По итогам выборов Парламент остался «подвешенным»: разница между вигами и тори составляла два места в пользу первых. Для проведения какого-либо законопроекта либералам нужна была поддержка. Она была найдена: и их самих, и их «народный» бюджет с удовольствием поддержала ирландская партия, но, естественно, вытребовав для себя обещание разобраться с Палатой лордов, которая блокировала т. н. гомруль81. Союз с ирландскими националистами не устраивал уже всех других участников вестминстерской драмы: консерваторов, Палату лордов и короля Эдуарда VII, который до этого предпринимал попытки примирить тори и вигов, но раз за разом терпел неудачи.
В такой обстановке 15 февраля 1910 г. открывалась новая сессия Палаты общин, куда впервые и вступал депутат от округа Рипон 28-летний Эдвард Вуд. Его тесть, лорд Онслоу, снабдил восходящую звезду политики очень полезным советом: «выбрать один вопрос, сосредоточиться на нем и за него бороться. Это зарекомендует депутата как специалиста по вопросу; об этом можно говорить каждый раз с признанным авторитетом, когда это уместно; и это может принести славу. Но для новичка бесполезно сразу взмывать слишком высоко: внешняя политика и большие проблемы скорее задушат, а не ускорят карьеру. Таким образом, я подумал, что самым лучшим для меня будет специализироваться на плате за проезд в автобусах»82.
Правда, даже на этой, такой животрепещущей для страны проблеме Вуд не стал долго сосредотачиваться. Делом первой важности для него было урегулировать свои новые парламентские обязанности с любимым занятием: «Общий план состоял в том, чтобы охотиться в Йоркшире по понедельникам, потом садиться на вечерний поезд, при необходимости голосовать в Палате и возвращаться в Йоркшир ночью в четверг, чтобы охотиться в пятницу и субботу. В целом план работал не так уж плохо, хотя это было утомительным расходом времени и энергии, и я не рекомендую другим так поступать»83.
Отвоевав себе три законных дня под охоту, в парламентскую борьбу Вуд вступать не спешил. Привыкший к спокойной обстановке Оксфорда, мало участвующий в политических дискуссиях, а также обладающий печальным опытом освистания, он не желал без нужды пачкать себя в грязи парламентских дебатов. Не испытывая желания горячо отстаивать какую-либо точку зрения, поначалу он просто наблюдал и слушал полезные советы. За завтраком для молодых депутатов он познакомился с лидером своей консервативной партии Артуром Бальфуром. Тот вежливо спросил, как ему нравится Палата общин. «Я сказал, что чувствую себя скорее напуганным, как мальчик в новой школе. “О, мой дорогой друг, – последовал ответ, – нет вообще никаких поводов, чтобы быть напуганным. Просто говорите так часто, как можете и пока можете, и вы быстро приобретете должное презрение к своей аудитории, которое неизменно сопутствует скуке”»84.
Совет Бальфура точно отражал обстановку в Палате общин не только того периода, но и до, и после. Обстоятельные дискуссии по предметам со знанием дела не пользовались популярностью в Вестминстере. В 1940 г. миссис Чемберлен, заглянув в Палату общин, пришла в ужас от царящего там хаоса: «Большинство заднескамеечников ведут себя точно так же, как школьники. Ты видишь, как они усмехаются друг дружке каждый раз, когда думают, что один из их лидеров заработал очко, – они пытаются доказать свое превосходство совершенно независимо от правды, просто чтобы предали гласности то, что они говорят»85. Вуд также увидел это и это ему совсем не нравилось.
В мае 1910 г. смертельно утомленный парламентской неразберихой и кризисом, скончался король Эдуард VII. Мечты примирить тори и вигов, как это удавалось его матери королеве Виктории во времена первых кризисов «гомруля», были разбиты. Сердечными приступами был разбит и он сам. Лорд Чарльз находился в это время в Лондоне, он был другом покойного и, прибыв в Сент-Джеймс, где остывало тело монарха, попросил взглянуть на него. Насладившись видом мертвеца («Он не сильно изменился и имел то лицо, которое так часто приносит смерть»)86, он принес соболезнования вдовствующей королеве, которая утешила его тем, что молитвенник на прикроватном столике – тот самый, который когда-то ее мужу подарил лорд Чарльз87.
Но даже смерть монарха не смогла примирить парламентский конфликт и не смогла сподвигнуть Эдварда Вуда найти пару слов для выступления в Палате общин. В итоге его буквально заставили произнести первую речь в июне, спустя полгода после избрания депутатом. Это было 13 июня 1910 г., шли дебаты об иностранных делах, особенно о ситуации в Египте, в связи с которой президент Теодор Рузвельт призывал британское правительство «править или уйти».
«В те дни иностранные дела были прерогативой специалистов, и в основном они посещали такие дебаты. Эдвард Грей терпеливо слушал на скамье для членов правительства. Я тоже слушал, стремясь вникнуть в то, во что мог, по новому для меня предмету, и в это время был выдернут одним из консервативных “кнутов”88, с которым последовал этот разговор: “Вы собираетесь говорить?” – “Что ж, пожалуй, нет. Я ничего не знаю о Египте. Я только слушаю”. “Ну, я боюсь, что мы должны просить, чтобы вы говорили. Дебаты рассчитаны так, чтобы закончиться перед ужином, но наш руководитель (Бальфур) не может вернуться до этого времени и выступить, а выступление от нашего человека, которых здесь и так немного, должно быть”»89. В итоге Вуду дали небольшое время на подготовку выступления, помогал ему (точнее, практически писал речь полностью) его друг Джордж Ллойд. Таким образом, Эдвард Вуд все-таки выступил перед небольшой аудиторией, включающей заместителя спикера, министра иностранных дел Грея и еще одного депутата-либерала, собиравшегося говорить после него. «Когда я перечитал свою речь сорок лет спустя, я был удивлен, что она вовсе не так уж и плоха, как могла бы быть»90, – вспоминал граф Галифакс свое парламентское крещение.
Лорд Грей на следующее утро прислал Вуду записку, в которой выражал надежду, что Палата будет чаще слышать его замечательные выступления. Но молодой депутат не баловал Вестминстер красноречием. Его слишком утомляла эта парламентская жизнь. В июле у Вудов родился первый ребенок – дочь Энни. И будущий лорд Галифакс с превеликим удовольствием занимался бы семейными и охотничьими делами в Йоркшире, а не трясся бы в вечернем поезде до Лондона, чтобы присутствовать в Палате общин. Но его отец, действующий лорд Галифакс, имевший пэрство в Палате лордов, настаивал на продолжении парламентской карьеры сына, так как к тому времени стало понятно, что его собственные возможности упущены: «Худшее из того, что я вдруг осознал, а не был ли я тщеславным ослом всю свою жизнь?»91 Поэтому, повинуясь воле отца, Эдвард Вуд продолжал политическую карьеру.
