Книга Книга и меч. Записи о доброте и ненависти. Том 2 - Цзинь Юн

– Вы, похоже, очень хорошо разбираетесь в музыке. Вы не откажетесь сыграть мелодию? – мужчина протянул Чэню лютню.

Чэнь протянул руку и легонько перебрал струны, обнаружив, что тон лютни идеально настроен. Этот инструмент был похож на антикварный. Казалось, что ей около тысячи лет. Чэнь был удивлен.

– Я недостоин играть на таком инструменте, – сказал он.

Он проверил настройку, затем заиграл простую, но старинную известную мелодию. Дунфан внимательно слушал композицию.

– Вы когда-нибудь бывали в приграничных районах? – спросил он, когда мелодия закончилась.

– Я только что вернулся оттуда, – сказал Чэнь.

– Ваша игра вызывает в воображении бескрайнюю пустыню. Я слышал эту мелодию много раз в своей жизни, но никогда не слышал, чтобы ее исполняли с таким чувством, – прокомментировал мужчина.

Чэнь понял, что его собеседник хорошо разбирается в музыке, и был очень доволен.

– Есть кое-что, о чем я хотел бы вас спросить, – продолжил Дунфан.

– Не стесняйтесь, спрашивайте.

– Вы случайно не из семьи чиновников? Кто ваш отец и какой пост вы занимаете?

– Мой отец давно скончался, а я обычный человек, без какого-либо звания, – ответил Чэнь.

– Но вы, очевидно, очень талантливы. Может быть, учителя не оценили ваших способностей?

– Нет, дело не в этом, – ответил Чэнь.

– Главнокомандующий провинцией Чжэцзян – мой друг. Если вы хотите, я могу организовать вашу встречу, он вам поможет.

– Спасибо вам большое за столь великодушное предложение, но я не хочу получать звания и становиться чиновником.

– Неужели вы собираетесь всю жизнь вот так скитаться? – удивился Дунфан.

– Я предпочитаю «волочить хвост по грязи»[7]! – ответил Чэнь.

Выражение лица Дунфана внезапно изменилось, и двое слуг в синих халатах сделали шаг вперед. Секунду он молчал, потом громко рассмеялся:

– Вы очень благородный человек. Такие простые люди, как я, не могут с вами сравниться, – сказал он.

Они стояли и смотрели друг на друга оценивающе. В обоих было что-то особенное, выдающееся.

– Вы, должно быть, слышали много новостей за время вашего долгого путешествия в мусульманских районах, – сказал Дунфан.

– Когда я прибыл к реке Хуанхэ, застал сильное наводнение и много бездомных.

– Мне сказали, что беженцы в Ланьфэне разграбили зерновые склады, предназначенные для западной армии. Вы что-то знаете об этом? – спросил Дунфан.

Чэнь вздрогнул от неожиданности и задался вопросом, откуда он мог это знать. После инцидента в Ланьфэне они немедля направились на юг.

– Что-то такое припоминаю, – сказал он. – У пострадавших от наводнения не было ни одежды, ни еды, и местные власти ничего не делали, чтобы помочь им. Они были вынуждены пойти на преступление, чтобы выжить, и в данных обстоятельствах этот поступок простителен.

Дунфан некоторое время молчал.

– Все не так однозначно. Я слышал, что орден Красного цветка – зачинщик бунта, – беспечно заявил Дунфан.

– Орден Красного цветка? Кто это? – спросил Чэнь, изображая удивление.

– Это преступное сообщество. Неужели вы ничего о нем не слышали?

– У меня нет времени на эти мирские дела.

– Ничего страшного. В любом случае они не представляют угрозы.

– Почему вы так думаете?

– Император твердо восседает на троне, он очень грамотно управляет страной. Как только он наймет талантливых бойцов, орден Красного цветка исчезнет в мгновение ока.

– Я ничего не смыслю в управлении, поэтому, пожалуйста, не смейтесь, если я скажу какую-нибудь глупость. Но, по моему скромному мнению, большинство судебных чиновников – пьяницы и обжоры. Я сомневаюсь, что они смогут справиться с такой задачей, – сказал Чэнь.

Пока он говорил, Дунфан и трое его сопровождающих побледнели.

– Таково ваше мнение, – ответил Дунфан. – Эти мои друзья обладают более чем посредственными способностями в боевых искусствах. Если бы вы изучали боевые искусства, вы бы знали, что я не преувеличиваю.

Дунфан указал пальцем на свою компанию.

– У меня не хватает сил даже для того, чтобы связать цыпленка, но я всегда испытываю величайшее уважение к бойцам-героям, – сказал Чэнь. – Это ваши бойцы? Интересно, не могли бы вы попросить их продемонстрировать свои способности?

– Покажите этому мастеру Лу один из ваших приемов, – сказал Дунфан слугам.

– Спасибо, – сказал Чэнь.

Один из слуг сделал шаг вперед. Он стал демонстрировать технику Коготь великого орла[8]. Чэнь был удивлен, увидев, что старик знает кунг-фу.

«И почему такой человек решил стать слугой Дунфана? Он мог бы стать если не лидером боевой школы, то хотя бы высококлассным мастером», – подумал Чэнь.

Чэнь быстро раскрыл веер перед Синь Яном, когда старик резко бросился на него, и старик сразу отступил. Поскольку его хозяин относился к Чэню по-дружески, было бы крайне неуважительно напасть на тех, к кому он благосклонен. Старик взглянул на Чэня, гадая, знает ли тот кунг-фу. Чэнь начал слегка обмахиваться веером, полностью расслабившись, как будто это движение секунду назад было чистым совпадением.

– Навыки кунг-фу этого господина неплохие, несмотря на его молодость. Где вы его нашли? – сказал Дунфан, указывая на Синь Яна.

– Он не владеет кунг-фу, – ответил Чэнь. – Но он бросал предметы в насекомых и птиц с тех пор, как был маленьким, и у него это неплохо получалось.

Дунфан понял, что это неправда, но не стал докапываться. Он посмотрел на веер Чэня.

– Что за каллиграфия на вашем веере? Можно мне взглянуть? – спросил он. Чэнь передал ему веер.

Дунфан увидел, что на веере отрывок из «Песни о золотой нити», написанной Налань Синдэ[9].

– Человек, у которого не было бы такого благородного характера, как у вас, был бы недостоин этой вещи. Где вы это взяли?

– Я купил его в книжном магазине за десять золотых.

– Если бы вы заплатили в десять раз больше, я бы все равно считал это выгодной сделкой, – ответил Дунфан. – Такие вещи, как эта, обычно передаются из поколения в поколение в великих семьях. Конечно, удивительно, что вы смогли так легко купить ее в книжном магазине.

Чэнь знал, что Дунфан ему не поверил, но ему было все равно. Он слегка улыбнулся.

– Налань был великим поэтом. У него был несравненный талант, его слог был божественен. К сожалению, он умер молодым, но в его стихотворениях можно найти подсказки, раскрывающие его личность.

После этого он остановил свой взгляд на Чэнь Цзялуо, будто намекая, что молодые люди, гордящиеся своими талантами, могут плохо кончить.

– Мне очень нравится этот веер, – сказал Дунфан. – Интересно, могу ли я попросить вас продать его мне?

– Если вам он нравится, я был бы рад подарить его вам, – ответил Чэнь.

Дунфан принял веер, поднял древнюю лютню и подарил ее Чэню.

– Точно так же, как отличившемуся бойцу должен быть подарен драгоценный меч, так и эта лютня должна принадлежать вам.

Чэнь знал, что лютня очень ценна, и ему было интересно, почему этот человек решил обменяться подарками так скоро после их знакомства. Но, будучи сыном высокопоставленного чиновника, он видел много сокровищ и не был ими ослеплен. Он поклонился Дунфану в знак благодарности и велел Синь Яну поднять лютню.

– Если я когда-нибудь смогу что-нибудь сделать для вас в будущем, пожалуйста, приезжайте в Пекин с этой лютней и просто попросите меня, – сказал Дунфан. – Почему бы нам не спуститься с холма вместе?

– Прекрасная мысль, – сказал Чэнь, и они вместе отправились в путь.

Когда они прибыли в храм Прибежища Души, несколько человек внезапно вышли им навстречу. Один из них был одет в парчовую мантию, внешне очень похожий на Чэнь Цзялуо, он был примерно того же возраста, немного красивее, но гораздо худшего телосложения. Когда эти двое встретились, оба были удивлены.

– Разве он не похож на тебя, брат Лу? – спросил Дунфан. – Это мой племянник – Кан. Кан, подойди и познакомься с мастером Лу.

Вдруг женский голос крикнул издалека:

– Чэнь Цзялуо!

Повернувшись, Чэнь увидел, что Чжоу Ци, ее родители и Сюй Тяньхун только что вышли из храма Прибежища Души, и она была удивлена, внезапно увидев двух Чэнь Цзялуо. Чэнь Цзялуо сделал вид, что не видит