– Смеситель починит, – поддерживает Аня.
– Что скажет наш уникум, – говорит мне здоровяк.
– Ммм, судя по соотношению отбойного молотка модели «Sturm! RH2521P» к длине рук моделей, все они выше 190 сантиметров, мы видим оптимальное соотношение роста к ширине плеч и…
– Спасибо, исчерпывающий ответ. Достаточно, – говорит начальник. Мониторы выключаются, лампы светят ярче.
– Волонтеры – в студию! – силач показывает на дверь.
В зал заходят несколько ученых в тех же белых халатах с бейджиками, в бахилах и пластиковых шапочках. Всего их четверо. То есть шестеро. Ученые несколько раз проходят мимо нас и скрываются за дверью.
– Можно еще самого высокого показать? – спрашивает Аня
Ей не отвечают.
– Ваши мнения? – спрашивает малиновый ученый.
– Да мы ничего не успели рассмотреть толком, – говорит Нюта. – Ну вроде все четверо норм парни.
– Их было шестеро.
– Да? Я не заметила, – говорит Аня.
– Я тоже, – говорит Нюта, – По-моему их было четверо.
– Мне тоже сначала показалось, что четверо, но потом я заметила еще двух, помельче. Они просто помельче. Сантиметров на 15, – говорю я.
Тестирование закончилось. Мы снова подписываем какие-то документы. Ученый выражает всем благодарность и говорит, что мы еще встретимся.
– А деньги нам когда дадут? – спрашивает Аня, отлепляя от своего виска датчик.
Направленный на меня луч эмоскопа подмигнул и погас.
– ХЧ получите на карты.
Уже на выходе из здания я все вспоминаю и открываю рот, чтобы поделиться с Аней сногсшибательной новостью, но Нюта меня опережает:
– Кстати, я не беременна, – говорит Нюта. – Я пошутила. Меня просил этот здоровенный ученый тебе сказать. Сказал, что так надо.
– Как это? Когда он успел? Мы же все время были вместе.
– Чего? – говорит Аня, поднимая глаза от телефона.
– Пока нам датчики клеили, мне на ухо шепнули.
– Зачем?
Нюта пожимает плечами:
– Не знаю. Сама подумай, это ты здесь давно тусуешься.
Летнее кафе
Мы расселись на креслах в беспонтовой шашлычке «Вечный огонь» близ Беговой и укрылись пледами в ожидании кира и грушевого сидра.
– Когда мы летали на Гоа… – начинает Аня, но наше внимание отвлекает жирная чайка, принесшая труп тощего голубя. Чайка кладет дохлого голубя на тротуар и клюет его, ощипывая и быстрыми движениями пытаясь оторвать голову. Мы с интересом следим за этим. От чайки пахнет помойкой.
– Фуу, – говорю я.
– Не знала, что они голубей едят, – говорит Аня.
– Есть видос, где чайка живого голубя целиком жрет! – говорит Нюта, – как думаете, она его убила или нашла мертвым? Глотает просто блин.
Живые голуби спокойно прохаживаются в метре от чайки. Аня кидает им несколько кусочков хлебной палочки из корзины, что поставил перед нами официант – и голуби бросаются к ним. Чайка не обращает внимания на хлебную палочку, продолжая клевать труп.
– Ешьте, – говорит им Аня. – Мне все равно нельзя мучного. И так раскабанела, – говорит она нам с Нютой.
– Ты не раскабанела, – говорит ей Нюта. – Мы тебе уже говорили.
– Раскабанела.
– Что еще за шутки про беременность? – спрашиваю я. – Я офигела.
– А, это. Да просто просили тебя потроллить. Это стеб.
– Погоди, ты беременна? – спрашивает Аня. – Вот блин!
– Да не беременна я! Шутка блять! Видимо тоже для проверки этих наших… эмоциональных… всплесков, – отвечает Нюта.
– Точно?
– Да, блин! Мы как-то знаешь еще не готовы. Мы только пару месяцев вместе. Три. Ну, вы помните.
– Да, вы же зимой в «Крейзи вайне» познакомились, – вспоминаю я.
– Что-то нам все никак сидр не принесут. Чайка уже полголубя сожрала, – говорит Нюта, желая сменить тему.
– Я надеюсь, вы хоть вместе не живете еще? – говорит Аня, не желая менять тему.
– Нет. Леша в центре живет. Я вообще так поняла, что он не прочь ко мне переехать. У него комната только, – смущенно говорит Нюта.
Я многозначительно вздыхаю.
– В коммуналке?! Пиздец.
Аня поплотнее закутывается в плед:
– Вот только не посади себе на шею очередного альфонса блин.
– Да. То есть нет. Ну, это другое. Да и там все было не так однозначно, – говорит Нюта.
– Вот только не надо отрицать. Мы все помним, как он из тебя деньги тянул, – Аня гнет свое.
– Ну, я же всем вам отдала, – жалобно говорит Нюта.
– Нам на тебя не жалко. На нашего птенчика… – на этих словах я вспоминаю про чайку.
К ней подлетают еще несколько чаек. Чайка хватает голубя и, тяжело взмахивая крыльями, летя совсем близко к асфальту, уносит его прочь.
…Правильно, – говорит Аня. Не надо ни с кем делиться. На нашего птенчика ничего не жалко, – продолжает она. – Мы просто хотим, чтобы ты нашла себе нормального мужика.
– Да найду блять!
– Мы просто считаем, что ты достойна большего, – говорю я.
Нам приносят сидр. Я высовываю руку из под пледа и беру стакан. Подношу его к губам.
– Вот-вот, – Аня кивает мне. Она откидывается на спинку своего стула и корона съезжает ей на лоб.
– Конечно, – киваю я.
– У него всегда были проблемы с деньгами. То на телефон, то на зубы, – говорит Аня.
– То на курсы охранников… Люди делятся на две категории.
– Женщины и мужчины?
– Нет. У одних телефон всегда с трещиной. У других всегда целый, – говорю я.
– Ну я тоже из первой, – говорит Нюта. – У людей творческих такое бывает. Хватит меня прессовать блин.
– Ты не хочешь его с нами познакомить? – говорит Аня, – Чтобы мы сразу все поняли? Развеять наши сомнения? Вообще, ну… ну, по-моему, ничего особенного. Опять в карлика влюбилась. Насколько я помню тот вечер в «Крейзи».
– Прекрати называть моих парней карликами. Не все, кто меньше 190 – карлики.
– Там вообще меньше 185.
– Насколько я помню, ты сама называла его карликом, когда вы расстались. И его рост после вашего расставания снизился с 184 до 176, – злорадно говорю я.
– Ой, все! Идите в жопу. Нет, ну не настолько. Устроили мне буллинг блин. Допрос какой-то, – говорит Нюта. – Карлики! – восклицает она. – Сама ты карлик. Я и сама не такая уж высокая. Он… действительно не очень большой.
