балетного класса, которые настолько увлечены своими танцами, что даже в обычной жизни ходят, будто проглотив палку. Густые ниспадавшие до пояса волосы женщины были такими светлыми, что казались белыми. У нее были внимательные глаза необычного стального цвета, а тату на руке представляло собой сложный орнамент из переплетающихся узлов и линий, в которых каким-то таинственным образом угадывались гарцующие лошади.
– Добрый вечер. Меня зовут Эмма, а это, – преподавательница указала на лошадь и обвела всех высокомерным взглядом, – лошадь, – громкий и звонкий голос Эммы заполнил весь манеж, как и довольное фырканье ее кобылы, которым та, видимо, хотела подчеркнуть каждое слово своей хозяйки.
– Как я понимаю, вы мои новички. Мы отобрали вас из числа остальных, поскольку нам показалось, что у вас могут быть способности к верховой езде. Но хочу сразу предупредить, что лишь половина из вас закончит семестр, а из оставшихся меньше половины станет настоящими наездниками. Есть вопросы? – спросила Эмма, но даже не подумала дать всем время для ответа.
– Вот и отлично. А теперь идите за мной, и мы начнем.
Она повернулась и направилась к стойлам. Остальные молча повиновались.
Джесси очень хотелось узнать, кто такие эти «мы», которые решили, будто у нее есть способности к верховой езде, но Эмма нагнала на всех такого страха, что девушка не решилась открыть рот.
Все остановились перед рядом пустых стойл, возле каждого из которых стояли вилы и тачка. Эмма повернулась ко всем.
– Лошади – это вовсе не большие собаки. И не мечта маленьких романтических девочек, которые хотели бы видеть в них лучших друзей, готовых всегда понять страдающую душу.
Две девочки, стоявшие рядом со Джесси, виновато потупились под стальным взглядом Эммы.
– Лошади – это труд. Лошади требуют самоотверженности, ума и времени. Начнем наши занятия с труда. В чулане рядом со стойлами вы найдете высокие сапоги. Быстро возьмите себе по паре и наденьте перчатки. Затем каждый из вас выберет пустое стойло и примется за работу. Все понятно?
– Профессор Эмма? – робко подняла руку хорошенькая круглолицая девочка.
– Просто Эмма. Я выбрала это имя в память о великой вампирской царице, и оно не нуждается в дополнительных определениях.
Джесси никогда раньше не слышала о царице Эмме, но решила непременно прочесть о ней в какой-нибудь запыленной библиотечной книжке.
– Продолжай, Кэтрин. Ты хотела что-то спросить?
– Да… Да.
Эмма вздернула бровь и пристально посмотрела на зардевшуюся девочку. Кэтрин шумно сглотнула и выпалила:
– Вы сказали приняться за работу, проф… Эмма. Но что мы должны сделать?
– Вычистить стойла, что же еще! Навоз кидаете на тачку. Когда тачка наполнится, опрокидывайте ее содержимое в компостную яму, она находится с противоположной стороны стойл. Свежие опилки найдете в кладовой рядом с чуланом. У вас пятьдесят минут, время пошло. Ровно через сорок пять минут я вернусь и проверю вашу работу.
Никто не сказал ни слова.
– Можете начинать. Быстро!
И все начали.
Джесси понравилось это задание. Нет, правда. Она понимала, что это звучит странно, но у нее не возникло никаких возражений. Понимаете, конский навоз – он совсем не такой противный. Тем более что стойла здесь чистили каждый день, и они просто не могли быть грязными.
Девушка взяла пару сапог (на вид совершенно чудовищных, но они надежно прикрыли джинсы девушки до колен), надела перчатки и принялась за дело. Из крутых колонок под потолком доносилась очень приятная музыка, по-моему, это был последний альбом Энии. (Раньше мама Джесси обожала Энию, но ее муж быстро отучил от этой «бесовской» музыки.)
Девушка слушала завораживающую кельтскую музыку и ритмично бросала навоз в тачку. Это было совсем нетрудно. Потом опорожнила тачку, нагрузив ее свежими опилками. Она как раз рассыпала их по полу стойла, когда почувствовала на себе чей-то очень внимательный взгляд.
– Неплохо, Джесси.
Подскочив от неожиданности, девушка обернулась. Возле стойла стояла Эмма. В одной руке у нее была большая скребница, а другой она держала за повод чалую лошадь с влажными оленьими глазами.
– Вижу, ты уже делала это раньше.
– У моей бабушки был очень славный серый мерин, Крольчишка, – призналась Джесси и тут же поняла, что, наверное, выглядит ужасно глупо. С зардевшимися от стыда щеками она торопливо добавила: – Мне было тогда десять лет, а он был такой серый, совсем как кролик, вот я и стала его так называть, а за мной и все остальные…
Губы Эммы дрогнули в слабом подобии улыбки.
– И ты чистила стойло Крольчишки?
– Ну да… Я любила на нем кататься, но бабушка сказала, что на лошади может ездить только тот, кто за ней убирает, – Джесси пожала плечами. – Ну вот я и убирала.
– Твоя бабушка – очень мудрая женщина.
Девушка горячо закивала.
– А тебе очень не хотелось убирать за Крольчишкой?
– Да нет… Я как-то об этом не думала…
– Очень хорошо. Познакомься с Персефоной, – Эмма кивнула головой на стоявшую рядом с ней лошадь. – Ты только что вычистила ее стойло.
Кобыла вошла в стойло, ткнулась носом девушке в щеку и тихонько фыркнула, так что Джесси невольно засмеялась от щекотки. Она погладила ее по морде и от души чмокнула в нежный бархатный нос.
– Привет, Персефона, привет, красавица.
Эмма, внимательно наблюдавшая за знакомством, одобрительно кивнула.
– До звонка осталось пять минут. Ты вовсе не обязана оставаться, но, думаю, ты заслужила право вычесать Персефону.
Джесси так удивилась, что даже перестала похлопывать Персефону по шее.
– Конечно, я с удовольствием задержусь, – услышала Джесси свой радостный голос.
– Отлично. Когда закончишь, отнеси скребницу в кладовую. До завтра.
Эмма пожала девушке руку, похлопала лошадь по крупу и оставила лошадь и Джесси вдвоем.
Персефона сунула голову в металлические ясли со свежим сеном и принялась с аппетитом жевать, а девушка принялась за работу.
Она совсем забыла, как успокаивающе действует уход за лошадью! Два года назад Крольчишка умер от сердечного приступа, и бабушка так горевала, что не захотела заводить другую лошадь. Она говорила, что никто не свете не сможет заменить ее «кролика». Выходит, прошло целых два года, как Джесси в последний раз общалась с лошадью, но сейчас все вдруг вернулось. Запахи, тепло, уютное похрумкивание и тихое шуршание скребницы, нежно скользящей по блестящей шкуре…
Словно издалека до Джесси доносился сердитый голос Эммы, которая на все корки отчитывала какого-то нерадивого ученика – скорее всего, ленивого рыжего увальня. Джесси вытянулась из-за спины Персефоны.
Так и есть! Рыжий лодырь неуклюже горбился посреди соседнего стойла, а перед ним, грозно подбоченившись, стояла Эмма. Далее издалека было заметно, что она зла, как тысяча чертей.
Интересно, этот псих нарочно доводит учителей?
– Этот
