально для нас.
— Мэддокс…
Он стиснул зубы, его челюсть напряглась настолько, что я подумала, не сломается ли она под давлением.
— Поднимись на лифте, Лила. И я буду там через несколько минут. С лестницей проблем нет.
— Но…
— Лила, нет.
— Ты серьезно?
Выражение его лица стало суровым.
— Да. Не спорь со мной об этом, дракончик. Ты не выиграешь.
Лифт звякнул, и двери открылись. Мэддокс уже отступил от меня.
— На крышу, Лила. Увидимся там.
Я вошла в лифт и смотрела, как он уходит, когда дверь снова закрылась. Я нажала кнопку последнего этажа, который выведет меня на крышу. Я даже не знала, что нас туда пускают.
В отеле было пятнадцать этажей, и мне потребовалось несколько минут, чтобы добраться туда, куда мне нужно было. Когда я поднялась наверх, у дверей стоял служащий отеля. Он любезно улыбнулся, прежде чем выпустить меня, открыв передо мной стеклянную дверь. Я вышла на крышу, которая, по сути, представляла собой широкопролетную террасу.
Ебена мать.
Я медленно сделала несколько шагов вперед, оценивая все вокруг. Терраса превратилась в романтическую композицию. Сцена была прямо из фильма или любовного романа. О да, меня определенно соблазняли. Лепестки роз и ароматические свечи на земле создают для меня дорогу. Стол накрыт на двоих, но вид меня поразил.
Боже мой!
Должно быть, я простояла там в полном шоке целую минуту.
— Сюрприз, — выдохнул он мне в ухо.
Я даже не вздрогнула и не ахнула. Я почувствовала его прежде, чем он заговорил. Руки Мэддокса обвились вокруг моих бедер, когда я прислонилась к металлическим перилам крыши. Его дыхание стало тяжелее, его грудь вздымалась у меня за спиной, и я чувствовала, как стучит его сердце. Он поднялся на пятнадцать лестничных пролетов ради этого … ради нас.
Он прижался своими теплыми губами к моему обнаженному плечу, мягкий поцелуй.
— Закат, Эйфелева башня и ужин.
Мое дыхание сбилось.
— Что ты делаешь? — прошептала я, все еще в шоке.
— Ухаживаю за тобой, — легко ответил он. — Я обещал тебе романтику.
Так он и сделал.
И Мэддокс все исполнил.
Цветы… романтика… закат… Париж…
Что еще я могла попросить?
Влюбиться в моего лучшего друга никогда не должно было случиться, но закрутить роман с моим лучшим другом? Я догадывалась, что пути назад после этого уже не было.
Город любви оправдал свое название. Даже Мэддокс и я не могли бороться с этим.
Нам сказали, что из этого отеля открывается лучший вид на город, и прямо здесь... на крыше? Вид был совершенно волшебным, когда солнце начало садиться за Эйфелеву башню, и мы могли видеть всю французскую столицу.
Когда небо стало желтым и оранжевым, солнце опускалось за горизонт, я могла только смотреть и восхищаться его красотой.
— Ну что, идем? Ужин ждет нас.
Мэддокс схватил меня за руку и потащил к столу. Он пододвинул мой стул и сел напротив меня. Ужин подавал тот же официант, которого я встретила у двери.
— Настоящие розы, да? — Я кивнула на вазу на столе. Это было отличным дополнением, если не полной неожиданностью. Я снова ожидала мертвых роз.
Его губы изогнулись в дразнящей улыбке.
— Я решил немного изменить это.
Я оглядела террасу, любуясь видом.
— Как ты это спланировал?
— У меня есть свои способы. — Я не могла представить, что Мэддокс пойдет к консьержу и попросит их приготовить это. Это не очень шло ему и его дерзким манерам, но я догадалась…
Он действительно удивил меня сегодня.
Мэддокс налил нам обоим по бокалу вина. Я сделала медленный глоток, удовлетворенно кивая, когда красное вино коснулось всех моих вкусовых рецепторов.
— Раз ты не позволил мне сделать тебе подарок на день рождения, нам придется пойти завтра, — начала я, нарезая свой стейк на мелкие кусочки.
Мэддокс сунул вилку в рот, нахмурив брови.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он с набитым ртом.
— Я думала, мы могли бы сделать татуировку.
Его глаза мгновенно загорелись, и я продолжила:
— В прошлом году ты хотел сделать одинаковые татуировки, но я не была готова. Я думала, что в этом году… мы могли бы сделать. Твой подарок на день рождения.
Парные татуировки… что-то, что было в нас.
— Лила, — низким рычанием произнес он мое имя.
— Да? — Мой желудок снова перевернулся, и мне стало не по себе, насколько Мэддокс мог повлиять на меня.
Это была ложь. Я не ненавидела это чувство. На самом деле, я начинала любить его. Слишком сильно.
— Если бы ты не ела и сидела напротив меня за столом, я бы перевернул тебя и трахал до следующей недели.
Моя рука подлетела ко рту, когда я откашляла стейк, застрявший у меня в горле. Я неуклюже потянулась к своему стакану и сделала большой глоток. Он усмехнулся, прежде чем сделать глоток своего вина.
Я не думала, что он так обрадуется парным татуировкам.
— Ты должен перестать это делать, — пробормотала я после приступа кашля.
— Что? Заставлять краснеть? На тебе это выглядит мило, Сладкая Щечка, — сказал он очень высокомерно.
Черт возьми, черт его побери.
Остаток ужина
