Но – не судьба.
В прихожей зашумело так, будто там проехался поезд. Со скрежетом лопалось железо, с колокольным звоном валился металл.
Глава 4
Блаженство мигом сползло с Туранова. Атмосфера радости слетела, как осенью листва.
Все встревожились – даже Немесов, когда увидел, как быстро растерянное и побледневшее лицо Туранова покрывается испариной.
Что чувствовал Туранов? Если Вы когда-нибудь вываживали сома – крупного, килограммов на восемьдесят, – в запрещенном для этого месте… И уже предрекли себе победу – так как рыбина после пары часов борьбы наконец выдохлась, и подтягивать ее стало гораздо легче… Достали багор, намереваясь огреть сома по голове… Ваши губы рассекла предвосхищающая улыбка: наяву представили, как показываете коллегам фотографии, на которых, напрягая мускулы, демонстрируете сногсшибательную длину речного монстра…
И в этот момент – сзади хлопает дверца машины инспектора Рыбнадзора… Вы дергаетесь – а удилище выгибается зигзагом и с треском ломается.
Вот примерно так и ощущал себя Туранов.
Этот грохот – явно зловещий, предостерегающий Знак. Туранов начал прикидывать, что могло так упасть.
Сперва он подумал на угловую вешалку, для зонтиков и шляп, – но та не произвела бы столь звонкий металлический гвалт. Потом – на подслушивающую Алисию. Но и дочь вряд ли бы так шлепнулась, да и маловероятно, что она вообще грела уши. Люстра тоже так не загремит.
Ничего на ум не приходило.
Но затем в дверь гостиной тихонько постучали – и Туранов сообразил.
Костя. Ну кто еще мог устроить подобный армагеддон – а после нагло постучаться, как будто ничего не произошло?
Этот хулиган и драчун, позор его жизни!
Сын всегда найдет способ нагадить отцу… А ведь Туранов прямо просил его – без грубости, хотя и следовало – не входить и гостей не беспокоить. Ведь сегодня решалась судьба Туранова! Но, видимо, Костя лишь из зловредности и непослушания спустил с лестницы что-то железное. Наверняка свою чертову штангу с блинами!
Дверная ручка начала медленно поворачиваться.
Туранов сжал кулаки и поднялся. Он не позволит Косте вмешаться – и одним словом или жестом похерить все, чего он достиг.
Наверное, Туранов был мягок – впредь будет жестче. Надо отправить Костю в интернат, с военным уклоном. Кочергой и плеткой там вытрясут из него непочтительность и не соответствующий возрасту инфантилизм. Пускай потом топает в армию или куда хочет – на все четыре стороны, – его выбор. А сейчас Костю следовало вытолкать, не позволить спугнуть журавля – и с наименьшим шумом где-нибудь похоронить, чтобы ни звука до отъезда Немесовых не издал…
Туранов успел сделать пару шагов – когда замочек щелкнул, и дверь приоткрылась. В просвет заглянул не Костя, а совершенно не знакомый Туранову человек…
// В айсе приходят незваными.
– Ай-яй-яй… Я так и знал, что мне не повезет, – сказал визитер.
Под шапкой неопрятных и темных, с обильной сединой, волос вытянулось землистое, усталое лицо. На вид гостю было лет шестьдесят. Невысокий лоб, сломанный широкий нос, узкие губы. Физиономия покрыта морщинами и багрово-бурыми пятнами – то ли болезнь, то ли разной стадии синяки. Распахнутые голубовато-серые глаза смотрели наивно и просяще – по-детски.
В целом гость производил впечатление ветерана-алкоголика, который клянчит недостающие десять рублей на бутылку – и обижается, если не дают.
Явление незнакомца было столь неожиданно, что Туранов замер, как соляной столб: с раскрытым, готовым накричать на Костю ртом, сжатыми кулаками и грозным взглядом.
От такого «доброжелательного» приема гость смутился.
– Простите, что помешал… – сказал он, – вашему, эм, чаепитию… Но у меня к вам срочное дело. А герр Эдвард торопится очень… Я не мог ждать.
Речь у него медленная и осторожная, очень неуверенная – словно ищущая поддержки у собеседника. Голос приглушенный и мягкий – его интонации тут же всех успокоили. Туранов заметил небольшую лицевую асимметрию: левый глаз гостя приоткрыт шире, а губы поджатее справа.
– Евгений, это ваш водитель? – спросил Немесов. – И что это был за невероятный шум, он чрезвычайно встревожил Викторию… Вика, ты в порядке?
– Да, все хорошо.
– Н-нет, не водитель, – обернулся Туранов. – Сейчас выясним. Роза, ты знаешь его?
Роза помотала головой.
– Одну минуту. – Туранов повернулся к гостю и угрожающе проорал: – Ты кто вообще такой?! Ты как сюда попал?!
Дверь отворилась настежь.
Незваный гость был низкорослый и тощий, сильно сутулился. Одет в белый свитер аранской вязки с синичками на груди и боках. Он ожесточенно чесал правое плечо – а в свободной руке держал проволочный моток. Диаметром тот как фрисби, а толщина проволоки разнилась от нескольких миллиметров до двух-трех сантиметров.
– Слушайте, а может, вы уйдете, а? – спросил он у Немесовых. Затем кивнул на Туранова. – Мне ведь только голубой мистер нужен… Все остальные очень хорошие.
// В айсе отвечают вопросом на вопрос.
– Голубой… мистер? – ошалел Туранов. – Да ты хоть знаешь, кто я?
– То-то я думал, как настойчиво вы наседали на меня целый день… – ухмыльнулся Немесов. – Даже в туалете настигли… Выходит, вы, Евгений – мистер голубой? Обязан вам сообщить, что цвета у нас, к сожалению, не сходятся…
– Нет, – побледнел Туранов. – Нет, вы что!.. Я не гей!
– А также должен вас известить, что «Кому на Руси жить хорошо» геев не продвигает… Мы в русле государственной политики нашей страны… Езжайте-ка лучше в Гейропу!
– Петя! – воскликнула Виктория.
– Я не пидор, Петр Степанович! Не слушайте этого гада! Я впервые его вижу. Ты кто, собака, такая, а?! Роза, скажи же! Я не гей! Что ты молчишь?!
– Дырявых за версту видно, у них попец косит! – затараторила Роза. – А Женя хороший, сзади все хорошо – я проверяла…
Наступило молчание, все переваривали сказанное Розой…
Каждый понимал на свой лад.
– Эм… Извините, время очень поджимает… – снова встрял гость. – Герр Эдвард догадается и… И многое. Так вы уйдете, а? Мне только голубой нужен, а все остальные – не надо.
– Да, голубой друг голубого мистера, мы с Викторией, пожалуй, скоро уходим. – Немесов достал телефон – он хотел все записать. – Но, разумеется, после завершения вашего разговора… Не хотим вас прерывать. – Он наклонился к жене и зашептал: – Прости, зайка, но геи сильно токсичны… Со мной важные люди перестанут общаться. Найдешь потом другую забаву.
– Петя!
– Ты! Прыщ! Иди-ка сюда, я тебе кости переломаю!
