– Не будь он таким нищебродом, – говорю я, присасываясь к бокалу, – так вот, не будь он таким нищебродом, ты могла бы поиметь с бывшего за отказы по эСэС.
– Кстати! – поддерживает Аня. – Точно. Есть же СэСэ!
– По-моему, Нюта так ни разу ни одного не подписала, – говорю я Ане. – Альтруистка.
– Я подписывала. Но не с ним. С другими, – потупившись, говорит Нюта.
– Даже если бы вы подписывали сексуальные согласия, как вообще-то надо по закону, – говорю я, – даже если бы подписывали, ничего с него не поимеешь.
– Могла бы в тюрьму посадить. В качестве мести за измену, – предлагает Аня.
– Я все ж таки не настолько мразь, – говорит Нюта. – Я не обижу. Я добрая.
– Добрая, добрая… Добрая блин. Слишком добрая, – вслух рассуждает Аня.
– Я читала блог одной бабы… она на этих согласиях уже квартиру заработала, – вспоминаю я. – Ловит каких-то лошков и разводит.
– Посмотрела бы мой блог хоть раз. Скачиваешь форму на сайте Госуслуг. Там есть разные формы, смотря что делать будете… Ставите дату и электронные подписи. Если с твоей стороны подписи под согласием нет – значит, тебя изнасиловали, – объясняет Нюта.
– И ты можешь подать в суд, – резюмирую я. – Потребовать компенсации.
– Если докажешь, что бы недееспособна, пьяна, например, то можно посадить, – заключает Нюта.
– Это все хорошо. Ты со своим-то подписываешь? Который щас, – спрашивает Аня Нюту.
– Ну, это другое. Нет. Я даже не спрашивала. Он обидится, – отвечает Нюта.
– Я тоже, – признается Аня.
Чайка давно улетела. Нам становится холоднее. Мы решаем перебраться в зал внутри кафе. Мы проголодались и заказываем одну «Маргариту с шашлыком» на троих. На нас пялятся несколько парней, пьющих пиво в паре столиков от нашего. Я залипла в телефон и не слушаю разговор. Нюта выводит меня из ступора, когда говорит, что ее новый хахаль заедет к нам. Зачем? Чтобы взять ключи от ее квартиры. Аня делает страшные глаза в притворном изумлении.
– Не рано ли? – спрашивает она.
– Ну, мы давно уже собирались. Вроде как за ключами. Чтобы у меня пожить, – нерешительно говорит Нюта. – мы наверное вас сейчас покинем. Вроде как он не заплатил за хату, – добавляет она стыдливо.
– Как он может не заплатить? Есть ведь у него работа. Он что, думает, это честно – брать деньги у тех, кто работает? – возмущается Аня.
– Ну, он же препод. Он не вахтером работает… они мало получают, – оправдывается она.
Аня медленно набирает воздух, надувает щеки и также медленно выпускает его из себя, исторгая продолжительный осуждающий вздох. То есть выдох.
Я тоже хочу сказать что-то язвительное, но смазливый преподаватель охранников, похожий на Александра Петрова, появляется в кафе быстрее, чем мы ожидали. Он бросает на нас взгляд. Мы с Аней оценивающе осматриваем его, односложным «Привет» отвечаем на его приветствие и продолжаем пялиться исподолбья. Он не задерживается около нас и просит Нюту отойти на секунду. Она встает и это движение заставляет ее корону сверкнуть в свете лампы над нашим столом.
Немного подержав ее за талию, он забирает ключи и, видимо, о чем-то просит. Аня, глядя на это вполоборота, поворачивается ко мне и делает знаки глазами, вскидывает брови и надувает губы в капризной улыбке. Так как я повернута к Нюте лицом, в ответ на это я делаю лишь едва заметное движение губами. Нюта смеется. Похоже, она счастлива. Опять. Ей пора уходить. Она наскоро прощается с нами.
Нюта перекидывает мне хреночесы за свой заказ без учета чаевых и уходит со своим охранником охранников. То есть учителем охранников. Аня выносит вердикт через 0,000001 секунды после ухода Нюты:
– Все ясно. Очередной альфонс. Уже пилит суку, на которой сидит. А у тебя-то как? Все одна сидишь?
– Да никак, – говорю я, начисто стирая из памяти неудачное свидание в музее.
Обсуждаем Нюту. Допиваем кофе и сидр, доедаем пиццу и очень долго решаем, как будем расплачиваться, кто, кому и сколько ХЧ переводит. Стоит мне вернуться из летнего кафе и устало снять свою корону, от которой на лбу остаются красные вдавленные следы, как звучит мессенджер. Очень длинный текст, читать который уже нет сил. Оставляю назавтра.
Завтра, до звонка будильника, я получаю еще одно сообщение. Протираю глаза и читаю. Это из корпорации. Опять нужно явиться в «Росинновации» и ехать в какую-то командировку. Я не успеваю дочитать, как звонит телефон. Командный голос не здоровается и не представляется.
– Вы прочитали сообщение?
– Ну да, – сонно говорю я. – Только я никуда не поеду, тем более на этой неделе.
– Надо сегодня.
– Что значит надо, – злюсь я. – У меня работа вообще-то есть. И другие дела.
– С вашей работой мы договоримся. Вы должны исполнять наши при… рекомендации.
– Это вы мне должны. Я от вас так и не получила гонорар за все эти исследования, – я повышаю голос.
– Потом получите. И это не обсуждается, – тоном, не терпящим пререканий. – Читайте контракт. Командировки предусмотрены.
– Чего блин? Сейчас посмотрю договор.
Картаво чертыхаясь, я сползаю с дивана и начинаю рыться в тумбочке, в сумочке, в шкафу, на кухонных полках, холодильнике, ванной, под диваном, снова в тумбочке и, перерыв всю квартиру, в своей косметичке нахожу сложенный в черт знает сколько раз чертов контракт. Подслеповато щурясь, я читаю крохотные буквы. Супермелким шрифтом действительно написано что-то подобное. Я должна беспрекословно повиноваться и, если понадобится, ехать куда мне прикажут. Иначе огромные штрафы и вообще пиздец.
– Блять, – вполголоса чертыхаюсь я.
– Читать надо внимательно. Что подписываете, – назидательно говорит голос из телефона. – Возьмите темные очки от солнца, оденьтесь потеплее. В промзонах еще морозы стоят. Билет на телефон скинем. И не забудьте паспорт! – заключает он.
– Мы полетим на автофабрики?
– Да. Там у нас производство. Одевайтесь потеплее, – повторяет голос. – Там еще зима.
Со стоном вытаскиваю зимний пуховик, недавно убранный вглубь шкафа.
Атака фемок
Я сижу в зале ожидания аэропорта, насупившись и проклиная день, в который согласилась на исследования. Я собиралась в спешке и сложила все самое необходимое в огромный чемодан на колесиках. Моя корона звенела на металлодетекторе, поэтому пришлось убрать ее в чемодан, который я сдала в багаж. Радует, что в эти ебеня – только на два дня. Двое сопровождающих меня ученых и всратенький охранник пытаются заигрывать со мной, но я игнорирую их попытки, надменно уставившись в экран расписания рейсов, на котором быстро сменяются китайские иероглифы. Рекламные поверхности вокруг показывают цветущие бескрайние поля желтых цветов. Видеоряд на стенах сменяется: камера приближается к земле и в маленькой фигурке на поле становится различима девочка в кокошнике, вприпрыжку скачущая среди цветов. Возникает красный логотип и слоган: «Истинные традиции русской деревни. С любовью к вашему авто – 100%-ное рапсовое масло ПАО «Лукойл». Наш охранник делает еще одну попытку:
