В коробках с подписью " Одежда Маша" все вещи тоже новые.
Встала рачком и принялась намывать в такой позе.
Проползая мимо дивана, зацепила задницей плечо Шолохова. Он зашевелился и приоткрыл глаза.
— Потрясный сон. Мне нравится, — пробубнил сонно.
— Вот и спи дальше…
Он хихикнул и, перевернувшись на другой бок, снова засопел.
Фух! Пронесло…
Глава 12
В доме подозрительно тихо. Слышно только стрекотание кузнечиков за окном и щебетание птиц из травы у озера.
А если она к нему рванула?
Туда редко, но метко медведи выходят водички попить. А с её везение, она точно нарвётся.
— Мля! — подскакиваю с дивана.
Но оказывается она не на озере, а сидит за рулём моего джипа и тщетно пытается его завести.
Нашла дурака! Я предвидел это.
— Далеко собралась? — подкрадываюсь к открытой двери и задаю вопрос.
Маша ищет что-то снизу, а услышав мой голос, пугается и бьётся головой об руль. Огромные от испуга глаза заполняются слезами.
Ничего, тебе полезно хрень из головы выбить. Будешь знать, что сбежать от меня — дохлый номер.
— Не заводится?
Она молча отрицательно качает головой, почесывая затылок.
— Брелок показывать пробовала?
— Пробовала…
— Никак, да? Воровка ты, Машенька. Ключи с кармана стянула, я даже не почувствовал.
— Они сами выпали…
— Сделаю вид что поверил. Не старайся, она не заведётся, — достаю из кармана предохранитель. — Удивительно, да? Такая маленькая штучка, а такую махину обездвиживает. Прямо как ты меня сковородкой.
— Ты меня тогда тоже украл!
— Чтобы пообщаться с тобой нормально, а ты мне чугуном по затылку. Как мозги только не вышибла?!
— Пообщаться? Лапать почти с дверей начал.
— Я не виноват, что ты меня заводишь с пол оборота.
— Держать себя нужно в руках! — выхватывает из моих рук деталь и выкидывает в траву.
— И что ты надела, дура?! — повышаю на неё голос.
Она от страха и содеянной глупости закрывает рот двумя ладошками.
— Как я теперь машину заведу? Молодец, Машенька! Через неделю у нас закончатся продукты, и мы умрём с голоду, потому что съездить и пополнить запасы будет не на чем! — держу высокий угрожающий тон.
— Рядом озеро и лес. Можно рыбачить и охотиться, — старается не бояться меня и отвечать громко.
— Охотиться? Чем? Топором? Или ты мне прикажешь лук и стрелы сделать?! Вроде умная, но между тем столько дури в голове. А если кто-то из нас заболеет?
— У тебя целая аптека в коробке.
— Аппендицит схватит? — накидываю варианты.
— Мне ещё в детстве удалили.
— А мне нет! — прикрикиваю. — Любая травма и мы без медицинской помощи.
— Что ты на меня орёшь?! — срывается на крик, а потом на плач. — Поняла уже, что накосячила. Найду я эту твою… Она где-то там упала, — показывает пальцем и начинает громко хлюпать носом.
Всё!
Её слёзы убивают во мне наигранную злость. Есть у меня запасные предохранители, но ей пока знать не нужно. Пусть немного помучается от осознания необдуманности своих поступков.
— Не ной, — вытягиваю её из салона машины и обнимаю, поглаживая по голове.
— Я найду… — сквозь рыдания.
— У тебя нет другого выбора.
Отстраняю её от себя и вытираю большим пальцем слёзы.
— Переставай сырость разводить, — стараюсь говорить ровно. — Не люблю, когда плачут.
— А я плакса…
— Знаю…
Слезинки всё ещё бегут по её щекам, оставляя мокрые дорожки.
Блядь! Ну не надо! Я и так держу себя из последних сил, чтобы не сгрести тебя в охапку и отнести в берлогу, где буду любить, как животное, реализовывая все свои самые грязные фантазии, которые на протяжении двух лет рисовал мой мозг.
Губы касаются её лица в месте, где застыла влага. Кожа соленая и в тоже время такая сладкая для меня. Слизываю слезинку языком.
Почему она не сопротивляется?
Открываю глаза и вижу, что её томно прикрыты.
Пиздец!
Она тащится не меньше меня от этого. И губу прикусила.
Заметил, что отношение Маши ко мне как-то резко вильнуло в положительную сторону. Но почему так быстро? Или она притворяется, чтобы я быстрее вернул её домой?
Проверим…
Прикасаюсь губами к её пухленьким губкам. Она приоткрывает свои и позволяет мне быть смелее.
Руки медленно ложатся мне на грудь и запускают по телу ток, который в свою очередь запускает какую-то химическую реакцию в моей крови.
Впервые она отвечает на мои поцелуи. Не отталкивает или сопротивляется. Чувствую стук её сердца, он как у воробья, очень частый.
Это не притворство.
Подхватываю за талию и усаживаю на капот машины, продолжая жадно целовать.
— Ай! — пихается и спрыгивает. — Рехнулся? — растирает ягодицы.
Трындец!
Тачка на солнце нагрелась, и я посадил её прямо на раскалённое железо.
— Идиот! — убегает от меня.
Меня разбирает такой смех, что я с трудом могу остановиться. Один плюс от него — возбуждение проходит.
— Ну, извини, — захожу в дом и присаживаюсь на край дивана, на котором она растянулась на животе, охлаждая поджаренные булочки. — Забыл, что на улице плюс тридцать, — пытаюсь погладить по обожжённой попе, но она перехватывает руку и отводит её в сторону.
— Не прикасайся ко мне! — обиженно.
— Машенька…
— И не называй меня так! Чувствую себя детсадовской малышнёй.
— Ведёшь себя так же, — теперь начинаю закипать я.
— Да что ты! — подскакивает и садится на колени. — А, по-моему, это ты ещё не вышел из подросткового возраста. Кто тебя надоумил меня выкрасть?
— Друг подсказал. Случайно… А я вцепился в эту идею.
— Тебе ещё и друзья помогали! Их под статью хочешь подвести?
— Помогали только парочка. Но они отбитые оба на башку, им пофиг. И какая статья?
— За похищение и удержание человека без его желания.
— Пока менты нас отыщут, ты уже сама будешь согласна, — провёл рукой по её волосам, за что получил по ней. — Считай мы на Кавказе, и я тебя умыкнул.
— Калым зажал? — хмурит свои бровки.
— Могу отдать за тебя всё, что у меня есть, — смеюсь.
— Ты… Ты… Я даже слов не могу подобрать! Вот почему ты тогда за мной прицепился от кафе? Сидел бы там дальше с той девушкой.
— Так, стоп! Я никогда не говорил, где увидел тебя впервые.
Она забегала глазками и опустила их в пол.
— Маша…
— Да, я тебя заметила там. Трудно было это не сделать… И сначала ты мне понравился. Но когда начал вести себя, как маньяк, то моё отношение к тебе резко изменилось, — разродилась.
— Вот это признание. Но… Ты же ясно дала понять, что заводить роман со студентом не собираешь.
— А что мне было делать? Я с трудом на эту работу устроилась, нам с
