Несколько прихожан, оказавшихся в шаге от моей коляски, оглянулись на голос попрошайки.
- Что она сказала? – услышала я недоверчивый голос степенной фра. – Продаёт?
Мужичонка хищно потянулся к моей картине, но я вцепилась в неё, как будто фигуры барышни и фрама на моей картине были не из гальки, а из настоящего золота.
Так, Маша, главное, спокойствие и уверенность!
- Я пошутила, достопочтенный, - дерзко усмехнулась я в лицо мужичонки. – Эту картину я приготовила в подарок к дню первого при…косновения к Светлейшему!
- И кому же? – зло усмехнулся нищий, не сводя с меня глаз.
- Вон той юной фра, - сказала я и указала глазами на девочку, так похожую на меня.
Малышка, прислушивающаяся к разговору, всплеснула руками и радостно посмотрела на сопровождающего её мужчину:
- Это мне?
Мужчина быстро и внимательно посмотрел на меня.
- Да, тебе, рирр.
Девочка сверкнула глазами и кинулась ко мне со всех ног.
- Спасибо! – она взяла картину и охнула. – Какая тяжёлая!
- Я помогу тебе, - предложил мужчина, и, подойдя ко мне, жестом приказал попрошайке убраться. Мужичонку как ветром смело.
- О, фрам Геманир! – восторженно воскликнула малышка. – У меня никогда не было такой чудесной картины! Посмотрите, эта фра из камня как живая!
- Вижу, - улыбнулся мужчина. – Вам необыкновенно повезло, фра Мари.
- Мари? – беззвучно шепнула я.
У нас даже имена были похожи!
В это время очередь детей вдруг ожила и двинулась к входу в храм.
- Беги быстрее! – поторопил мужчина. – Я сохраню твой подарок. В День прикосновения любой подарок приносит счастье, тем более, такой чудесный!
Он проводил малышку глазами и повернулся ко мне.
- Ты очень рисковала, - тихо сказал он мне. – За торг во время праздника ты запросто могла попасть в тюрьму.
Я опустила глаза, но тут же снова посмотрела на него и поблагодарила:
- Спасибо, фрам Геманир!
- Картину я вернуть не могу, сама понимаешь, - сказал мужчина. – Она не моя. Но мы сделаем вот что. Если ты сможешь сделать ещё одну такую, принеси её к храму через два дня. Мы с Мари приедем на службу, и я заберу картину и попробую сам раздобыть за неё неплохие деньги. Моя матушка устраивает аукционы в поддержку бедных.
Я быстро взглянула на него. Что это – невероятное везение, или в предложении фрама таится какой-то подвох?
- Ну так что? – поторопил меня мужчина и оглянулся на дверь храма, из которой начали выходить дети.
Беан дёрнул меня за руку, и я торопливо ответила:
- Да, да, конечно. Я сделаю. Спасибо вам!
Мужчина кивнул и заспешил навстречу сияющей малышке, вышедшей из дверей храма.
- Мне не было страшно! – воскликнула она.
- Поздравляю, милая, - мужчина подхватил ребёнка на руки, и девочка счастливо засмеялась. – А тепло или холодно? - спросил он.
Я с интересом прислушалась и невольно вздрогнула, когда в моей кружке звякнуло.
- Светлейший да поможет тебе, - ласково сказала женщина в кружевном чепце.
Она прошла, а Беан сунул в кружку свой любопытный нос.
- Тум! – радостно шепнул он и преданно уставился на проходящих прихожан. У меня сжалось сердце. Я расстроенно отвела глаза и наткнулась на взгляд давешнего мужчины. Он держал в руках мою картину, и пока малышка увлечённо разглядывала её, задумчиво глядел на меня.
Словно почувствовав это, девочка тоже посмотрела на меня.
- Фрам Геманир, можно я дам этой девочке грай? Сегодня же праздник!
- Для тебя сегодня можно всё, рирр, - улыбнулся мужчина и тихонько посоветовал. – Только положи так, чтобы никто не видел, что это грай, иначе другим детям будет обидно.
Я отвела глаза, сердито подумав: «Так дай и другим детям по граю!» Но, оказывается, фрам имел ввиду вовсе не нашу нищенскую братию. Только что прикоснувшиеся к Светлейшему дети подходили к просящим подаяние и раздавали монетки, в основном мелкие.
Теперь я видела, что малышка Мари направилась ко мне, но всё равно вздрогнула, когда в мою кружку упала золотая монета.
- Спасибо, - поблагодарила я, чувствуя, как липкий румянец заливает щёки.
Господи, разве можно к этому привыкнуть?!
Фрам Геманир прошёл вдоль нашего детского ряда и тоже раздал монеты. Правда, теперь нам с Беаном не перепало грая, зато моя кружка вновь пополнилась тумом, а кружка Беана – луром. По тому, как радостно заблестели глаза Тима, я поняла, что ему всё же достался золотой.
Больше крупных подаяний не было, в кружки щедро сыпались бизы и очень редко юрты. Золотые и тумы я предусмотрительно убрала с глаз «щедрых» прихожан. Но все мы чувствовали себя крезами благодаря фраму Геманиру.
Мало-помалу прихожане разошлись по домам, и возле храма осталась только наша четвёрка. Даже ушлый нищий куда-то делся.
- Пора уходить, - сказал Тимто, напряжённо оглядываясь. – Пока Резуг не вернулся.
Я поняла, что он имел ввиду того самого мужичка.
- Может и отобрать? – спросила я.
Тимто шмыгнул носом.
- Он заставляет нас платить процент с каждого сбора, - объяснила Дарис. – А если увидит золотые, может и всё отобрать, - лицо её повернулось куда-то в сторону, как будто она прислушивалась к чему-то. – Он по дороге к приюту ждёт, - сказала девочка. – Побоялся здесь трясти, решил в переулке подкараулить.
Мы переглянулись. Только местных рэкетиров нам не хватало!
- А айда на море! – предложил Тим. – Там нас точно никто искать не будет! Набрали сегодня хорошо, да и рано ещё в приют идти. Накупаемся, обсохнем – и домой. Не будет же Резуг нас два часа ждать!
Я была только за. Правда, коляску катить по песку – ещё то удовольствие, но я понимала, что надо отсидеться. В моём сегодняшнем состоянии я детей защитить не смогу.
До моря оказалось не так и далеко, видимо, линия побережья здесь была извилистой.
Когда море раскрылось перед нами, я зажмурилась от счастья. Как я любила этот свежий морской ветер, ласковое солнце, льнущее к коже! Мерный шелест волн, крики чаек и чудо воды, в которой я могла сидеть часами!
Коляску бросили на линии песка. Дальше мальчишки потащили меня на скрещенных руках. Хорошо, что в моём нынешнем теле я весила как птичка.
Дарис шла сама, и я снова удивилась уверенности, с которой она двигалась с завязанными глазами. Эта удивительная девочка, похоже, обладала неизвестным нам органом чувств.
Купаться решили в одежде. Может быть, этот мир и знал про купальники, но детям из приюта были недоступны такие излишества.
