торчать патлы во все стороны после морской воды. Когда я высушила волосы, встала перед зеркалом в большой спальне в своем белом платье на бронзовом теле и вгляделась в лицо, размышляя, стоит ли подкраситься, я вдруг опомнилась. Что это я засуетилась? Красься, не красься, все равно соблазнить мужчину, потерявшего любимую жену — глупая затея. Если бы он ее не любил, давно бы уже забыл и не мучился, это ясно и ежу. Катерина, умерь пыл! Да неужели же так хочется соблазнить? Я села у зеркала в каком-то изумлении, потому что поняла, что мне этого хочется! Мне хочется этого, как ничто и никогда не хотелось в жизни. Этот мужчина, который намного старше меня, ему ведь не меньше сорока, занятый только своей несчастной дочерью-инвалидом, со всеми нервами, комплексами, чувством вины — и чем там еще? — да к тому же еще и англичанин, необходим мне, как воздух, каждый день. И если он мне сейчас скажет, что я, например, дурно влияю на Энни и он просит меня больше не приходить к ним, для меня это будет такой же катастрофой, как и та, что разразилась полтора года назад и лишила его всего. Я встала, вытерла слезы, припудрилась, увидела свою загорелую физиономию, словно присыпанную мукой, засмеялась и пошла умываться.
Когда я пришла к Маклэям, Макс сидел на террасе и на мой вопрос сказал, что Энни уже спит. Он пригласил меня в холл и предложил бокал вина, зная уже, что я не пью виски. Себе он налил на два пальца и, не разбавляя, отпил немного. Вино было хорошим, я сидела, потягивая из бокала, и мне хотелось, чтобы мы вот так молчали и дальше, спокойно сидя в удобных креслах и отпивая по глотку.
— Кэтрин, что с вашими ногами? — внезапно озабоченно спросил Макс и я машинально посмотрела на ноги: два синяка красовались у колена, один — у края короткой юбки, — И на руке тоже! Наверняка это когда я так неуклюже придавил вас. Что же делать? Традиционно на свежий синяк кладут свежий бифштекс. Я сейчас принесу!
— Но ведь синяки уже не свежие, не стоит беспокоиться! Это произошло, когда волна тащила нас обратно, я чувствовала, как галька бьет по ногам. Это пройдет.
Мы опять говорили на «вы». И это принесло мне облегчение. Ясно и определенно! Я спросила, что он хотел сказать мне, но Макс подлил еще вина и предложил завтра съездить в Ла-Валетту. Я согласно кивнула.
— Хорошо. На днях приезжает Сонин брат. Мальчику шестнадцатый год, но у него затянувшийся переходный возраст. Мне с ним одни хлопоты. Так что я с удовольствием последний раз съезжу нашей маленькой компанией.
— Но ведь вы с Софи по-прежнему будете приходить к нам? — мне послышалась озабоченность в его вопросе, или он на самом деле хочет видеть меня и дальше?
— Конечно. Алик хорошо говорит по-английски, он учился в Лондоне, и с удовольствием продемонстрирует это. Он неплохой парень, но мне иногда было трудно с ним.
— Давно вы работаете в этой семье?
— Полгода. Я, собственно, должна воспитывать Соню. Алик — это неизбежное дополнение к прелестям жизни на Мальте.
— Вы так образованы, прекрасное знание языка, вы не могли найти другую работу? Правда вы замечательно ладите с детьми…
— Я не закончила университет. Моя специальность — французский, английский — это второй язык. Я некстати вышла замуж, не дождавшись диплома. Когда я ушла от мужа, единственное, на что я могла рассчитывать, это работа гувернантки. Но мне хорошо платят и я довольна. Соня чудесный ребенок!
— Кэтрин, вы не скажете мне, сколько вам платят?
— Четыреста долларов. У нас это приличная сумма. Я получаю намного больше, чем мой отец профессор.
Макс с изумлением посмотрел на меня.
— Кэтрин, если вы согласитесь заниматься с Энни, я буду платить вам значительно больше и согласен внести за вас любую неустойку по контракту!
Теперь уже я с изумлением посмотрела на него. Так вот зачем он позвал меня! А ты-то размечталась, Катерина! Пока я сидела, молча приходя в себя от жестокого разочарования, Макс тревожно наблюдал за мной. Я надеюсь, что на моем лице нельзя было прочитать все, что я переживала в этот момент. Потом я нерешительно сказала:
— Макс, я не могу сейчас вам ответить. Я должна вернуться домой и переговорить с хозяйкой. Если они решат, что меня можно заменить, то я напишу вам. Мне очень нравится Энни, но ведь Соня так привыкла ко мне! И она так одинока в семье, кроме меня там никто ей не занимается. Может быть вам стоит найти для Энни английскую гувернантку? И потом, мне трудно представить, что я надолго уеду в другую страну… — я говорила и говорила, нагромождая причины, половина из которых были нелепыми, а сама с ужасом думала, что я идиотка и должна просто сразу согласиться, уведомив Татьяну Андреевну по телефону.
Макс как-то быстро согласился, что я не могу дать ответ сразу. Мы поговорили на отвлеченные темы, выпили еще, он поставил музыку, фортепьянные этюды Шопена, я успокоилась, после второго бокала уже не так нервничала и мы мило провели остаток вечера.
6
День в Ла-Валетте прошел замечательно. Я одела Энни свое коралловое ожерелье и она время от времени гладила его рукой и улыбалась. Девочки, которые уже разговаривали между собой на какой-то чудовищной смеси русских и английских слов, но отлично понимали друг друга, кормили голубей и лакомились мороженым, потом мы поднялись в крепость, потом зашли в собор, на колокольне которого звонил колокол. Потом Макс предложил пообедать в ресторане. Мы сидели в дорогом ресторане, ели рыбные деликатесы и вкусный десерт, дети веселились, Соня прекрасно справилась с приборами и вообще вела себя, как ангел. Я гордилась ей. Мы с Максом немного поспорили, кто должен платить в ресторане, я хотела заплатить половину, но он все-таки доказал, что это была его идея. Потом мы поехали домой, девочки устали от обилия впечатлений и Макс, смеясь, заявил, что они теперь будут спать, как убитые. Когда мы с Соней выходили из такси, Макс спросил, буду ли я купаться. Мне очень хотелось смыть жар и пыль города, поэтому я согласилась искупаться вместе.
Когда я спустилась на пляж, он уже ждал меня. Море немного успокоилось и мы без приключений поплавали в теплой, но освежающей воде, в темноте, упавшей, как всегда, внезапно. Из воды мы вышли, держась за руки. Макс попросил меня посидеть с ним
