— Действительно, уютно, — согласился он. — Чем-то похоже на мою старую городскую квартиру.
— Только если это будет двухсотый этаж, где не будут слышны звуки с улицы.
Марика рассмеялась и поднялась, расстегивая жакет, но гость остановил ее.
— Что? — спросила она удивленно.
— Позволь… дальше я сам.
— Да, конечно. Я помню, просто… это было так давно.
— Пойдем. Здесь прохладно.
Марика взяла Константина за руку.
— Я не хочу включать свет, — сказала она. — Я перестала любить искусственный свет. Но зато у меня есть свечи. Хочешь, я зажгу?
— Хочу. Но не сейчас.
Константин обнял ее и провел рукой по ее спине в поисках «молнии», но Марика снова взяла его за руку и провела вглубь комнаты.
— Я чувствовала, что все так закончится, — сказала она. — И все равно пришла, черт возьми.
— А я был уверен в том, что все так закончится. Думаю, и ты тоже. Иначе бы ты осталась дома. Верно?
— Верно. — Она присела на край кровати. — Иди ко мне. Пожалуйста.
— Но ведь я еще не сказал тебе, как сильно тебя люблю.
Марика недоумевала пару секунд, глядя на то, как ее гость второй раз за этот вечер отпускается перед ней на колени, но на этот раз не от безысходности.
— Нет. Он считает, что это унизительно.
— Глупец. Иногда одним лишь жестом можно передать то, чего словами не передать никогда.
Глава 26
Забытые ощущения обычно возвращаются медленно, шажок за шажком, и в этом есть что-то издевательское, потому что хочется испытать все и сразу. Именно такого возвращения ожидала Марика; первые несколько минут она медлила, прислушиваясь к себе и размышляя о том, правильно ли поступает. Но был ли смысл размышлять об этом? Пути к отступлению были отрезаны еще тогда, когда она приняла приглашение. Она не сомневалась, не мучила себя выдуманными доводами, а просто согласилась.
Почему она это сделала? Она была уверена в том, что за семь лет к этому человеку у нее выработался стойкий иммунитет, и его слова не действуют на нее так, как раньше. Но она согласилась. Зачем? Ей надоела теперешняя жизнь, а Константин позвонил как раз вовремя — и вот она, эта возможность бездумно броситься в другую сторону? Этот поступок казался Марике насквозь женским и совершенно нехарактерным для нее. Никогда, даже во время самых тяжелых периодов в своей жизни, она не позволяла себе искать утешения в объятиях мужчин. Тем более, бывших мужчин.
Хотя Константин, конечно, имел особый статус. Почти всех своих бывших мужчин Марика по праву считала не то чтобы недомужчинами, но людьми, которые не подходят ей по стилю жизни и складу характера. Ее мужчина должен был быть таким же упорным, сильным и стремительным, как она, он не должен ей ни в чем уступать. Они должны дополнять друг друга, поддерживать в моменты слабости, радоваться в те периоды, когда улыбается удача. Константин выделялся из этого стада. Он даже не был его частью.
Марика до сих пор не могла сказать с полной уверенностью, по какой причине распался их брак. По причине того, что она не смогла найти в нем идеал? По причине того, что он, несмотря на мягкое отношение к ней, был сильнее? По причине того, что в тот момент, когда он больше всего нуждался в ней, она расценила это как слабость?
Константин имел особый статус. Имел? Имеет?
Константина вполне можно было сравнить с другими мужчинами — благо, Марике было, с чем сравнивать. При желании она могла бы создать собирательный образ идеального мужчины. Идеальным ее бывший муж не был, хотя к идеалу был близок. В нем была другая деталь, казалось бы, маленькая и незаметная, но такая важная для женщины. Она не только не боялась чувствовать себя слабой рядом с ним, но и впервые — да и, наверное, единственный раз в жизни — осознавала, что ей это нужно. Он не пускался в объяснения, не докучал предложениями помощи. Он просто был рядом. Так делали многие из ее мужчин, но она чувствовала себя спокойно только тогда, когда речь шла о нем. И этого она не могла найти ни в ком, хотя склад ее ума не позволял ей верить в «единственных».
… В тот вечер, когда они встретились впервые, Константин не произвел на нее особого впечатления. То есть, впечатление он, конечно, произвел: он выглядел снобом, таким, которые считают свой вкус и свои манеры идеальными и не снисходят до людей, уровень коэффициента умственного развития которых находится ниже отметки в сто сорок единиц. Кроме того, он был пьян, а Марика на дух не переносила пьяных мужчин. Высокомерное и самодовольное выражение его лица — «я все равно умнее и успешнее вас, и меня не волнует, что вы об этом думаете» — дополняло картину. Марика решила, что он либо сын богатого отца, либо финансист в начале своей карьеры, как раз в тот период, когда амбиции еще не полностью направлены в русло практических достижений. О своей работе он рассказал ей только через несколько месяцев, причем без особого желания и только потому, что она упрашивала его это сделать. И своим рассказом поверг ее в легкий шок.
Сначала встречи с Константином были для нее глотком свежего воздуха — она получала возможность отвлечься от мыслей по поводу неудачно закончившегося романа. Выяснилось, что новый знакомый имеет полное право на высокомерное поведение (которым, впрочем, нередко грешила и она): широта его кругозора и уровень его интеллекта внушали уважение, и Марика могла сравнить этот уровень со своим, чего раньше никогда не делала — за ненадобностью. Константин был так же умен, как и она, а, может, даже и умнее, но впервые ее не раздражал факт того, что мужчина в чем-то ее превосходит.
Они бродили по городу, разглядывая витрины магазинов, иногда заходили туда для того, чтобы сделать пару нужных, а порой и совершенно бессмысленных покупок и обсуждали все темы на свете. Очень скоро Марика уверилась в том, что с этим человеком она может говорить свободно о чем угодно, и он ее поймет. Если бы она верила в такую глупость, как дружба между мужчиной и женщиной, то ее другом стал бы Константин, ибо более подходящей кандидатуры найти было нельзя. Иногда Марика поднимала личные темы — к примеру, рассказывала о своем бывшем мужчине. Константин не говорил о том, что ему не нравится это обсуждать, но был немногословен и старался перевести разговор на другую тему в первый же удобный момент.
Больше всего в «единственном кандидате на пост мужчины-друга» Марику удивляло то, как он себя держит. Константин вел себя с ней вежливо, так, как, наверное, вели себя с дамой аристократы викторианской эпохи. Он подавал ей руку, когда она выходила из машины, подвигал ей стул в ресторане, открывал дверь магазина или кафе, пропуская ее вперед. И при этом никогда не делал даже намека на то, что им надо стать ближе. В какой-то момент у Марики промелькнула мысль о том, что он предпочитает мужчин, но мысль эта ее насмешила.
