удрал! А как же с рейдом? Так мы никого и не посетили.
Лёшка насмешливо покосился на Петелину:
— Если красть детей, то какой уж тут рейд.
— Но ведь ещё не поздно, — виновато сказала Стёпа. — Кого-нибудь, пожалуй, успеем посетить. Если близко, конечно.
— А Радько-то из нашего класса во-он в том доме живёт, — показал Купцов.
— Купец — просто молодец! — сказала Тётушка и засмеялась.
— Но не среди овец, — добавил Купцов. — Хотя… гм! Ну, живо пошли!
Став вдруг главным, он повёл за собой ребят, сам позвонил в квартиру.
Открыла дверь женщина в переднике:
— Вы за макулатурой? Но мой сын…
— Серёжа Радько дома? — спросил Купцов.
— Да, конечно. Но он уже спать ложится.
Ребята страшно удивились.
— Как спать? — воскликнула Тётушка. — Но ведь ещё рано!
— Ой, а который час? — забеспокоилась Стёпа. — Может быть, папа с мамой уже меня ищут?
— Семь часов! — послышался насмешливый голос. — А вы чего это заявились?
Радько предстал перед ними собственной персоной. В незастёгнутой рубашке и в тапочках на босу ногу.
— Входите, ребята, раздевайтесь, — пригласила мама Радько. — А ты, Сергей, застегнись! При девочках таким неряхой… У меня там сгорит… — Она торопливо ушла.
Ребята живо повесили на вешалку пальто.
Уже в комнате Лёшка спросил:
— Ты чего это решил спозаранку спать завалиться?
— В самом деле, Радько, тебе же не пять лет! — затараторила Тётушка.
— Просто спать захотел! — сказал Радько. — Не имею права?
— Ты уроки выучил? — приступила к делу Лузгина.
— А вы сами-то выучили? — нахально спросил Радько.
— Серёжка! Мы — рейд! — важно сказал Купцов. — Забыл, что на воспитательском часе говорили? Вот мы и начали проверку. А ты ни с того ни с сего с курами спать укладываешься.
— Что же мне, на воспитательском часе спать укладываться? — захихикал Радько. Это был небольшого роста и очень смешливый мальчишка. Тёмный хохолок задорно топорщился у него на макушке.
— От лени человек болеет, а от труда здоровеет, — наставительно сказала Тётушка. — Отвечай, выучил уроки?
Радько прищёлкнул языком:
— А вот и выучил! Что? Съели?
— Покажи! — потребовала Лузгина.
Вприскочку Радько сбегал в другую комнату за портфелем и, посвистывая, достал из него тетради.
Чуть не сталкиваясь лбами, Лузгина с Тётушкой наклонились над раскрытой тетрадкой по математике. И вдруг так завопили, что мама Радько прибежала из кухни:
— Что случилось?
— Извините, пожалуйста! — Стёпа дёрнула за рукав Ксюшу Лузгину. — Это они просто так… нечаянно…
Мама Радько ушла.
Тётушка потрясла тетрадкой перед носом Серёжи:
— Несчастный! Ты же сделал совсем не те примеры!
— Как не те? Ты что?
— Не те! Не те! — подтвердила Лузгина.
Лёшка с Купцом отобрали у девчонок тетрадку и стали рассматривать.
— И верно, не те! — воскликнул Лёшка.
— Конечно, не те! — сказал Купцов. — Ты, Серёжка, наверно, в дневнике не тот номер примеров записал. Или, когда стал решать, посмотрел не на ту страницу.
Серёжа лихорадочно рылся в задачнике и в дневнике. Наконец разобрался и за голову схватился:
— Правда, не те! Кара-а-ул! Что же теперь делать?
— Ну, ничего, — утешила его Тётушка. — И на старуху бывает проруха. И вообще — повторять да учить — ум точить. Сделаешь эти примеры тоже.
— Иди ты со своими поучениями! — стонал Радько. — Сидел-сидел, решал-решал…
— Придётся тебе не пораньше, а, наоборот, попозже лечь спать, — сказал Купцов.
Радько посмотрел на ребят с завистью:
— А вы, конечно, давно все уроки выучили?
— Конечно, — сказала Лузгина.
— Ну, ещё бы! — сказала Тётушка.
Слава Купцов просто кивнул. Лёшка промолчал: он ещё не написал упражнение по русскому, а математику сделал.
Стёпа смущённо призналась:
— А я ещё не учила уроки…
— Проверяльщики! — насмешливо пропел Радько.
— И зачем сказала? — подосадовала Ксюша.
А у Лёшки неожиданно вырвалось:
— Других проверяй, да и сам не плошай! — Как видно, заразился от Тётушки пристрастием к поговоркам.
Ребята заторопились домой.
ДЕД ЗАБОЛЕЛ
Мама упрекнула Лёшку:
— Где ты бегаешь? Дедушка сколько раз про тебя спрашивал.
Но сказала она это как-то рассеянно. Вид у неё был встревоженный, однако Лёшка сразу почему-то понял, что не из-за него мама такая.
Он разделся в передней и направился в комнату деда. Мать удержала его за плечо:
— Не ходи! Задремал сейчас. Что-то у нас дедушка прихворнул. Неотложка только что уехала.
Из спальни родителей высунулся отец:
— Тихо вы там! Где шатался? Давно пора дома быть. — Но не стал дожидаться Лёшкиного ответа, на цыпочках прошёл в комнату деда, прикрыл за собой дверь.
— Умывайся, ужинай, всё горячее. — Торопливо отдав приказ, мама тоже пошла к деду.
Поужинав в одиночестве, Лёшка пошёл в «детскую». Игорь читал, сидя у стола.
— Дедушка сильно заболел? — спросил Лёшка.
— С сердцем у него что-то, — отозвался Игорь. — Врач хотел в больницу, а дед ни за что. Но не инфаркт, это точно. Они тут сразу сделали эту… электрокардиограмму.
Внушительное слово. Лёшка посмотрел на Игоря с уважением.
— Мама меня к нему не пустила…
— Чего тебе там делать? Спать ложись.
Досадуя, что не удалось рассказать деду об их приключениях, Лёшка написал упражнение по русскому, забрался в кровать и сразу уснул.
Утром он видел деда только мельком. Заглянул к нему в комнату уже со школьным портфелем в руках. Дед лежал на высоко поднятых подушках такой же, как всегда, только бледный. Он улыбнулся Лёшке.
— Деда! — радостно проговорил Лёшка. — Ты подумай…
И больше ничего ему сказать не удалось: мама вытащила из комнаты:
— Ступай! Опоздаешь!
Она не пошла на работу, взяла отпуск за свой счёт на сколько-то дней.
Придя из школы, Лёшка потянул носом: в квартире противно пахло лекарством, — видно, опять деду делали какие-то уколы. Но мама была не такая встревоженная. Радостно сообщила:
— Дедушке гораздо лучше. Наверно, он прав, что не захотел в больницу. Медсестра приходила недавно. Но ты, пожалуйста, не шуми!
— Лексей! — позвал слабый голос деда.
— Сейчас! Сейчас! — громко откликнулась мама. — Пусть руки вымоет.
Наконец-то Лёшке удалось рассказать о вчерашних событиях. Дед дивился: экая история в самом деле! Поинтересовался:
— А учительнице рассказали?
— Не. Рейда-то настоящего не получилось. А Серёжка сделал и те примеры, что задали, тоже. Вот не повезло человеку!
Вошла мама с чашкой и тарелкой на подносе.
— Степан Кузьмич, бульончику с сухариками. — И заметив, что дед поморщился: — Никаких возражений! А ты, сын, отправляйся обедать! Расшумелся тут…
Обед был вкуснейший: борщ, голубцы, клюквенный кисель. И разогревать ничего не надо. Вот что значит — мама дома.
Однако свободы у Лёшки было куда меньше, чем без мамы.
Сразу после обеда — и снова ему ни с того ни с сего пришлось вымыть руки, подумаешь, немножко налипло
