Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
которые заражают нашу повседневную жизнь. Он изображает неприязнь к своим знаменитым конкурентам, в манере Стюарта Ли[29], и даже к своей публике. Однако он постепенно соскальзывает с многозначительной самопародии к самолюбованию… и действительно становится тем самым хвастуном, которого пытается пародировать. Его эго – пьяный водитель, но если его лучшие инстинкты будут контролировать руль автомобиля, он сможет стать чем-то потрясающим. Скажи-ка, это похвала или нет?
Пауза.
– Да, я знаю. Я спрашиваю: как тебе кажется?
Пауза.
– Совсем неплохо. Я хочу вырезать эту рецензию и наклеить в альбом.
Пауза.
– Нет, я знаю, что «Чортл» – это веб-сайт и что не может быть экземпляра на бумаге. Ты что, не понимаешь юмор?
Робин разъединяется. Вся компания безмолвствует. Я не нервничала, главным образом благодаря двум стаканам крепкого напитка, у которого был вкус испорченного варенья. В стакане была вишенка на палочке.
– Рецензия со словами «превосходный», «потрясающий и «острый слух» – что может быть лучше? – говорю я.
Робин перевел взгляд на меня.
– А как насчет того, что мое эго – надравшийся водитель?
Я пожимаю плечами:
– Ну а как же без эго? Не может быть, чтобы у Ричарда Прайора или… Ленни Брюса не было эго[30]. И еще без демонов. Эго и демоны. Они так же необходимы для искусства, как яйца и бекон – для завтрака.
Робин пристально смотрит на меня.
– Вау! А вы кто?
Я представилась, было заказано шампанское, и вечер продолжился.
– Вы писательница? – спросил Робин, положив руку на бархатную банкетку и таким образом как бы обняв меня.
– Ха! Нет. Кто вам это сказал?
– Ваш совет прозвучал так, словно один писатель говорит с другим…
Я расплылась в улыбке. Это один из самых лучших комплиментов, которые я когда-либо слышала.
– Правда, у вас для этого слишком здоровый вид. Судя по вашему лицу, вы не живете на кофе и сигаретах. И даже выходите из дома и дышите свежим воздухом.
Я понимала, что надо мной слегка подтрунивают. Однако уровень алкоголя в крови и песня Принса гармонично сочетались, и я была счастлива, что мне льстят.
– Я официантка.
– О! Это прелестно. (Да, вот он, тот самый тон. Клем права.)
Я чуть не сказала: «Мне бы хотелось стать писательницей», но знала, что дальше спросят, что я написала. А ответить нечего: есть только дневник, которым я когда-то гордилась. Поэтому я промолчала.
– У меня есть вопрос, важный для моей работы. Каково это – быть красивой?
Из-за его плеча я вижу, как Рэв изображает пантомиму: приставляет воображаемый револьвер к виску и спускает курок.
Может быть, в других обстоятельствах я бы не купилась, но Робин казался занятным и удивительным. К тому же приятно услышать такое о себе.
– Я некрасива.
Не поддавшись порыву поправить прическу, я все же втянула живот.
– Определенно красивы.
– Ну что же, благодарю вас.
– Так каково это – быть красивой, а считать, что некрасива?
Я засмеялась:
– Э-э. Ну, если вы настаиваете.
– Не разочаровывайте меня. Я думал, это все равно что быть героиней Диснея, которая может заставить кастрюли и сковородки мыться самим, а метлу – танцевать.
Через несколько минут Рэв наклонился ко мне и прошептал:
– Держу пари, что ты можешь заставить его метлу танцевать – если понимаешь, о чем я.
Я рассмеялась и вдруг осознала, что впервые за сто лет заинтересовалась кем-то.
В тот вечер я сделала то, чего никогда не делаю. Когда Робин снова появился и, усевшись рядом со мной, наполнил мой стакан, я подумала: «Я тебя заполучу. Я затащу тебя домой».
После признаний, сделанных шепотом (ты мне нравишься / ты мне тоже нравишься), и после поцелуя на стоянке такси дело кончилось весьма посредственным сексом в номере отеля: Робин был не в состоянии добраться до своей квартиры. Мое грандиозное приключение с сексом в первую же ночь закончилось тем, что я повалилась на мертвецки пьяного комика, который все время стонал: «Говори мне непристойности, Джорджина-официантка, говори непристойности! Будь непристойной и скверной!»
Скверной?
Я заорала:
– Трахни меня, ты, кудрявый хвастун!
Рэв все еще размышляет над недостатками Робина.
– Ты знаешь, я провел недостаточно времени около Робина, чтобы диагностировать Темную триаду[31]. Но я бы не удивился.
– Это звучит как название хип-хоп группы.
– Нарциссизм, манипулирование, неспособность к состраданию, – перечисляет Рэв, загибая пальцы. – Это люди, которые могут проглотить тебя и выплюнуть, ни на секунду не почувствовав себя виноватыми.
Рэв – психоаналитик. Вы бы никогда это не заподозрили, глядя на этого тощего азиатского парня с челкой и пристрастием к павлиньим расцветкам в одежде. Он хладнокровно аналитичен и несентиментален. Вероятно, это идеально – иметь рядом подобную личность, когда у тебя связь с таким искрящим набором расстройств, как Робин. Хотя я сейчас под алкогольными парами, мне приходит мысль: а не превратили ли мы эту заурядную эгоистичную задницу в шекспировского злодея?
Джо задумчиво произносит:
– Я думала, Робин очень идио… идио…
– Идиотский? – подсказывает Клем.
– Нет… ну, это как иди…
– Иде Амин?[32]– говорит Рэв.
– Нет. Так называют индивидуальное, которое не индивидуально!
– Идиосинкразический? – предполагаю я.
– Да! Мне в самом деле не нравилось, что он так груб с тобой.
Я хмурюсь.
– Честное слово, я считала, что он добродушно подтрунивает.
Вообще-то, я ценю свою способность понимать шутки, и мне жаль, что мои друзья переживали за меня.
Клем поджимает губы.
– А когда ты высказывала свое мнение о чем-нибудь, Робин был тут как тут со своим: «может быть, люди, которые с тобой не согласны, имеют свою точку зрения» или «может быть, ты слишком обидчива». Я сразу же это заметила, так как тот псих, мой бывший, обычно проделывал такое со мной. Постоянное подкусывание. Они хотят, чтобы ты была неуверена в себе.
А ведь она права! Сначала меня смущало, что Робин старается искоренить мои предрассудки, но потом я решила, что ни к чему быть обидчивой принцессой. Вау, я выбрала такого умника, поздравляла я себя. Вот сейчас он все скажет как надо. И мне никогда не приходило в голову: а почему этот парень никогда не бывает на моей стороне?
Я все спускала Робину, потому что считала, что он «Другой» – посланник из более умного, изысканного и либерального мира, нежели мир Джорджины-официантки. И если мне что-то не нравится, то это оттого, что я еще не прониклась новейшими течениями, что я не художник с артистическим темпераментом. Теперь-то мне ясно, что, как и в нашем разговоре о Лу, он всегда тонко внушал мне мысль, что я отстаю на пару
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
