слуг обращались с ним, и задавался вопросом, кто же он такой.
– Вы, похоже, очень хорошо разбираетесь в музыке. Вы не откажетесь сыграть мелодию? – мужчина протянул Чэню лютню.
Чэнь протянул руку и легонько перебрал струны, обнаружив, что тон лютни идеально настроен. Этот инструмент был похож на антикварный. Казалось, что ей около тысячи лет. Чэнь был удивлен.
– Я недостоин играть на таком инструменте, – сказал он.
Он проверил настройку, затем заиграл простую, но старинную известную мелодию. Дунфан внимательно слушал композицию.
– Вы когда-нибудь бывали в приграничных районах? – спросил он, когда мелодия закончилась.
– Я только что вернулся оттуда, – сказал Чэнь.
– Ваша игра вызывает в воображении бескрайнюю пустыню. Я слышал эту мелодию много раз в своей жизни, но никогда не слышал, чтобы ее исполняли с таким чувством, – прокомментировал мужчина.
Чэнь понял, что его собеседник хорошо разбирается в музыке, и был очень доволен.
– Есть кое-что, о чем я хотел бы вас спросить, – продолжил Дунфан.
– Не стесняйтесь, спрашивайте.
– Вы случайно не из семьи чиновников? Кто ваш отец и какой пост вы занимаете?
– Мой отец давно скончался, а я обычный человек, без какого-либо звания, – ответил Чэнь.
– Но вы, очевидно, очень талантливы. Может быть, учителя не оценили ваших способностей?
– Нет, дело не в этом, – ответил Чэнь.
– Главнокомандующий провинцией Чжэцзян – мой друг. Если вы хотите, я могу организовать вашу встречу, он вам поможет.
– Спасибо вам большое за столь великодушное предложение, но я не хочу получать звания и становиться чиновником.
– Неужели вы собираетесь всю жизнь вот так скитаться? – удивился Дунфан.
– Я предпочитаю «волочить хвост по грязи»[7]! – ответил Чэнь.
Выражение лица Дунфана внезапно изменилось, и двое слуг в синих халатах сделали шаг вперед. Секунду он молчал, потом громко рассмеялся:
– Вы очень благородный человек. Такие простые люди, как я, не могут с вами сравниться, – сказал он.
Они стояли и смотрели друг на друга оценивающе. В обоих было что-то особенное, выдающееся.
– Вы, должно быть, слышали много новостей за время вашего долгого путешествия в мусульманских районах, – сказал Дунфан.
– Когда я прибыл к реке Хуанхэ, застал сильное наводнение и много бездомных.
– Мне сказали, что беженцы в Ланьфэне разграбили зерновые склады, предназначенные для западной армии. Вы что-то знаете об этом? – спросил Дунфан.
Чэнь вздрогнул от неожиданности и задался вопросом, откуда он мог это знать. После инцидента в Ланьфэне они немедля направились на юг.
– Что-то такое припоминаю, – сказал он. – У пострадавших от наводнения не было ни одежды, ни еды, и местные власти ничего не делали, чтобы помочь им. Они были вынуждены пойти на преступление, чтобы выжить, и в данных обстоятельствах этот поступок простителен.
Дунфан некоторое время молчал.
– Все не так однозначно. Я слышал, что орден Красного цветка – зачинщик бунта, – беспечно заявил Дунфан.
– Орден Красного цветка? Кто это? – спросил Чэнь, изображая удивление.
– Это преступное сообщество. Неужели вы ничего о нем не слышали?
– У меня нет времени на эти мирские дела.
– Ничего страшного. В любом случае они не представляют угрозы.
– Почему вы так думаете?
– Император твердо восседает на троне, он очень грамотно управляет страной. Как только он наймет талантливых бойцов, орден Красного цветка исчезнет в мгновение ока.
– Я ничего не смыслю в управлении, поэтому, пожалуйста, не смейтесь, если я скажу какую-нибудь глупость. Но, по моему скромному мнению, большинство судебных чиновников – пьяницы и обжоры. Я сомневаюсь, что они смогут справиться с такой задачей, – сказал Чэнь.
Пока он говорил, Дунфан и трое его сопровождающих побледнели.
– Таково ваше мнение, – ответил Дунфан. – Эти мои друзья обладают более чем посредственными способностями в боевых искусствах. Если бы вы изучали боевые искусства, вы бы знали, что я не преувеличиваю.
Дунфан указал пальцем на свою компанию.
– У меня не хватает сил даже для того, чтобы связать цыпленка, но я всегда испытываю величайшее уважение к бойцам-героям, – сказал Чэнь. – Это ваши бойцы? Интересно, не могли бы вы попросить их продемонстрировать свои способности?
– Покажите этому мастеру Лу один из ваших приемов, – сказал Дунфан слугам.
– Спасибо, – сказал Чэнь.
Один из слуг сделал шаг вперед. Он стал демонстрировать технику Коготь великого орла[8]. Чэнь был удивлен, увидев, что старик знает кунг-фу.
«И почему такой человек решил стать слугой Дунфана? Он мог бы стать если не лидером боевой школы, то хотя бы высококлассным мастером», – подумал Чэнь.
Чэнь быстро раскрыл веер перед Синь Яном, когда старик резко бросился на него, и старик сразу отступил. Поскольку его хозяин относился к Чэню по-дружески, было бы крайне неуважительно напасть на тех, к кому он благосклонен. Старик взглянул на Чэня, гадая, знает ли тот кунг-фу. Чэнь начал слегка обмахиваться веером, полностью расслабившись, как будто это движение секунду назад было чистым совпадением.
– Навыки кунг-фу этого господина неплохие, несмотря на его молодость. Где вы его нашли? – сказал Дунфан, указывая на Синь Яна.
– Он не владеет кунг-фу, – ответил Чэнь. – Но он бросал предметы в насекомых и птиц с тех пор, как был маленьким, и у него это неплохо получалось.
Дунфан понял, что это неправда, но не стал докапываться. Он посмотрел на веер Чэня.
– Что за каллиграфия на вашем веере? Можно мне взглянуть? – спросил он. Чэнь передал ему веер.
Дунфан увидел, что на веере отрывок из «Песни о золотой нити», написанной Налань Синдэ[9].
– Человек, у которого не было бы такого благородного характера, как у вас, был бы недостоин этой вещи. Где вы это взяли?
– Я купил его в книжном магазине за десять золотых.
– Если бы вы заплатили в десять раз больше, я бы все равно считал это выгодной сделкой, – ответил Дунфан. – Такие вещи, как эта, обычно передаются из поколения в поколение в великих семьях. Конечно, удивительно, что вы смогли так легко купить ее в книжном магазине.
Чэнь знал, что Дунфан ему не поверил, но ему было все равно. Он слегка улыбнулся.
– Налань был великим поэтом. У него был несравненный талант, его слог был божественен. К сожалению, он умер молодым, но в его стихотворениях можно найти подсказки, раскрывающие его личность.
После этого он остановил свой взгляд на Чэнь Цзялуо, будто намекая, что молодые люди, гордящиеся своими талантами, могут плохо кончить.
– Мне очень нравится этот веер, – сказал Дунфан. – Интересно, могу ли я попросить вас продать его мне?
– Если вам он нравится, я был бы рад подарить его вам, – ответил Чэнь.
Дунфан принял веер, поднял древнюю лютню и подарил ее Чэню.
– Точно так же, как отличившемуся бойцу должен быть подарен драгоценный меч, так и эта лютня должна принадлежать вам.
Чэнь знал, что лютня очень ценна, и ему было интересно, почему этот человек решил обменяться подарками так скоро после их знакомства. Но, будучи сыном высокопоставленного чиновника, он видел много сокровищ и не был ими ослеплен. Он поклонился Дунфану в знак благодарности и велел Синь Яну поднять лютню.
– Если я когда-нибудь смогу что-нибудь сделать для вас в будущем, пожалуйста, приезжайте в Пекин с этой лютней и просто попросите меня, – сказал Дунфан. – Почему бы нам не спуститься с холма вместе?
– Прекрасная мысль, – сказал Чэнь, и они вместе отправились в путь.
Когда они прибыли в храм Прибежища Души, несколько человек внезапно вышли им навстречу. Один из них был одет в парчовую мантию, внешне очень похожий на Чэнь Цзялуо, он был примерно того же возраста, немного красивее, но гораздо худшего телосложения. Когда эти двое встретились, оба были удивлены.
– Разве он не похож на тебя, брат Лу? – спросил Дунфан. – Это мой племянник – Кан. Кан, подойди и познакомься с мастером Лу.
Вдруг женский голос крикнул издалека:
– Чэнь Цзялуо!
Повернувшись, Чэнь увидел, что Чжоу Ци, ее родители и Сюй Тяньхун только что вышли из храма Прибежища Души, и она была удивлена, внезапно увидев двух Чэнь Цзялуо. Чэнь Цзялуо сделал вид, что не видит
