обставлять любое свое начинание со вкусом и тактом. Вот и сейчас он сначала позевал для приличия, полистал книжку и затем уже только, озабоченно постукивая по темной книжке чистыми суховатыми пальцами, шепнул мне как бы с великой неохотой, разве что скуки ради:
— А вы слыхали новость?
Я проявил энтузиазм:
— Что-то случилось, Павел Сергеевич?
— Ну, вы прямо… Обязательно и случилось… — хорошо, просто улыбнулся Павел Сергеевич. И тут же устало нахмурился. — Эх, как неприятно все складывается…
— У Тарлыкова?
— Да… Я не верю, нет. Но мне третий уже сегодня говорит, что Алексей Иванович кричит на всех углах: в Тришкином Кусту высадился какой-то десант! Что за десант? Зачем десант? Вы представляете, какой все это оборот принять может?!
«А где же Алешка… — соображал я еще туго. — Ведь не мне первому… Весь район уже верно только и говорит… Десант? Анисочка?.. Черт бы его подрал…»
Я, против своих обычных правил, выскочил пулей, едва закончилась комиссия. На свежем воздухе, при виде яркого желтого солнца и голубого чистого неба, мысли мои пришли в относительный порядок. Надо было рассмеяться ему в ответ. Вот так и надо было — и рассказать со смехом про весь тот яшкинский разговор, за исключением конца, разумеется… Да, но поздно-поздно: не будешь же ходить по поселку и всякому встречному объяснять…
Признаться, меня все это, при том при сем, в общем-то, развеселило. Я, конечно, понимал, что такой оборот может выйти Алешке боком… Но господи, что ж так скучно у нас, если уж какая-нибудь интрижка начинает щекотать нервы, руки начинают чесаться и хочется что-нибудь такое для разнообразия предпринять…
И тут я придумал. Я пошел скорым шагом в редакцию. Предупредил машинистку, закрылся у себя. Достал чистый лист бумаги и в правом верхнем углу надписал: «Юмореска». Заголовок? Заголовок, заголовок… А вот хотя бы: «НЛС»! И крупно — в три строки набрать — с выделением заглавных: Неопознанные Летающие Сплетни… А? Каково?!
«Вы слыхали, что в селе И. ограбили магазин?» — спросил у меня сосед сегодня утром, в тот момент, когда я, уходя на работу, вытаскивал из почтового ящика свежие газеты и в результате уронил на тротуар свою шляпу. «Нет», — растерялся я. «Ну, как же! — снисходительно улыбнулся сосед, поднимая мой головной убор. — Нынче ночью, группа вооруженных бандитов».
И, склонившись к самому моему плечу, шепотом добавил: «Промышляют и днем… Грабят население прямо на улице… Особенно, говорят, привлекают их которые и хороших пальто и шляпах…» Я вздрогнул, понять мое состояние было бы нетрудно. Вернувшись, я переоделся: на всякий случай… Сосед понимающе похлопал меня при выходе по плечу.
Замечено: слухи рождаются преимущественно в потемках, в ночное время. Но вот приходит утро, и — исчезнуть бы им вместе с ночными тенями! Так нет. Рожденные причудливой фантазией, крепнут они, разрастаются в глазах легковерных и при их посредстве. «Тут мне один знакомый сказал…», «Поинтересуйтесь на всякий случай…» И пошло, и поехало… Договариваются порой и до такого абсурда. «Вы не в курсе? — прижмет вас таинственно приятель в углу. — А в нашем лесу завелись… инопланетяне». — «Так в нашем лесу и грибы-то не водятся…» — отвечаешь скептически. Но куда там! «В Тришкином Кусту, из верного источника, сам видел, космический корабль, луч лазера, бронированные танки…» И так далее. И тому подобное.
Слухи, я считаю, надо пресекать в момент их рождения…
Я написал еще пару страничек, бросил их на машинку и закурил. План мой был прост. Опередить. Осмеять. Сорвать маску таинственности. Ну а если и не получится — что ж с того? Зато какая хохма будет! Конечно, во всяком случае, ничего такого особенного… Просто… А если — получится?!
Я сразу представил Валерия Ивановича, говорящего по телефону: «Что? Какой десант? А-аа… Как же… Посмеялся и я, Павел Сергеевич… Что? Да ну, это все несерьезно… Загляните, кстати, в сегодняшнюю… Да, на четвертой… Смешно, подлец, накатал… Что тут скажешь, перо…»
Вот так. Вот так-то. Я вычитал, прихватил все скрепочкой и побежал к Мише. Мне, конечно, везло: Виктор Петрович был в Проворовске, заменял его Миша Крупенков, добрейшая душа и мой товарищ. Подбить его на актуальную юмореску, разумеется, труда не составило.
К вечеру мы выбрались наконец с Мишей в «Дубок».
— По две? — усмехнувшись, предложил Миша.
— Как обычно.
В зале было накурено. Люди стояли и сидели. Вообще-то здесь сидеть и курить не полагалось. Стены вразнобой сообщали: «Алкоголь — враг твоих детей», «Вы застраховали своего ребенка?», «Никотин — это смерть», «Не кури, дурак, помрешь и так», «Лица в спецодежде не отпускаются», «Вынос и внос спиртного категорически не полагается», «Учитесь отдыхать культурно», «Отпуск пива с 8.00 до 22.00», «Куда пойти учиться?».
— Принимаете? — придвинулся приветливо старичок с четверкой.
Нам было нельзя. Мы были на работе. Старичок же не захотел настаивать. Плеснул только себе в пиво. Я начал к нему, досадуя, понемногу присматриваться. Личность его как будто была знакомая. Хмелел он быстро. Потеряв сразу интерес к нам с Мишей, тянулся худощавым и плоским ухом к соседнему столу.
— Да неправда это, — заметил он как бы походя. Соседи не стерпели.
— Чего? Орешь? Я сам видел, — сказал веско один из них, приоткрывая глаз. — И шурин рассказывал: три.
— Ну да… — засмеялся старичок. — Три-и… Сегодня всю ночь гудмя гудели. Три… И парашютистов твой шурин видел? А-а! Вот то-то и оно!
Старичка привлекли.
— О чем они это? — поинтересовался Миша.
— А юмореска? — тонко усмехнулся я.
Соседи уже стучали кулаками. Старичок воспарил над их столом в сером облаке дыма, воздев к лепному потолку неестественно громадные, по его-то росту, ладони:
— А план у них — всех нас…
Голос его утонул в нестройном реве: соседний стол выразил коренное несогласие с предполагаемым планом.
— А ученые куда смотрят?
— А начальство?
— Начальство смотрит вдаль…
— Всыпать бы этим ученым…
Дым рассеивался. Старичка не было. Но соседний стол не обратил уже на это обстоятельство своего внимания.
Сердце мое тут заволновалось. Кто он? Что ему здесь нужно было?
В несколько расстроенном состоянии мы вернулись к себе. Миша был весел, не замечая во мне перемен. Я не стал его разочаровывать: с полчаса еще мы с ним плоско шутили. Но меня… Меня уже не оставляла одна, не совсем еще ясная мысль…
Надо было, конечно, все ему рассказать.
Он встретил меня, сидючи за неприятно чистым столом: повеяло даже безжизненностью какой-то… На лбу багровел шрам. Улыбнулся. Он всегда улыбался почему-то при виде меня. «Андрюю-юша…» — и иначе меня не звал. Отчего уж —
