и снова еду по жаркой, узкой, заполненной машинами улице Липецка…
Некоторое время я петляю, поворачивая то туда, то сюда и видя знакомые места, куда мы уже ездили с тетей, и, наконец, у обочины появляется знак зачеркнутого города и указатель съезда на трассу.
— М4-Дон! — как с другого берега моря, орет Илья и тыкает сзади коленкой в мое сиденье. — Варь, съезжай, съезжай!
— Съезд. Поверните направо, — соглашается навигатор. Его приятный баритон действительно перестал меня раздражать, но докладывать об этом Илье и тете я не собираюсь. Я машинально поворачиваю руль, и, пока Ласточка выписывает дугу, пытаюсь справиться с волнением и неожиданно выступившими слезами. Что, неужели я выехала из Липецка?! Я действительно еду в Анапу??
— Прямо, триста километров, — подтверждает навигатор.
С невольным испугом я кошусь влево. Трасса довольно-таки загружена, но рядов в ней много: кажется, четыре. Над серым асфальтом колышется жаркое марево. Деревья у обочины пыльные и прозрачные, почти не дают тени. Мимо меня, ударяя воздухом, со свистом проносятся огромные грузовики. Я осторожно жму на газ и понимаю, что с той скоростью, к которой я привыкла за свои поездки в Липецке, по трассе ехать нельзя. Я выдыхаю и вжимаю педаль в пол. Ласточка с воем и ревом прыгает вперед, стрелка спидометра переползает через 80 километров, лезет дальше, и только когда она доходит до ста, мне удается вклиниться за очередным многоколесным грузовиком, громадным, как дом. Илья орет «ух ты, классно летим, жми еще!», тетя Лена вскрикивает «ой, Варька! Ой, ты даешь! У меня мозги чуть взади не остались!», а я напряженно смотрю вперед и стараюсь не трогать руль — на такой скорости резкие повороты опасны…
Впрочем, несемся мы недолго. «Мой» грузовик вдруг уходит в левые ряды, оставляя мне замену: грязный самосвал с деревянным кузовом, чадящий, как пароход. Он едет 60. На его болтающихся брызговиках написано: «Сам такой». Какое-то время я еду за этим самокритичным грузовиком, но мои родственники, плохо понимающие, какие опасности есть на дороге, конечно, начинают протестовать.
— Варь, давай быстрее! — Илья тыкает меня в плечо пальцем. — Жарко, нам не дует совсем!
— Жарко? — удивляюсь я: мне от напряжения скорее холодно, лицо с зеркале заднего вида замученное и бледное, как простыня… Ладно, учитывая, что мы должны доехать до Ростова-на-Дону засветло, родственники правы, так что я осторожно вылезаю левее и снова ускоряюсь.
Движение, конечно, ужасное, как всегда на наших дорогах. Вместо того чтобы нормально ехать, машины носятся из ряда в ряд и даже не думают мигать, огромные грузовичищи норовят пролезть в левые ряды, то и дело над ухом ревут мотоциклы… Кругом столько возможностей попасть в аварию, что просто разбегаются глаза. Я начинаю потеть: то ли от напряжения, то ли все-таки от жары. Над дорогой проплывает табло, которое показывает температуру воздуха 43 градуса… А я опять в брюках, как вчера, потому что забыла выгладить постиранную одежду. Кошмар! Навигатор, к счастью, молчит, зато начинает ныть Илья: он увидел на обочине кривое-косое здание, похожее на барак, с огромной надписью «Ресторан», и хочет в нем отобедать.
— Во-первых, — говорю я, проносясь мимо «ресторана», окруженного грязными грузовиками, — обедать будем позже, мы только выехали. Во-вторых, у нас есть запасы своей еды, их и будем есть. Ты знаешь, как готовят в этих придорожных кафе? Ты видел, как они моют посуду? Если мы там отравимся, то…
— То вылечимся: у нас во сколько лекарств! — как всегда, прерывает меня Илья и, забыв о предмете разговора, переключается: — Варь, баушк! Я вспомнил одну историю! Итак, история номер пятьдесят пять. Чем все отравились в гостях у дяди Коли! Однажды дядя Коля, папин друг… он позвал гостей на свой день рождения! Жена его уехала, а покупать он без нее не умеет. Поэтому он купил плохие яйца, просроченную колбасу, кислую сметану… А еще набрал грибов. Гости пришли, поели и все отравились…
— Чем из этого? — интересуюсь я. — Неужели грибами?
— Да не-ет. Водкой. Она была очень плохого качества, папа потом сказал.
— Господи, Илья. Почему ты все время рассказываешь про то, чего сам не понимаешь?
— Потому что нам в театральном кружке говорят: главное — это уметь изобразить, — бойко отвечает Илья. — А теперь история номер пятьдесят шесть…
Глава 8
…По сторонам дороги, смазываясь желтыми линиями, мелькают бесконечные подсолнуховые поля. Солнце настойчиво бьет в лицо, я беспрерывно и болезненно щурюсь. Выцветшее и запыленное табло над дорогой показывает 44 градуса. Теперь и я ощущаю эту температуру: брюки пропотели насквозь, а светлую блузку будет легче выбросить, чем отстирать. Надо еще как-то потом объяснить это маме: она строго следит за моей одеждой, и многие вещи достались мне от нее же самой. Не могу, как назло, вспомнить, есть ли в лекарствах хоть что-то от солнечного удара… На дороге все такой же кавардак. Напрягаться я устала, но и расслабиться не могу, поэтому просто молча еду за очередным грузовиком. Тетя Лена благодаря повороту дороги стала обладательницей тени, поэтому успокоилась и старательно решает кроссворд, периодически спрашивая у меня то, что мне лично стыдно было не знать еще в первом классе. Илья, хоть ему тени и не досталось, разнообразит поездку по-своему: он рассказывает свои «истории», а в коротких перерывах между ними ноет, прося меня остановиться, потому что на обочине продаются пряники, конфеты, пончики, арбузы, дыни, надувные игрушки, раки, мед и черт знает что еще.
— Илья, помолчи, — наконец говорю я. — Я из-за тебя чуть не забыла сцепление выжать, сейчас бы коробку передач испортила…
— Варь, а оно зачем надо?
— Что?
— Ну, сцепление.
Я вспоминаю все книги и статьи в интернете, которые читала об устройстве автомобиля, и пытаюсь кое-как приспособить их к уровню восьмилетнего ребенка:
— Сцепление потому так называется, что оно передает вращение с двигателя на колеса через коробку передач. Когда я нажимаю на педаль, вращение двигателя перестает передаваться на коробку и не мешает мне включать нужную передачу… Ты понял хоть что-нибудь?
— Ага. А как она работает?
— Кто?
— Коробка передач.
— Ну, тебе это будет сложно…
— Там передачи как на велике переключаются, что ли? — вдруг с пониманием говорит Илья. — У меня был велик с передачами. Мне папа купил! Он был дорогой! Его после покупки почти сразу украли!
— Ну, раз ты знаешь, тогда да: похоже на велосипед. Только там вращение передается с помощью цепи, а в коробке — с помощью нескольких валов, на которых стоят шестерни разного размера. Если двинуть ручку, — я показательно перехожу на четвертую передачу, — валы смещаются и шестерни встают
