Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
Дозорные заметили приближение Субудая, когда число смертей среди горожан понемногу пошло на убыль. Впервые за долгие месяцы жара спала, и воздух наполнился долгожданной прохладой. Чем ближе подъезжал Субудай, тем напряженнее становилась обстановка в монгольском улусе. Чингис день ото дня делался все раздражительнее, и вскоре никто уже не решался без надобности подходить к нему близко. Смерть Арслана довершила неурядицы и без того неблагополучного года, и хан уже не знал сам, хочет ли он услышать об исходе дела Джучи. За последние четыре дня в городе не умер ни один человек, и Чингис наконец позволил открыть городские ворота, велев первым делом сжечь разлагавшиеся трупы. Тело Арслана находилось среди мертвецов, и Чингис сидел возле погребального костра, пока от старого друга не остались только пепел да кости. Монгольские шаманы сообща провожали торжественным песнопением дух покойного полководца в мир Отца-неба. Но хан едва ли слышал их пение. Гигантское пламя костра опаляло небеса, выжигая остатки смертельной болезни. В каком-то смысле это пламя стало символом новой жизни. Чингис хотел оставить все дурные воспоминания позади, но не мог помешать Субудаю вернуться домой.
В тот день, когда Субудай достиг стен Самарканда, Чингис ожидал того у себя в юрте. Маленькая дверь отворилась, и хан поднял глаза, выйдя из мрачной задумчивости. Даже теперь где-то глубоко в сердце Чингиса теплилась еще призрачная надежда, что Субудай вернулся с пустыми руками.
Войдя в юрту, Субудай протянул хану знакомый клинок с головой волка на рукоятке. В глазах темника зияла мрачная пустота. Чингис благоговейно принял клинок и, не вынимая из ножен, положил его себе на колени. Хан медленно выдохнул воздух, словно боялся дышать. Субудай не помнил его таким старым, каким он казался теперь, время и войны заметно истощили его.
– Где тело? – спросил Чингис.
– Я привез бы его, но жара…
Взгляд Субудая покосился на грубый холщовый мешок на полу, который он привез с собой из-за тысяч земель.
– Здесь голова Джучи, – сказал Субудай.
Услышав это, Чингис содрогнулся.
– Убери ее. Закопай или сожги, – ответил он. – Не хочу ее видеть.
На мгновение глаза Субудая сверкнули злобой. Как же хотелось ему вынуть голову из мешка и показать хану мертвое лицо его сына. Но Субудай быстро подавил в себе мимолетный порыв, зная, что это только плод сильной усталости.
– Его люди сопротивлялись, когда узнали? – спросил Чингис.
Субудай пожал плечами, прежде чем дал ответ.
– Кое-кто из командиров-китайцев предпочел лишиться жизни. Остальные пошли со мной, как я и ожидал. Они очень боятся, что ты прикажешь убить их. – Субудай почувствовал, что Чингис хочет что-то сказать, и отбросил в сторону осторожность. – Я дал им слово и не хотел бы, чтобы его нарушили, повелитель.
Оба молча смотрели друг другу в глаза, испытывая силу воли. Наконец Чингис кивнул.
– Они будут жить, Субудай. Ведь они снова будут воевать за меня, так?
Чингис захихикал ехидным смехом, искусственным и противным. Последовавшее за этим неловкое молчание прервал Субудай:
– Слышал о твоей победе.
Чингис с облегчением отложил меч. Теперь можно поговорить и о мирских делах.
– Джелал ад-Дин исчез, – ответил хан. – Я посылал за ним разведчиков, но никаких следов. Ты не хочешь заняться поисками?
– Благодарю за доверие, повелитель, но я сыт по горло этой жарой. В моем последнем походе на север не было ничего лучше новой встречи с холодом и снегами. Там все как-то яснее и чище.
Обдумывая ответ, Чингис замешкался. Он чувствовал великое горе Субудая и не знал, как уменьшить его страдания. Хан помнил худшие времена собственной жизни, а потому понимал, что слова тут бессильны и только время способно залечить душевную рану. Субудай лишь исполнял волю своего хана, и последнему хотелось сказать, чтобы он ни в чем не винил себя.
Чингис молчал. Задумчивость полководца вселяла едва уловимое чувство угрозы, и, подбирая слова, Чингис потихоньку терял терпение.
– Я поведу народ на запад, к Герату. Один мощный удар собьет спесь с других городов. Потом думаю провести несколько лет в родных степях. Война слишком затянулась, и я устал.
Субудай немного приподнял голову, и Чингис почувствовал, что начинает выходить из себя. Субудай выполнил его приказ. Джучи мертв. Чего еще он хочет?
– Ты слышал, что умер Арслан? – спросил хан.
– Это был великий человек, – сухо ответил Субудай.
Строгая лаконичность ответа возмутила Чингиса, и он снова нахмурил брови.
– Да, но он умер бесславной смертью, – сказал он.
И снова Субудай ничего не добавил к их натянутому разговору, и раздражение Чингиса в конце концов вышло наружу.
– Чего ты от меня хочешь, Субудай? Прими мою благодарность. Думаешь, я очень рад, что так случилось? – Бросив взгляд на мешок у ног полководца, Чингис уже хотел было протянуть руку, но в последний момент остановился. – Другого выхода не было, генерал.
– Я все еще оплакиваю его, – произнес Субудай.
Чингис пристально посмотрел на него и отвел взгляд.
– Это твое право, Субудай. Его будут оплакивать многие. Джебе был его другом. Хачиун тоже. Его мать убита горем. Но все знают, что это был мой приказ.
– Но это я убил ханского сына, – мрачно ответил Субудай.
– Он не был моим сыном, – твердо произнес Чингис. – Выброси это из головы и собирайся ехать со мной в Герат.
– Я там не нужен, – возразил Субудай.
Чингис едва сдержал себя. Он сопереживал боль Субудая, однако оставался неуплаченный долг, и хан понимал, что полководцу непросто вернуться к своему народу.
– Субудай, я снова спрашиваю тебя, – настаивал хан твердым голосом. – Ради твоей безупречной службы. Чего ты от меня хочешь?
Субудай вздохнул. Он надеялся, что обретет покой, когда отдаст хану меч и голову сына. Однако легче не стало.
– Дай мне войско и позволь идти на север, к прозрачному холоду. Я завоюю там города для тебя и смою кровавое пятно с моих рук.
Склонив голову, Субудай уставился в деревянный пол, а Чингис погрузился в раздумья.
Джебе готовил поход на север как раз перед тем, как армия Джелал ад-Дина начала действовать в Панджшерской долине. В обычное время Чингис не задумываясь отправил бы двоих военачальников в дальний поход. Страдания Субудая сильно беспокоили Чингиса, отчасти потому, что он и сам страдал, но находил в себе силы сопротивляться. Он отплатил мелким царькам за оскорбления. Шах мертв, как и все его отпрыски, кроме старшего сына. Чингис прошелся огнем и мечом по городам от востока до запада. Он искал удовлетворения в своих победах, но не находил его. Предательство и гибель Джучи каким-то образом отравили простые радости жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
