прошел незаметно, Мэддокс отпускал небрежные грязные замечания, а я закатывала глаза. Он был абсолютно невозможен.
Но у меня было четыре года, чтобы привыкнуть ко всем его выходкам.
Как только стол был убран, и пока мы ждали десерта, я отодвинула стул и подошла к перилам. Небо было темным, и Эйфелева башня была освещена на ночь.
Это было… захватывающе.
Краем глаза я заметила, что Мэддокс поднялся со своего места и целеустремленно направился ко мне. Он излучал уверенность и высокомерие, когда подкрался ко мне. Его тело двигалось позади меня, его широкая грудь прижималась к моей спине. Я могла чувствовать силу его тела против моего.
Меня пронзила дрожь, когда его палец скользнул по моей голой спине, осторожно потянув за узелок шнурка, но не настолько сильно, чтобы он развязался. Его дразнящие прикосновения задержались, моя кожа покрылась мурашками.
Его рука скользнула вверх, ох, как медленно. Он откинул мои волосы в сторону, и его губы коснулись моего затылка. Мое сердце забилось.
Мне вдруг стало очень, очень тепло. Повсюду. Внутри, снаружи… кончики пальцев… мое ядро.
О Боже. Его прикосновение было сладкой, сладкой пыткой. Кусочек рая с оттенком ада.
Мэддокс поцеловал меня в изгиб плеч.
— Я знал, что не имел права прикасаться к тебе, желать тебя, жаждать тебя, как воздух, но я это сделал. Я знал, что это неправильно, но не хотел останавливаться. Итак, я взял это. А теперь я одержим.
Дрожь пробежала по моему позвоночнику, и я чуть не заскулила от нужды. Мое тело содрогнулось, когда его слова обрушились на меня, словно сильный прилив, унося меня прочь. Его грудь заурчала низким гортанным звуком.
— Я безумный, блядь, мужчина для тебя, Лила Гарсия.
Моя киска сжалась в ответ.
— Это несправедливо, — прошептала я. — Я не могу оттолкнуть тебя, если ты будешь продолжать говорить такие вещи, шептать эти слова… Ты все усложняешь, Мэддокс.
Его зубы впились мне в шею сбоку. Его рука обхватила мое горло, и он повернул мою голову в сторону, его губы коснулись моих.
Поцелуй меня.
Это была единственная мысль, которая пришла мне в голову, прежде чем его губы коснулись моих. Он не останавливался, не ждал, пока я подумаю, не ждал, пока я отдышусь…
Мягкий, но требовательный.
Нежный, но страстный.
Сладкий, но всепоглощающий.
Огонь пробежал по моим венам, и мое тело стало мягким в его руках. На короткое мгновение мой мир потерял равновесие, прежде чем он, наконец, стал… правильным. Каждая часть меня ожила, когда барабаны загрохотали и застучали в моей груди. Моя душа торжествующе плакала, когда я, наконец позволила себе… чувствовать.
Может быть, это был момент, когда я влюбилась в него. Безрассудно. Безвозвратно. Полностью.
Может быть, именно в этот момент я поняла, что никогда не хотела отпускать.
Мы целовались, как двое утопающих влюбленных, потерявшихся в море, наши губы искали друг друга среди разбивающихся волн. Губы. Язык. Зубы. Мы целовались, как будто это был конец, и наши губы больше никогда не встретятся. Ритм наших сердец соответствовал нашему безумному отчаянию. Мэддокс имел вкус всего святого и греховного в этом мире; он имел вкус каждой запретной мысли, которая приходила мне в голову ночью и становилась явью.
На вкус он был как красное вино, и я была немного опьянена, немного пьяна от него.
Наши губы оторвались друг от друга, когда мы затаили дыхание, грудь вздымалась.
— Наклонись вперед. Подними платье, — прохрипел Мэддокс мне на ухо.
Я сглотнула, мое сердце бешено колотилось, а желудок сжался от предвкушения. Его пальцы разжались вокруг моего горла, но я все еще чувствовала их жгучее прикосновение к своей плоти, словно он поставил на мне метку. Его руки опустились на мою талию, а пальцы сжали мои бедра. Мэддокс провел носом по всей длине моего затылка.
Я судорожно выдохнула.
— Люди увидят.
Здания стояли так близко друг к другу, что любой мог нас увидеть, если бы выглянул в окно. А что, если… к нам забредет официант?
Его грудь заурчала рычащим звуком.
— Позволь им. Я хочу, чтобы мир увидел, как я владею этой милой киской. Наклонись, Лила. Сейчас. Покажи мне, какая ты мокрая для меня, и я дам тебе то, что тебе нужно.
Мои глаза расширились от команды в его голосе, и мое тело согнулось перед его волей, прежде чем я действительно смогла осознать, что происходит.
— Я жду. — Его голос стал более жестким, в его тоне появилась легкая хрипотца. — Твое платье, Лила, — напомнил мне Мэддокс, когда я осталась склониться над перилами.
Мои дрожащие руки сжали ткань шелкового платья, и я медленно стянула его. Я не могла видеть его лица, но его глаза практически прожигали мне спину.
Теплый. Интенсивный. Жесткий.
Я натянула платье на задницу, и оно обвилось вокруг бедер, пока я оставалась согнувшись. Стринги, которые я носила, едва прикрывали мою плоть. Мои ягодицы были выставлены напоказ, мои босые ноги дрожали, когда я пыталась сохранять неподвижность для него.
Это было крайне неуместно.
Но, может быть, именно поэтому … тот факт, что это было неуместно … заставил меня хотеть большего. У меня стало влажно между бедер, моя влага покрыла мое нижнее белье. Мое тело напряглось от предвкушения.
— Мэддокс, — выдохнула я, ожидая, что он что-нибудь скажет… коснется меня.
Но он оставался устрашающе тихим. Я слышала его дыхание, чувствовала его за своей спиной, но он не шевельнулся, чтобы прикоснуться ко мне.
Его ноги коснулись моих, и я невольно вздрогнула. Ткань его штанов казалась более грубой на моей коже, хотя я знала, что это не так. Я просто чувствовала себя более… в гармонии с Мэддоксом. Мое тело остро осознавало каждое прикосновение, каждое дыхание… каждое движение.
Когда он, наконец прикоснулся ко мне… я чуть не застонала от облегчения.
Кончики его пальцев скользнули по моей спине, а руки скользнули к моей заднице. Он обхватил ее почти собственнически, прежде чем придвинуться ближе. Его тело легло на меня, плотно прижимая грудь к моей спине. Мэддокс пинком раздвинул мои ноги, заставив их раздвинуться еще дальше.
Легкий холод перил просачивался сквозь мое платье, когда я прижималась к нему грудью. Мои соски набухли, а губы приоткрылись, и из меня вырвался тихий вздох.
Он провел ладонями по моей попке, поглаживая мягкие шарики. Его голос понизился до горлового тембра.
— Что я собираюсь с тобой делать.
Я облизала губы.
— Это был вопрос?
— Нет, заявление. — Два пальца скользнули внутрь моих стрингов и между складками моей задницы, потирая мягкое место там. Прямо там. Твою мать! Я сжалась и сильно прикусила губу. — Я собираюсь сделать с тобой много вещей, Лила.
Я задохнулась от притворного негодования.
— Ты не будешь…
Хлоп.
Это было легкое похлопывание по сравнению с шлепками, которые он дал мне во время нашего секс-марафона. После грубого обращения со мной прошлой ночью это было почти нежно. Этого было достаточно,
