До своей кончины король Эдуард VII настаивал на новых Всеобщих выборах, чтобы дать избранному правительству возможность нормально и продуктивно работать. После его смерти и траура Всеобщие выборы были назначены на декабрь все того же 1910 г. Для Вуда это стало очередным неприятным испытанием. Он одержал верх над новым кандидатом от либеральной партии, торговцем шерстью Норманом Реем, который достаточно выпил его крови в той избирательной кампании. Вуд сохранил место в Палате общин с далеко не самым впечатляющим перевесом в 800 с лишним голосов. Победа далась ему нелегко, он даже начал испытывать проблемы с сердцем, и его мать, леди Агнес, настоятельно советовала ему «сократить время молитвы на коленях», так как такое положение туловища увеличивает нагрузку на сердце92.
Молитвы тех, кто возлагал надежды на декабрьские Всеобщие выборы, кажется, услышаны не были. Либералы уступили два места, одно уступили консерваторы, таким образом, Парламент вновь был «подвешен». Тем не менее премьер-министр Асквит с поддержкой своего канцлера Казначейства Ллойд Джорджа, уже нанесшего удар по аристократии, и вездесущего Уинстона Черчилля решился на беспрецедентный шаг: он реформировал Палату лордов. Благодаря помощи ирландской партии, которая была третьей силой в Парламенте на тот момент, ему удалось провести закон о том, чтобы право вето верхней палаты не распространялось на финансовое законодательство (в первую очередь, бюджеты страны), а вето на другие законы было позволено накладывать лишь на два года. Все это развязывало руки Палате общин, которая становилась основным плацдармом политической деятельности.
Но ирландцы помогали Асквиту не просто так. Естественно, как только угроза верхней палаты была ликвидирована, в нижнюю они требовали предоставить очередной «гомруль», т. е. законопроект о самоуправлении Ирландией. Ирландия не один век была лидирующей проблемой в британской политической повестке дня. Новый виток противостояния, начатый тогда, в 1911 г., едва не окончился гражданской войной, и только мировая война способствовала передышке. Но три года, предшествующие августу 1914-го, ознаменовались значительными боями в Вестминстере.
Непрерывная сессия Парламента шла до конца января 1913 г. Депутаты обеих партий неистово и натурально дрались, вырывая друг у друга речи. Пришедший на смену Бальфуру лидер консерваторов Эндрю Бонар Лоу имел очень яркую позицию по ирландскому вопросу, что добавляло градус дискуссиям. Желая видеть Ирландию частью Британской империи, он поддерживал «оранжистов»93, фактически провоцируя гражданскую войну. Вуду все это не нравилось: «Поддержка консерваторами гражданской войны ошибочна, и, вероятно, будет непростительна»94, – так он рассуждал. Ему одному из немногих удавалось сохранять холодную голову в этих кипящих страстях. И отвращение к такой обстановке в нем только усиливалось. «Великая ирония была скрыта в том, что лидеры этого маскарада анархии были также лидерами партий, которые должны бы быть исключительно преданы законности и правопорядку»95.
1911 г. стал для Вуда годом очередных семейных трагедий: сначала в Альпах получил травму младший брат Дороти Гуйя, названный так экзотично-колониально их отцом – губернатором Новой Зеландии лордом Онслоу – в честь вымершей новозеландской птицы. После травмы Гуйя остался парализован ниже пояса, и Вуды были очень опечалены его трагической судьбой. В октябре скончался и сам лорд Онслоу. В последний год своей жизни он был прикован к постели и жадно собирал сплетни и новости о политической жизни, которыми Вуд с ним делился не слишком часто и без энтузиазма: «Я только жалею, что не сделал большего, не слушал его воспоминания о людях и делах, которые он пронес через свою политическую жизнь. Это одна из ошибок, которую допускает каждое поколение – не пользуется возможностью получить от тех, кто предшествовал им, знания, которые никогда или почти никогда не могут быть получены из книг»96.
На фоне чересчур буйной обстановки Палаты общин и семейных неурядиц у Вуда стала развиваться депрессия. Особенно он страдал от того, что на охоту теперь оставалось не три, а два дня: «Когда гончие бежали, он ощущал взволнованность, которая оттесняла любое беспокойство и ускоряла пульс. Все мысли уносились вместе с ветром, и ничто не существовало в этот момент, кроме того самого освобождения духа, которое знал Толстой, когда охотился на волков в Никольском»97. Утешило его рождение первого сына, а значит, и наследника – Чарльза в октябре 1912 г.
Тогда же они с отцом бросились на борьбу за сохранение валлийской церкви, тяготеющей к близкому им англо-католицизму. Лорд Чарльз обрабатывал Палату лордов, а Эдвард Вуд прервал свое обычное парламентское молчание и выступил против матерого депутата Хью Сесила. Одержимых религией Вудов огорчало то, что консерваторы готовы пожертвовать валлийской церковью взамен на уступки по ирландскому делу. Однако законопроект о церкви Уэльса так и не был принят в тот период, так как Парламент волновали другие, более существенные вопросы.
Проблема Ирландии раздирала Вестминстер. Партийные лидеры едва ли не провоцировали гражданскую войну, хотя, когда Вуд задал в кулуарах вопрос парламентскому секретарю Асквита: «Хотело ли правительство действительно довести людей до той точки, когда многие из них могли быть убиты. Он сказал, что очень трудно быть уверенным в том, что происходящее наверху в самом деле отражает чувства внизу»98. Некоторые волнения в паре ирландских графств случались, но, кажется, что и британский, и ирландский народ был куда благоразумнее представляющих их политиков. Неизвестно, к чему привела бы эта ситуация, насколько далеко могли бы зайти и правительство Асквита, и оппонирующие ему консерваторы, и ирландские лидеры, если бы август 1914-го не отодвинул на задний план все внутренние проблемы Британской империи, погрузив ее в одну внешнюю – Первую мировую войну.
Эдвард Вуд, несмотря на неработающую левую руку, был военнообязанным и, более того, имел чин капитана королевского кавалеристского полка йоркширских драгунов. Как только правительство объявило войну кайзеровской Германии, он явился в свой полк для прохождения предварительного обучения и службы. Поначалу его кавалерия гордо маршировала по Йоркширу. Они даже заезжали в Хиклтон, где и солдат, и лошадей ждал сытный обед: для людей постарались слуги, а лошадям предоставили знаменитый хиклтонский заповедник с оленями и кенгуру, где они лакомились сочной травой. Неподалеку от Шеффилда несколько месяцев проходило солдатское обучение, и такая жизнь капитана Вуда совсем не тяготила. Тоскливо ему стало, когда полк был переброшен на восточное побережье Йоркшира: «Там мы оставались в течение долгой и неприятной зимы, ночью на утесах мы прислушивались к звукам, которые могли бы указать на приближающихся немцев, и наблюдали рассвет каждое утро над серым Северным морем»99.
