этом плане ничего не изменилось.
Почти полная луна освещала поляну. Ночь выдалась ясная и от того холодная. Янера поплотнее завернулась в плащ. Как хорошо, что она забрала его из дома! Конечно, было немного жаль, что такой хороший плащ быстро запылился и затаскался, но, возможно, если его хорошенько почистить, он ещё будет выглядеть прилично. У пусть где-то уже появилась первая прожжённая дырка от какого-то зловредного уголька, плащ был хорош. И всё-таки он был предназначен в первую очередь для того, чтобы красиво выглядеть, а не для того, чтобы не мёрзнуть ночью в лесу.
Сегодня никто не ожидал никаких неприятностей, поэтому ночные дежурства распределили между теми, кому в более опасных местах их не доверяли. И сейчас Лина подрёмывала у костра, а Янера следила за охотниками. С другой стороны её зеркальным отражением сидел страж от охотников. Янера испытывала какое-то мрачно удовлетворение от того, что они в кои-то веки — угроза, а не жертвы обстоятельств.
Янера встала, чтобы хоть немного согреться. Страж-охотник с удвоенным вниманием впился в неё взглядом, почти не шелохнувшись. Янера тоже умела подолгу сохранять неподвижность. Но — стоя или сидя на стуле, а никак не на земле. На земле ей приходилось бесконечно крутиться, чтобы найти более-менее удобное положение. Янера услышала приближающиеся сзади шаги и попыталась угадать, кто это идёт. Точно не Арн и не Наяна — эти ходят слишком тихо, чтобы их можно было услышать. Не Дон, не Маиран и не Ависар — те тоже ходят тише. Не Велен — тот бы уже наверняка споткнулся бы по дороге. Корон шагал бы легче и рядом с ним шуршала бы четырьмя лапами Юна. Шуршит по траве длинная одежда — но юбка или плащ?
— Миледи? — раздался за спиной голос Ренара. Звучал он так вежливо, будто Ренар только что постучал в дверь её комнаты.
— Да, милорд, — ответила Янера, оборачиваясь.
Янере нравилось смотреть Ренару в глаза. Больше всего потому, что это был равный жест. Ренар был почти одного с ней роста, поэтому не приходилось ни задирать, ни опускать голову. А, главное, не пытался быть главнее неё и не считал её главной. До сих пор такое же ощущение равности бывало у Янеры только с Юлией.
— Я хотел извиниться, — твёрдо сказал Ренар, — за то, что произошло вчера.
“Он пришёл извиниться за дурацкие шутки своих товарищей?” — удивилась Янера.
— Я не должен был требовать от Вас никаких слов, — продолжил Ренар, — я вообще не должен был вмешивать Вас в это. Не говоря уже о том, что мне с самого начала не следовало так остро реагировать на шутки, — всё также спокойно он закончил, — я надеюсь, что Вы простите мне эту дурацкую историю.
— Да, конечно, — Янера почувствовала, что пребывает в растерянности и отвечает чисто механически, — не Вы это начали.
Ренар кивнул и качнулся, будто собирался уходить. И Янера вдруг поняла, что же так сильно выбило её из колеи в этом разговоре.
— Милорд! — выдохнула она, будто испугалась, что он уйдёт.
— Да, миледи? — Ренар снова повернулся к ней и даже сделал шаг навстречу.
— Не могли бы Вы… — Янера сбилась, но поняла, что лучше уж договорить. — Не могли бы Вы не обращаться ко мне так официально? По крайне мере, когда мы одни.
Ренар не рассмеялся. И, похоже, не посчитал это слабостью. Он очень серьёзно посмотрел Янере в глаза и спросил:
— А как тогда мне к тебе обращаться?
— Ну… — Янера окончательно запаниковала, но решила идти до конца, — просто по имени… как вчера, — еле слышно договорила она, уставившись в землю.
Носки сапог Ренара приблизились совсем вплотную. Он взял Янеру за руку. Его ладонь была неожиданно тёплой. Янера вдруг поняла, насколько она замёрзла. Видимо, почувствовав её ледяные пальцы, Ренар сложил обе ладони девушки вместе и сжал их своими, большими и горячими.
Янера замерла, чувствуя, как неожиданно быстро стучит сердце. Как в минуту опасности, только, вроде бы, ситуация опасной не была.
Ренар поднял руки на уровень груди, наклонился и несколько раз выдохнул тёплый воздух на ладони Янеры. После чего принялся растирать и разминать их — бережно, но интенсивно.
Янера стояла, чувствуя, как руки постепенно отогреваются и понимала, что вообще не представляет, что делать в такой ситуации. В голове было зияюще пусто.
— Янера, — вдруг окликнул её Ренар и она от неожиданности подняла голову и вновь встретилась с ним взглядом, — если ты хочешь, чтобы я называл тебя по имени, ты тоже перестань называть меня милордом.
— Да, м… — Янера осеклась, понимая, что чуть не сказала самое глупое, что можно сказать в этой ситуации. — Хорошо, Ренар.
Произнести это оказалось трудно. Но улыбка Ренара, которой он ей ответил, того стоила.
— Ты совсем замёрзла, — сказал Ренар. — Ты не будешь возражать, если я посижу с тобой?
— Но… — в голове закрутилась куча причин. Сейчас её стража, а не его, ему нужно спать, и вообще, это как-то неудобно… Но Янера выбрала честность, а не вежливость. Опять… — не буду.
И было так хорошо сидеть рядом с Ренаром, укрывшись с ним одним плащом — его плащом, плотным и тёплым, гораздо более подходящим для леса — чувствовать рядом его тёплый бок и прятать замёрзшие руки у него на груди под краем безрукавки. И понимать, что есть люди, которым не всё равно, что с ней, не одиноко ли ей и не замёрзла ли она. И почему-то Янера была уверена, что Ренар пришёл к ней сегодня не из вежливости или чувства долга.
В такой компании ночное дежурство пролетело почти незаметно.
***
К деревне Лесного Народа путники вышли в сопровождении Чёрного Волка и ещё пятерых охотников. Остальные бесследно растворились в лесу по дороге. Путники с любопытством рассматривали деревню. Деревня с ещё большим любопытством рассматривала их. На улицах было многолюдно. Ребятня (мальчики и девочки в одинаковых зелёных или с зелёным орнаментом рубахах) беззастенчиво бежала за путниками, вопя и улюлюкая. Взрослые держались на расстоянии, но тоже следовали за процессией. Искре показалось, что, к тому моменту, как они дошли до места, которое она условно посчитала главной площадью, вокруг собралась вся деревня от мала до велика.
Посреди “главной площади” красовалась конструкция, похожая на круглый заборчик. Только заборчик этот вряд ли мог бы удержать кого угодно. Между вкопанными через равные промежутки столбами были укреплены по четыре тонкие палочки. Однако, как заметила Искра, никто из местных, даже из бегающей ребятни, забор не трогал, и даже не приближался.
— Это, должно быть, загон
