в черном, один глаз которого – серое крутящееся колесо
Срединными Мирами вновь владеет Принц.
Врамин
И мы – его посланники, мы пришли к тебе с просьбой, чтобы вернулся ты в Дом Жизни и правил там вместо своего отца как Ангел этого Поста.
Гор
Ясно. А что с Сетом?
Врамин
Он ушел. Никто не знает куда.
Гор
Это меня радует. Весьма радует. Да, полагаю, я вернусь.
Мадрак
(падая на одно колено перед Мегрой из Калгана.)
Что это за дитя?
Гор
Мой сын.
Мадрак
Сын Гора. Ты уже дал ему имя?
Гор
Нет еще.
Мадрак
Прими поздравления.
Генерал
Да.
Врамин
От всех нас.
Гор
Благодарю.
Врамин
Я даю ему подвеску Изиды, средоточие силы. Я знаю, ей будет приятно, что владеет ею ее внук.
Гор
Спасибо.
Генерал
Я даю ему кольцо, это часть моего первого тела, и оно хорошо мне послужило. Во времена нужды оно всегда напоминало мне о моей человечности.
Гор
Спасибо.
Мадрак
Я даю ему свой посох, с ним ему будет спокойнее. По древнему преданию, посохи обладают таким свойством. Не знаю почему.
Гор
Спасибо.
Мадрак
А теперь мне пора. Я начинаю покаянное паломничество. Славься, Ангел Дома Жизни!
Гор
Удачи тебе в странствиях, Мадрак.
(Мадрак уходит.)
Генерал
Вновь намечается революция, и мне надо ее поддержать. Пойду за конем. Славься, Ангел Дома Жизни!
Гор
Удачной революции тебе, Генерал.
(Генерал уходит.)
Врамин
А я отправляюсь в Дом Мертвых, где ныне правлю. Славься, Ангел Дома Жизни! Принц свяжется с тобой на днях из Марачека. И другие ангелы остальных Постов соберутся воздать тебе честь.
Гор
Изысканной поэзии и доброго тебе безумия, Врамин.
Врамин
Благодарю тебя, и сдается мне, что почти все уже сказано.
Гор
Да, пожалуй.
(Врамин поднимает свою трость, и на пол падает и сияет там стихотворение.
Гор опускает глаза, чтобы прочесть его, а когда снова поднимает их, зеленый человек уже ушел.
Когда стихотворение блекнет и выцветает, Ангел Дома Жизни знает, что в нем содержалась истина, но забывает слова – как, собственно, и должно быть.)
Приложения
Размышления о Князе Света
Niekas, выпуск 21, 1977 г.
Когда кто-то хочет написать историю, включающую элементы мифа, фольклора, легенды, он сталкивается с несколькими возможными вариантами действий. Точный пересказ оригинала – как в подростковом «Роге Юона» Андрэ Нортон – может показаться само собой разумеющимся. Однако, когда я использую такие элементы, как в «…И зовите меня Конрад» (греческие), «Порождения Света и Тьмы» (египетские) или «Князь Света» (индуистские), – мое намерение состоит в том, чтобы выделить из совокупности традиций те элементы, которые меня больше всего интересуют или забавляют, намекнуть на то многое из всего остального, что на самом деле не имеет отношения к моему рассказу, и выдумать несколько вещей, которые будут уместно «ощущаться».
Пару лет назад, на следующее утро после «Дисклэйва» [2], я порезался во время бритья и погрузился в длинную неосознанную цепочку свободных ассоциаций, которая каким-то образом закончилась мыслью о переселении душ. Я обнаружил, что испытываю внезапное (но не слишком глубокое, ведь это было раннее утро) понимание того, что в американской научной фантастике и фэнтези было сделано не так уж много на тему индуистской культуры. Чуть позже днем мы с Беном Джейсоном [3] поехали обратно в Огайо, и к вечеру я уже придумал большую часть истории.
Я выбрал семь или девять глав примерно по 13 000 слов в каждой, так чтобы продать несколько из них в виде отдельных новелл, если никто не захочет рискнуть издать их все в качестве сериала. По этой причине я решил, что каждая глава должна быть в некоторой степени независимой от своих собратьев. Это полностью соответствовало тому, что я представлял о тональности и фактуре произведения. Я хотел поделить главы по времени и пространству и таким образом создать что-то вроде народного сказания. У меня могло бы быть девять глав, но я выбросил все, что собирался использовать в двух из них: там были переломные моменты сюжета, а я не хотел события сваливать в кучу. Приняв это решение, я начал погружаться в прошлое индуизма. Я взял десяток книг на эту тему из публичной библиотеки Кливленда и потратил около шестидесяти баксов на книги, которых у них не было и которые, как я чувствовал, мне понадобятся. Вот так и родился «Князь Света».
Скажу, что на самом деле мне пригодилась лишь толика того, что узнал во время чтения. С другой стороны, никогда не знаешь, где наткнешься на что-то полезное. Если вы хотите, чтобы у такой вещи атмосфера казалась аутентичной, то вы должны погрузиться и насытиться ею.
Но это было весело. Я упомянул об этом Андрэ Нортон, которая тогда была моей соседкой, и она порекомендовала мне книгу Артура Бэшама «Чудо, которым была Индия» [4], которую я купил и начал читать. Она также порекомендовала книгу Р. К. Нарайана «Боги, демоны и другие» [5], пересказ индийских мифов и легенд. Они были интересны для общего ознакомления. Потом взял Traditional India под редакцией О. Л. Чаварриа-Агилара. То же самое и с этим. Затем я прочитал «Рамаяну», которая повлияла на мою четвертую главу, а также «Упанишады» (в переводе Свами Никхилананды) и Buddhist Texts Through the Ages (под ред. Конзе, Хорнер, Снеллгроува и Уэйли). Две последние дали мне цитаты в начале глав. Все они подлинные – и хотя я взял на себя смелость несколько перефразировать каждую из них, я сохранил смысл оригинала. Затем я прочитал «Сиддхартху» Германа Гессе, которая, вероятно, немного повлияла на третью главу. На эту главу также оказал влияние роман в стихах «Свет Азии, или Великое отречение» [6] сэра Эдвина Арнольда. Затем Андрэ Нортон порекомендовала еще одну книгу: «Шилаппадикарам» [7] («Повесть о браслете») принца Иланго Адигаля, поэтическое произведение II века, из которого я позаимствовал много метафор для второй главы. (О, пока я не забыл записать – «Свет Азии» подарил мне четырех хранителей мира с горы Сумеру, с которыми Яма сражается в последовательности сновидений в третьей главе.) А Gone Away Дома Мораэса подарил мне несколько фрагментов для декораций четвертой главы, как и «Рамаяна».
Хорошо. Я коснулся некоторых аспектов, связанных с чтением. Мне хотелось цвета, почти кричащего, поэтому я часто размышлял об индуистских росписях XVIII века. Я добавил цвета костюмам и
