контролю за продуктами питания принесла ему этот значок. Он наживал врагов в администрации Вильсона и за ее пределами, обычно в результате зависти, порожденной не столько его высоким статусом, сколько яростным инстинктивным стремлением к бюрократическому контролю.
Когда война закончилась, Гувер сопровождал Вильсона в Париж, чтобы выступить в качестве советника американской делегации на мирной конференции, его основные обязанности включали отправку американской помощи Европе. Таким образом, войдя через дверь с продовольствием, Гувер присоединился к рядам государственных деятелей, ответственных за установление мира и формирование послевоенного порядка.
В Париже Гувер продолжал работать администратором отдела продовольствия, хотя у него были и другие звания. В ноябре 1918 года он был назначен генеральным директором по оказанию помощи правительствам союзников, по сути подтвердив свой статус администратора продовольствия союзников, а в январе 1919 года он был назначен главным исполнительным директором Высшего экономического совета союзников. Как бы к нему ни обращались, он чувствовал себя обязанным сохранить американский контроль над распределением продовольствия, сопротивляясь посягательствам этих «булавочных головок бюрократической Европы», как он их называл. Поскольку у Соединенных Штатов была еда, Гувер смог добиться своего. Он вел себя не как избранный союзниками представитель для оказания помощи Европе, а как администратор продовольственного отдела США, работающий в парижском филиале. И он сделал это в истинно гуверовском стиле, предприняв экономическую реконструкцию Европы с тем, что биограф Дэвид Бернер называет его «типичной холодной агрессивностью». Европейские государственные деятели в ужасе отшатнулись от эффекта, произведенного крепкими американскими пальцами Гувера на клавишах пианино дипломатии старого света.
В январе 1919 года по предложению Гувера Вильсон попросил Конгресс выделить 100 миллионов долларов на помощь Европе, что и было предоставлено 25 февраля. Для управления этими фондами Гувер договорился с президентом о создании отдельного правительственного агентства, Американской администрации помощи, с Гувером в качестве генерального директора. Он сформировал штат сотрудников из числа ветеранов CRB и Управления продовольствия и привлек к работе на местах около полутора тысяч офицеров армии и военно-морского флота США, демобилизованных во время службы в АРА.
В течение девяти месяцев после перемирия Гувер организовал распределение гуманитарной помощи на сумму более 1 миллиарда долларов, что выражается в более чем четырех миллионах тонн продовольствия и других припасов, доставленных детям и взрослым по всей Европе вплоть до непостоянных границ большевистской России. За исключением части, приобретенной на средства, выделенные Конгрессом, эти огромные объемы помощи, которыми управляет АРА, были предоставлены через Управление по контролю за продуктами питания США.
Это краткое изложение истории продовольственной помощи только в период перемирия. После подписания Версальского мирного договора, 28 июня, срок действия Продовольственного управления истек по закону. Три дня спустя, когда АРА завершила распределение выделенных Конгрессом 100 миллионов долларов, Гувер создал частного преемника этого государственного агентства: Европейский детский фонд Американской администрации помощи, A.R.A.E.C.F., хотя его полное название и инициалы использовались только на бумаге и внутри организации. Все знали это как АРА.
В течение следующих двух лет квазичастная АРА поставила детям в двадцати одной стране центральной, восточной и юго-Восточной Европы и Ближнего Востока продуктов питания на сумму более 150 миллионов долларов, действуя либо самостоятельно, либо совместно с другими частными организациями по оказанию помощи. Его операции требовали пристального участия в вопросах транспорта и связи. Это, конечно, было неизбежно на континенте, раздираемом войной, но Гувер умел извлекать из этого максимум пользы, как описывает Бернер:
Гувер координировал распределение продовольствия и средства финансирования его закупки, восстановил работоспособность речных судов и подвижного состава, взял на себя управление — или пытался это сделать — портами, каналами и движением на Рейне, Эльбе, Висле, Дунае, восстановил телеграфную и почтовую связь, возобновил добычу угля для жилых домов и промышленности, ликвидировал многие заразные болезни, включая тиф, и организовал бартер, при котором продовольствие нельзя было транспортировать никаким другим способом. Он координировал деятельность Конгресса, Казначейства, Совета по судоходству (где мог), вооруженных сил и своих собственных продовольственных агентств. Любой, кто хотел общаться между европейскими странами, должен был делать это через Гувера.
АРА наняла во всех этих странах лишь ограниченный штат американцев для надзора за гораздо большим количеством местных граждан. Философия, лежащая в основе ее метода работы! цель заключалась в том, чтобы поощрять инициативу населения, подчеркивать идею самопомощи, а не благотворительности, и в то же время поддерживать накладные расходы на как можно более низком уровне. Американские работники по оказанию гуманитарной помощи, занимавшиеся раздачей продовольствия во время сильного голода, пользовались исключительной властью. Они пользовались доступом к высшим правительственным чиновникам и значительным влиянием в политических вопросах, в то время как их «паспорта Гувера» служили им пропусками в точки на карте, недоступные обычным смертным. В тандеме с работниками по оказанию помощи в Польше, Австрии, Чехословакии и Югославии действовали группы неофициальных американских «технических советников», которые консультировали правительственных чиновников по вопросам восстановления экономики с упором на возрождение транспорта. Их второстепенной целью было продвижение коммерческих интересов США в этих странах — соображение, которое всегда занимало место в переполненном сознании Гувера.
Генерал Першинг назвал Гувера «мировым регулятором пищевой промышленности». Уилсон по-прежнему настороженно относился к нему, считая его услуги незаменимыми. Президент был предупрежден полковником Хаусом, сторонником Гувера, который написал Вильсону в апреле 1917 года, что спаситель Бельгии — «такой человек, который должен полностью контролировать ситуацию, чтобы делать ее хорошо». Переписка Гувера с главами государств и правительств, а также с другими политическими, военными, религиозными и деловыми лидерами передает ощущение движущей энергии, которую он прилагал к вопросам продовольственной помощи и к обеспечению контроля Америки — и, следовательно, своего собственного — над ее администрацией. Достижения Гувера принесли ему вечную благодарность миллионов; его методы взъерошили не меньше перьев.
Властный голос этого агрессивного корреспондента разительно не соответствует застенчивой, неуклюжей фигуре из безмолвной кинохроники, единственному Гуверу, известному большинству американцев последующих поколений. Для них 35-миллиметровый президент Гувер выглядит явно непрезидентски, поскольку он стоит там, смущенный, неловко моргая в камеру. Конечно, изображение страдает от неизбежных ассоциаций с тяжелыми временами и от неизбежного неудачного контраста с лицом его заклятого врага, кандидата Рузвельта, с его свирепой улыбкой и выступающим подбородком, излучающими уверенность в каждом кадре. Гувер однажды написал: «Мне никогда не нравился шум толпы. Я крайне не люблю поверхностные социальные контакты... Меня терроризировали в начале каждой речи». Кино было недобрым по отношению к нему; телевидение было бы еще недобрее. Но на бумаге, в прежние и лучшие времена, он мог перевернуть мир. Возможно, не совсем мир: был небольшой вопрос о России.
В период перемирия и после Версаля в большевистскую Россию не поставлялось никаких американских продуктов питания, но большевистская Россия была в центре истории послевоенной американской помощи Европе.
Благотворительность Америки, организованная Гувером, была вдохновлена сочетанием взаимосвязанных мотивов. Наиболее очевидным был чистый гуманизм, который к тому времени стал
