Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
такой же потрепанный. В письме говорилось, что семья де Давила больше не нуждается в услугах Висенте и тот должен немедленно покинуть имение. Хозяева благодарили юношу за работу и предлагали щедрую компенсацию за неиспользованный отпуск и доставленные неудобства. Ортигоса снова заглянул в конверт и вынул оттуда чек, заполненный твердым почерком. Внизу стояла подпись старой маркизы, а в соответствующей строке было указано: «Пятьдесят тысяч евро». Огромная сумма.
— Она уволила меня… как обычного работника.
Писатель вспомнил слова Гриньяна. Тот говорил, что семейство де Давила относится к окружающим как к слугам, которые за деньги выполняют определенную работу.
— А я-то думал, что между нами есть нечто большее, — жалобно продолжал Висенте.
В голове Мануэля всплыли те слова, которые Катарина сказала парню в оранжерее: «Твоему желанию не суждено сбыться. Я замужем за Сантьяго и хочу остаться с ним».
— Наверное, тебе просто показалось…
— Нет! Я уверен и ничего не выдумал.
Ортигоса решил, что спорить с юношей бесполезно.
— Возможно, ты прав и Катарина испытывала к тебе какие-то чувства. Но даже если и так, теперь она сделала выбор, разве нет?
Несколько секунд Висенте печально смотрел на писателя, потом его губы скривились, как у обиженного ребенка, из глаз потекли слезы. Парень закрыл лицо руками и уткнулся головой в руль. Мануэль вздохнул:
— Думаю, тебе лучше поехать домой.
Висенте перестал плакать, взял чистый платок из пачки, вытер глаза, высморкался и швырнул смятый белый комок к остальным.
— Ты прав, — с поникшим видом признал он. — Именно так мне и стоит поступить.
Ортигоса открыл дверь, но, прежде чем выйти под дождь, снова бросил взгляд на парня.
— И вот еще что… Не знаю, зачем ты носишь с собой револьвер, но это может плохо кончиться.
Юноша грустно посмотрел на смятый плащ, лежащий на заднем сиденье, потом на писателя, кивнул и завел двигатель.
* * *
Мануэль вышел из лифта на четвертом этаже. В этот послеобеденный час ни на сестринском посту, ни в пустом холле никого не было. Лукас сообщил, где искать Сантьяго, и Ортигоса продвигался, ориентируясь по указателям. Нужная ему палата располагалась в конце коридора, рядом с окном во всю стену, которое выходило на пожарную лестницу. Приближаясь к нему, писатель видел свое отражение в сером из-за дождя и тусклого дневного света стекле, и это наводило его на весьма мрачные мысли. Доносившиеся изнутри голоса вернули Мануэля к реальности. Дверь была приоткрыта. Собеседники не кричали, но говорили достаточно громко, и Ортигоса без труда различал слова. Он прижался к стене и наблюдал за коридором, чтобы никто не застал его за столь неприглядным занятием, как подслушивание.
— Ты должен хотя бы отреагировать! Прошу, соберись с силами! — Голос Катарины звучал почти умоляюще.
— Оставь меня в покое! Уйди! — ответил Сантьяго.
— Никуда я не уйду, ведь ты мой муж!
Средний сын маркиза что-то неразборчиво пробурчал.
— Я твоя жена, мы семья. Не отгораживайся от меня, позволь помочь, позаботиться о тебе…
— Я не хочу жить, Катарина! Я так больше не могу!
— Замолчи! Даже слышать этого не желаю!
— Но так и есть. У меня нет сил, я больше не могу…
— Ты будешь черпать силу во мне. И в нашем ребенке. Или ты забыл о нем? Мы ведь так хотели завести детей… Ты будешь очень счастлив, мой милый, я тебе обещаю!
— Вон! — взвизгнул Сантьяго. — Уходи! Оставь меня в покое!
— Дорогой…
— Убирайся!
Мануэль услышал шаги: Катарина направлялась к двери. Сначала писатель хотел отойти немного назад, но затем решил не притворяться и остался там, где стоял.
В легком синем платье Катарина выглядела моложе своих лет. В руках она держала сумку и небрежно свернутый плащ. Увидев Мануэля, женщина от удивления открыла рот, словно хотела что-то сказать, но не произнесла ни слова и даже не затворила дверь в палату, а, выронив свою ношу, бросилась в объятия писателю и расплакалась. Он чувствовал, как ее тело, сильное и одновременно хрупкое, сотрясается от рыданий. Жена Сантьяго уткнулась лицом в плечо Ортигосы, будто хотела спрятаться от всех, а ее руки цеплялись за его спину, как два маленьких перепуганных хомячка. Мануэль прижал ее к себе, вдыхая исходящий от волос аромат шампуня, и молчал, тронутый мужеством этой женщины. Теперь он понимал, что имела в виду Эрминия, говоря: Катарина знает свое место в семье де Давила.
Жена Сантьяго постепенно успокаивалась. Она взяла платок, который протянул ей писатель, и не стала извиняться, рискуя усугубить и без того неловкую ситуацию. Вытерла лицо, затем снова обняла Ортигосу, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Писатель наклонился, поднял с пола ее сумку и плащ и, указав на автомат с кофе в другом конце коридора, направился туда.
Женщина опустилась на пластиковый стул, но от напитка отказалась, кивнув на свой живот.
— Точно! Я совсем забыл… В добрый час!
Катарина грустно улыбнулась. Ортигоса почувствовал себя настолько дискомфортно, что кинулся извиняться:
— Мне так жаль! Вместо того чтобы праздновать, тебе приходится…
— Мануэль! Я так тебе благодарна! У меня выдался невероятно тяжелый день, ты даже не представляешь… мне просто необходимо было с кем-то поговорить.
Писатель вспомнил сцену, которую наблюдал, приехав в клинику: как старая маркиза и ее невестка общались на крыльце. Похоже, отношения между ними весьма дружеские. Ортигосе стало интересно, почему Катарина не упомянула о том, что кое-кто уже подставил ей плечо. Возможно, она относится к Вороне не так уж и тепло?
— Могу вообразить. Как ты себя чувствуешь?
Жена Сантьяго улыбнулась:
— Спасибо, всё в порядке. Просто я волнуюсь за мужа. Я очень рада, что ты приехал, мне хотелось поговорить с тобой… Эрминия сказала, ты вчера забрал из поместья Элису и ее сына?
— Так и есть.
— Я не стану тебя ни в чем упрекать, но надеюсь, что все образуется. Я обожаю Самуэля, и теперь, когда у нас с Сантьяго будет первенец, хотела бы, чтобы дети росли вместе.
Мануэль ничего не ответил, он не знал, что на это сказать, и тем не менее прекрасно понимал: Катарина горячо привязана лишь к мальчику, но не к его матери.
— Как состояние твоего мужа?
Лицо женщины снова омрачилось.
— Очень плохо. Я никогда его таким не видела. — Она прижала руку ко рту.
— Эрминия рассказывала, что Сантьяго уже впадал в депрессию, когда умер Фран…
— Верно, однако в тот момент ситуация была не настолько острой. Муж доверился мне, я помогла ему справиться с потрясением. Но теперь… Боюсь, я тоже виновата: не осознала вовремя, что Сантьяго на грани. Он так
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
