на одну ночь не могли заменить все те эмоции и чувства, что я испытывал с Громовой. Ни одна из них не шла ни в какое сравнение с этой стервой. Чистая потребность и механические инстинктивные движения. Галимая синтетика. Дешевые заменители.
Кто бы мог подумать, что я еще могу испытывать нечто подобное. Вновь ощущать прежний голод и страсть. Да еще и с Никой. Опять, в тот же омут с головой? Хреново…
Из безумства, нахлынувшего так внезапно, нас вырвал громкий звонок телефона.
Он странным образом повлиял на Громову. Она вздрогнула, посмотрела на меня растерянным взглядом, потом глянула на свою сумку, откуда доносился шум, и торопливо отползла от меня. Вся ее пылкость, вся страсть куда-то испарились.
Дрожащими руками она вцепилась в ремешки, дергая сумку на себя. Быстро вытянула из под себя скомканную простыню, завернулась в нее и соскочила с кровати.
Я неотрывно следил за ней, за ее действиями и прежде, чем Вероника скрылась в ванне, заметил стыд на ее лице. Пунцовые щеки, растерянный ошалелый взгляд… и девчонка исчезла, заперев за собой дверь.
Странная реакция. Это она меня постеснялась или того, что было между нами минуту назад? Бред какой-то! Мы ведь трахались с ней прежде.
В любом случае, что бы там ни было, все, что осталось сейчас мне: смятая постель, разбросанная скомканная одежда, чувство неудовлетворенности, злости и непонимание того, какого хрена я вообще к ней полез?!
Глава 7
— Черт… черт… черт… — бормотала себе под нос, пока нервно искала в сумке телефон, который неустанно трезвонил где-то в глубине.
Кто бы там такой настойчивый не был, спасибо ему! Не позволил мне совершить ошибку и привел в чувства!
— Есть! — нащупав аппарат, торжествующе произнесла, поднося к уху. Даже не взглянула, кто звонит. — Алло!
— Мама! — послышался детский голосок Лизки.
— Ника, дорогая… — вслед за этим тревожно пробормотала моя собственная мать. — Ты в порядке? Мы беспокоились за тебя… трубку не брала… вчера отец сказал, что ты осталась в отеле… Ждем тебя… Как ты? Скоро приедешь?
Я слушала вполуха, испытывая при этом сильный приступ стыда перед дочерью и родителями. Они там беспокоились, а я тут…
Сердце суматошно колотилось в груди, руки дрожали. Глянула на себя в зеркало и поняла, что все лицо покрывают бордовые пятна смущения. В душе царил полнейший раздрай.
— Все нормально, мам. Я скоро буду. Выпила чутка больше, с непривычки нехорошо стало, но ты не волнуйся. Как там Лиза? — голос звучал сипло, а фразы сбивчиво. Мама точно поймет, что со мной что-то не так.
— Мы с Лизуней уже позавтракали, на прогулку собираемся.
— Хорошо. Это вы молодцы. Жаль, что не смогу составить вам компанию, но вы идите. Меня не ждите. Встретимся дома. Люблю вас.
— Ладно, — протянула она удивленно. — У тебя точно все хорошо?
— Да, не волнуйся, — неубедительно взволнованно пробормотала я. — Мам, правда все хорошо. Скоро буду, — тут же заверила торопливо.
Ну точно что-то заподозрила. Не верит ни единому слову. Наверняка расспрашивать станет, когда вернусь. Прикусила нервно губу, не зная, самой положить трубку или дождаться пока отключаться на том конце. А что еще ей сказать? То, что произошло между мной и Сашкой, неправильно! Я не смогу ей признаться, что голову опять с ним потеряла. Убедила же родню, что не люблю больше, видеть не желаю. И хоть нам предстоит пожениться и под одной крышей вместе жить — я бы хотела, чтобы все считали, что это против моей воли. Иначе предательницей стану даже в собственных глазах.
А оно ведь точно будет против воли?.. Замужество это? Если Устинов так будет себя вести, то не знаю, что делать буду и думать. И главное чувствовать. Нельзя больше поддаваться. Не позволю ему меня унизить больше, воспользоваться. Погубит. Точно знаю!
Все, что между нами сегодня случилось, нужно пресекать как-то. Не расслабляться больше. Это так резко произошло, но больше нельзя. На те же грабли наступлю — дурой буду.
А может все же получится наладить отношения?..
Мысли разбегались. Зато я осознала, что протрезвела, и голова как-то сама собой болеть перестала. Чудеса прям целительные! Ага…
— Когда она приедет… — на заднем плане задавала вопросы дочка.
— Скоро… Пойдем собираться… Где твой рюкзак? — прерывая связь, ответила ей бабушка. А я же продолжила слушать тишину. Мысли скакали, страх и паника то накатывали, то отпускали. Как на глаза покажусь Устинову, не представляла.
Осторожно сползла на кафельный пол и глаза зажмурила.
Вот же… Дура! Растаяла. Лужицей растеклась от его касаний. Нельзя так! Должна держать себя в руках. Или?.. Если дам слабину, что будет? Есть ли шанс, что те чувства, что, мне казалось, испытывал ко мне Устинов, не были обманом? Может ли быть, что они и сейчас… Нет… Наверное, нет. Все фальшь. Тогда и сейчас. Но я тут, рядом с ним. И… Только сейчас я по-настоящему осознала, что ведь никуда не денусь от него. Как он и сказал.
Ладно, сидеть в ванной и прятаться было глупо. Дома ждут, за учебу нужно было браться, к жизни привычной возвращаться. Начну с малого: в божеский вид себя приведу, может стану чуть уверенней. Уйду от Сашки достойно и только потом буду думать, что с ним делать вообще.
С пальца кольцо стянула и на раковину бросила. Бриллиант в нем от чего-то булыжником тяжелым показался, что цепляют заключенным на кандалы. Тщательно умылась и зубы почистила, чтоб даже намека не осталось на вкус Сашки, после стащила с себя покрывало и под душ встала. Терла себя с остервенением, отмыться пытаясь от его касаний, а в голове между тем яркие картинки мелькали: как и что он делал со мной совсем недавно. И хоть душ включила контрастный, чтобы освежиться и остыть… Не получалось ровным счетом ничего! Наоборот, усугублялось только.
Губы пульсировали покусанные, внизу живота еще ощущались отголоски касаний и проникновения пальца.
Напасть какая-то! Может все дело в том, что не было у меня после Устинова никого? Три года голодовки не прошли даром? Боже…
Выйдя из душа, вытерлась тщательно и закуталась в висящий в углу махровый халат. Вернула неохотно кольцо на безымянный палец: все равно нужно привыкать, черт знает, сколько мне придется носить его. И не только его…
В комнату вышла осторожно и с опаской. Устинов уже оделся к этому времени и на меня смотрел как-то странно. Молчал. Потопталась немного, со стула платье вчерашнее сгребла и вновь скрылась за дверью.
Пока одевалась руки опять
