Присаживаюсь на корточки и принимаюсь аккуратно, насколько это возможно, складывать осколки.
— А вы кто? — доносится взволнованный голос возле двери, и я поднимаю удивлённый взгляд на стройную светловолосую женщину. Серые глаза настороженно изучают мою персону, пробегаясь по короткому платью, вьющимся растрёпанным волосам и растерянному лицу.
— Добрый день, — прочистив горло, начинаю говорить как можно спокойнее и выпрямляюсь во весь рост. — Меня зовут Александра.
— Вы что, воровка? — недоверчиво протягивает собеседница, и я подавляю смешок. В её стальных глазах плещется опасный огонь, а губы сжимаются в единую линию.
— Если бы я была воровкой, то не называла своего имени. — обыденно произношу, а самой хочется улыбнуться от несуразности сложившейся ситуации. — Понимаю, что выглядит это очень странно, но я, всё же, попытаюсь объяснить. Дело в том, что я здесь неслучайно. Просто мы с Дмитрием Константиновичем… — вдыхаю побольше воздуха, не зная, что говорить дальше.
Сейчас мой мозг словно специально захотел отключиться, предоставляя мне прекрасную возможность мычать и бубнить различные междометия. В мыслях всплывает несуразная идея, и я резко продолжаю:
— Мы, в общем-то… Пишем курсовую вместе.
А вот врать я абсолютно не умею. Господи, какая курсовая?! Стоит лишь посмотреть на мой прикид, и уже становится понятно, что я несу чушь.
— Ну да, для воровки вы очень громкая. Даже девяностолетняя бабушка вас бы поймала. — скептически бросает Лидия.
— Да уж, а я и забыл, что Суворова и тишина — абсолютные антонимы. — в дверях появляется фигура лектора. Он равнодушно пробегается глазами по разбитой вазе, а затем останавливается на мне, и этот взгляд не предвещает ничего хорошего.
— Дмитрий Константинович, я, наверное, пойду. А обсуждать курсовую мы продолжим с вами завтра.
Нагло. Как же нагло и противно я вру, и от этого хочется скривиться ещё больше. Плохой спектакль плохого актёра.
— Курсовую… — по тону Довлатов, скорее, утверждает, чем спрашивает. Тёмные брови ползут вверх, и сейчас мужчина смотрит на меня так, будто видит впервые.
Несколько секунд в комнате царит тишина. В моей голове проносятся плохие мысли, на щеках багровеет стыдливый румянец, ноги подкашиваются. Вот сейчас лектор позорно вышвырнет меня за дверь. Его мать кажется умной женщиной, и вряд ли поверит моим словам.
Однако, мои опасения развеиваются, когда преподаватель бархатным тоном с примесью насмешливости произносит:
— Да, продолжим завтра. Мамуль, представляешь, Александра такая любознательная, всегда тянется к знаниям. Даже после праздника, не меняя прикида, она специально приехала ко мне, чтобы показать найденный материал. Разве не умница, а? Напомните-ка, Саша, какая у нас тема курсовой?
Смотрю на самодовольное лицо лектора, и хочется провалиться сквозь землю.
— Мы остановились на Зарубежной литературе двадцатого века. Вы ещё сказали, что хотите увидеть произведения, в которых раскрываются мужская сущность и героические поступки. В современном мире эта тема так актуальна.
Хорошо, что с придумыванием великолепной ерунды у меня никогда не возникало проблем. Не зря же по философии одни пятерки были. Изгибаю губы в непринуждённой улыбке, замечая на себе немигающий взгляд Довлатова. Ещё немного, и он прожжёт дыру в голове.
Один-один, Дмитрий Константинович.
— Чудесная тема.
— Полностью согласна с вами. — вновь сажусь на корточки. — Можно попросить у вас веник и мусорное ведро? Хочу убрать осколки. И не волнуйтесь, я отдам деньги за разбитую вазу или же куплю новую.
— Не нужно. Я сам уберу, а то, зная вас, ещё поранитесь ненароком. И, вообще, вам уже пора домой.
— Нет, так дело не пойдёт. — подаёт голос Лидия после нашего крайне дурацкого разговора, и мы с лектором одновременно поворачиваем головы в её сторону. — Сначала я угощу Александру своим фирменным чаем, а уж потом, Дим, ты проводишь гостью домой.
— Спасибо, конечно, но не стоит заморачиваться. Мне итак неудобно, что я появилась в неподходящее время. — пытаюсь оправдаться, но все попытки выходят какими-то жалкими.
Довлатов продолжает молчать и задумчиво смотрит в одну точку.
— Что вы, мне не сложно. Всё, не хочу ничего слышать, жду вас на кухне. — голосом, не терпящим возражений, отрезает женщина и быстро скрывается в коридоре.
А я вновь остаюсь один на один с Довлатовым.
Глава 14Наступает тишина. Воздух становится пьяняще-давящим, от чего в горле пересыхает, а солнечное сплетение сводит спазмом.
— Будете ругать меня? — сокрушённо выдавливаю из себя и топчусь на месте, наблюдая за Довлатовым, который прищуренно осматривает меня сверху вниз.
— Нет, с чего такие выводы?
— У вас лицо недовольное.
— Наверное, ты сейчас упадёшь в круговорот удивлений, но у меня оно с рождения такое. — хмыкает лектор, медленно подходит и останавливается в шаге от меня.
— Сочувствую вам.
— Спасибо, твоё сочувствие так важно для меня. — он задумчиво трёт костяшками пальцев подбородок. Губы сжимаются в единую линию, зрачки расширяются и практически доходят до краёв радужки. — Думаю, среда подойдёт.
— Кажется, у вас в голове что-то переклинило, и вы не связываете два предложения одним смыслом. — не могу удержаться от ёрничества. Хоть скотчем рот залепи, всё равно найду способ что-то сказать.
— Нет, я абсолютно здоров. — тихим, обманчиво-спокойным голосом отвечает мужчина и придвигается ещё ближе. Атмосфера накаляется, к лицу приливает жар, пульс подскакивает.
— Тогда при чём тут среда?
— При том, что это прекрасный день для того, чтобы ты принесла наброски курсовой работы.
Его слова ошпаривают, словно кипяток. Неверяще поднимаю голову и встречаюсь с хищными глазами лектора. Не врёт. И не шутит.
— Вы таким образом решили проучить меня?
— И для этого тоже. Рад, что ты такая сообразительная. — преподаватель расплывается в триумфальной улыбке. — А ещё, ты зареклась подарить мне нижнее бельё с интересным изображением. Буду с нетерпением ждать.
