время, прежде чем Дамиано осуществит свой план в отношении меня.
Глава 9
Дамиано
Когда Карло останавливает внедорожник у одного из моих складов, я открываю дверь и вылезаю. Поправляя пиджак, я окидываю взглядом территорию, а затем иду к боковой двери.
Как только мои люди видят меня, они выпрямляются.
Томми бросается ко мне.
— Мы нашли ублюдка, пытавшегося торговать в Мотт-Хейвене. С ним было еще пятеро парней, но эти ублюдки устроили драку, и нам пришлось их убить.
Я киваю и подхожу к сидящему на полу наркоторговцу. Мои люди связали его стяжками и здорово избили.
Останавливаясь в паре футов от пленника, я говорю:
— Торговля в Бронксе и Бруклине — это амбициозное дело. Почему вы решили, что вам это позволено?
Мужчина поднимает голову, и когда его глаза останавливаются на мне, они расширяются от страха.
И тут же он начинает бессвязно болтать:
— Нам просто сказали продавать в этих районах. Они предложили нам хорошие деньги за работу. Пожалуйста, у меня семья. Там тяжело. Я просто хотел по-быстрому подзаработать.
Когда я продолжаю пялиться на него, он начинает всхлипывать.
— Пожалуйста. Я всего лишь подручный. Человек по имени Лерой дал мне работу. Это вся информация, которая у меня есть, босс.
Вздохнув, я перевожу взгляд на Томми.
— Найди Лероя.
— Да, босс.
— Так я могу уйти? — спрашивает дилер голосом, полным надежды.
Не удостоив его взглядом, я разворачиваюсь и иду к боковой двери.
— Нет! Подождите! Подождите! — кричит он как раз перед тем, как в воздухе раздается выстрел.
Подойдя к внедорожнику, я открываю пассажирскую дверь и останавливаюсь, чтобы сказать:
— Я хочу, чтобы как можно больше людей чистили улицы. Если мы сведем на нет прибыль, это негативно отразится на доходе Мигеля. Ударим этого ублюдка по самому больному месту.
— Сделаем, — бормочет Карло.
Забираясь во внедорожник, я чувствую, как в моей груди закипают гнев и разочарование.
Я хочу, чтобы наркотики Мигеля исчезли из моего гребаного города.
Я достаю свой телефон и захожу в групповой чат с другими главами Коза Ностры. Я начинаю видеозвонок, и когда отвечают только Анджело, Франко и Ренцо, хмурюсь.
— Где Дарио?
— Наверное, он в балетной труппе, — отвечает Ренцо. — Он занят предстоящим шоу.
Точно.
— Завтра в девять встречаемся у меня в клубе.
— Сегодня суббота, — бормочет Ренцо.
— К чему клонишь? — Спрашиваю я, вздернув бровь.
Он качает головой.
— Я буду там.
— Тебе лучше выпить побольше кофе, — говорит Франко.
Уголок рта Анджело приподнимается.
— Увидимся завтра.
Я завершаю разговор и смотрю в окно.
Карло отвозит нас в пентхаус, где ждет вертолет, и, когда мы поднимаемся на лифте на крышу, говорит:
— Будет здорово провести выходные дома.
Я просто киваю, а мои мысли переключаются на другую проблему.
Прошла неделя с тех пор, как я оставил Габриэллу в особняке.
Я не буду поднимать вопрос о браке по расчету с Дарио, пока не закончатся выступления балетной труппы.
Мы забираемся в вертолет, и когда он поднимается в воздух, я смотрю вниз на свой город.
Я вкалывал как проклятый, чтобы сделать себе имя. Кровь, которую я пролил, образует красную дорожку на улицах, где все знают мое имя.
Я хочу, чтобы Мигель умер.
Пока мы пролетаем над Лонг-Айлендом, где живет Анджело, я думаю о том, насколько насыщенной стала жизнь других мужчин. Анджело и Франко утопают в детском дерьме и подгузниках. Ренцо сосредоточен на своей женщине и ресторане, который он открыл для нее. А Дарио вкалывает в балетной труппе.
Как только я разберусь с Мигелем и устрою брак между Дарио и Габриэллой, я возьму небольшой отпуск.
Может быть, отвезу маму куда-нибудь. Она редко покидает особняк.
Вертолет приземляется на вертолетной площадке, и, выйдя из него, я оглядываю всех охранников, пока иду к французским дверям.
Переступив порог своего дома, я делаю глубокий вдох, чтобы насладиться знакомым воздухом, а затем медленно выдыхаю.
Я иду прямо в свои апартаменты и, закрыв за собой дверь, позволяю темноте окутать меня. Мои глаза закрываются, и я упиваюсь тишиной.
Я всегда был немного затворником, и общение с людьми выматывает меня до глубины души.
Сделав еще один глубокий вдох, я включаю свет и иду в ванную. Открываю краны и, пока вода нагревается, снимаю костюм.
Положив свой Glock на стойку, мой взгляд падает на свое отражение в зеркале. Глядя на себя, я замечаю тонкие морщинки вокруг глаз.
Я вижу безэмоциональное выражение лица и пытаюсь вспомнить, когда я в последний раз испытывал хоть какие-либо эмоции.
Я хмурюсь, когда в голове проносится воспоминание.
Габриэлла, смотревшая мне в глаза в гостиной дома своих родителей, застала меня врасплох. Когда она отступила от меня на шаг, но затем взяла себя в руки и осталась стоять на месте, что-то дрогнуло у меня в груди.
С ней обращались грубо, но она держала голову высоко поднятой.
Стефано даже ударил ее ремнем, а она не проронила ни слезинки.
Габриэлла либо чертовски сильна, либо сломлена до неузнаваемости.
По своему опыту я знаю, что сломленные люди не сопротивляются. А это значит, что она самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал.
Она станет отличной парой для Дарио, который обладает мягким сердцем.
Вздохнув, я захожу в душ и позволяю теплой воде омыть мое тело.
Я на автопилоте выполняю свои обычные действия, после чего выключаю краны и вытираюсь. Зайдя в гардеробную, у меня возникает соблазн надеть спортивные штаны, чтобы просто лечь спать.
Сначала нужно проверить маму.
Я беру пару хлопчатобумажных брюк и свитер. Одевшись, я захожу в ванную за своим Glock и, засунув его за пояс брюк, выхожу из спальни.
Когда я спускаюсь по лестнице на первый этаж, в особняке тихо, но, приближаясь к маминой гостиной, я слышу, как Габриэлла говорит:
— Платья такие красивые.
— Бриджертоны — мой любимый сериал, — бормочет тетя Грета.
Как раз когда я собираюсь войти в гостиную, мама говорит:
— Опиши мне платья, Габриэлла.
— У них очень завышенная талия. Они элегантные, и все цвета пастельные. На некоторых из них ткань украшена цветочным принтом. Они напоминают мне наряды, которые они носили в фильме "Гордость и предубеждение".
— Я смотрела этот фильм, — упоминает мама. — Отлично, теперь у меня есть представление о том, как все выглядит.
— Аида не всегда была слепой, — говорит тетя Грета, и это заставляет меня войти в гостиную.
Габриэлла вздрагивает, и тетя Грета переводит взгляд на меня. Я иду прямо к маме, на ее лице которой уже появляется улыбка.
Она всегда чувствует, когда я
