одновременно. Это будет довольно трудно осуществить, отчасти потому, что, как я понимаю, некоторые родственники погибших тяжело переживают их смерть. Кроме того, необходимо учитывать освещение в прессе. СМИ узнают от членов семей, где и когда состоятся похороны, и хотя мы можем исключить журналистов из церемонии, мы не можем им запретить болтаться возле церкви. Мне не нужно напоминать тебе, что нам не нужны фотографии наших парней на каждой первой полосе и в телевизионных новостях.
Он повернулся, чтобы уйти, затем сделал паузу и сделал — почти буквально — контрольный выстрел:
— Ах, да — и я также хочу, чтобы на могилах был прощальный салют. — И с этими словами он вышел.
В САС никогда раньше не устраивали стрельбы на похоронах, — отчасти потому, что они привлекали слишком много внимания; отчасти потому, что, хотя мы и хороним своих погибших с честью, но обычно делаем это тихо. Теперь, однако, не было необходимости беспокоиться о привлечении внимания к тому факту, что несколько военнослужащих Полка погибли на действительной военной службе. Благодаря публикациям в прессе об этом знал весь мир.
Мне никогда раньше не поручали организовать военные похороны, не говоря уже о трех одновременно, и мне срочно понадобилась информация. Поэтому после ухода командира я подошел к потрепанному металлическому четырехъярусному картотечному шкафу, стоявшему в углу моего кабинета, и выдвинул ящик с надписью «А-К». Когда я извлек картонную папку с надписью «Похороны»[110],то почувствовал огромное облегчение.
Но мое облегчение продолжалось недолго. Когда я открыл папку, внутри ничего не было. Ни единого листа бумаги. Есть что-то особенное в военной бюрократии, что-то, что позволяет людям хранить четко промаркированные, но в остальном абсолютно пустые папки, — предположительно для того, чтобы вселять ложные надежды в ничего не подозревающих сержантов. Но одна из наиболее замечательных вещей в армии состоит в том, что (если воспользоваться фразой из одной знаменитой телевизионной рекламы) даже если вы не знаете, как что-то сделать, вы, скорее всего, знаете человека, который это знает.
Держа в уме эту мысль, я набрал по телефону сержант-майора Военной академии в Сандхерсте, являющимся самым старшим по чину полковым сержант-майором в Британской армии. Когда он ответил, я сообщил ему, кто я такой и что через четыре дня мы хороним трех наших парней со всеми воинскими почестями, включая почетный караул.
— Если быть до конца честным, — признался я, — то я ничего в этом не понимаю. Не могли бы вы мне помочь?
Он был немногословен, но взял мой номер телефона и пообещал перезвонить.
Через тридцать минут мне позвонил еще один человек, на этот раз полковой сержант-майор из учебного лагеря гвардейцев в суррейском Пирбрайте, недалеко от Олдершота. Он назвал свое имя и спросил, в чем проблема.
— Мне нужно провести похороны трех наших людей, погибших в Персидском заливе: двоих похоронить, а одного кремировать. Служба по всем ним будет проходить в одной церкви в одно и то же время. Нам также нужно иметь почетный караул. А у меня нет ни малейшего представления о том, как все это организовать.
То, что я ему сообщил, он обдумывал не более мгновения, а затем сказал:
— В течение трех часов я пришлю к вам в Херефорд двух парней.
Я поблагодарил его, положил трубку на место и занялся подбором людей, необходимых для формирования группы носильщиков и почетного караула. Поскольку хоронили трех человек из эскадрона «В», то было очевидно, что именно из этого подразделения необходимо отобрать церемониальную группу; кроме того, бойцы эскадрона сами настояли бы на том, чтобы именно они провожали в последний путь своих товарищей.
Тем днем я сидел за своим столом, изучая колонки на странице «Дейли Миррор», посвященной скачкам, когда раздался стук в дверь. На мой крик: «Войдите!» — внутрь протиснулись два безукоризненно одетых сержанта-гвардейца, привлекая к себе внимание грохотом ботинок.
Когда они ворвались, то чуть не напугали меня до смерти. Клянусь, их ботинки блестели так, что с их помощью можно было бриться, а складками на их идеально сидящих мундирах можно было порезаться. Здоровые мужики, они внимательно смотрели на все и на всех из-под козырьков своих фуражек.
Полковой сержант-майор из Пирбрайта оказался верен своему слову и прислал своих лучших инструкторов по строевой подготовке и военным церемониям, чтобы гарантировать, что у нас на похоронах не будет никаких ошибок. Я спросил у своих посетителей их имена, затем протянул руку и сообщил им, что я Билли Рэтклифф, полковой сержант-майор 22-го полка САС, и что наверху, в комнате для совещаний над моим кабинетом, нас ждут люди из эскадрона «B», которых я назначил для несения гробов и работы в качестве почетного караула.
— Они находятся в вашем полном распоряжении, — продолжил я, — ровно до тех пор, пока вы не придете и не доложите мне, что все в порядке и тренировки прошли хорошо. Сейчас я провожу вас наверх и представлю, а затем вас оставлю. Завтра я договорюсь с гробовщиками, чтобы они пришли в церковь Святого Мартина в Херефорде, где будут проходить похороны, с подходящим образцом гроба, чтобы вы могли попрактиковаться. Тем временем в вашем распоряжении гимнастический зал для занятий с носильщиками и почетным караулом.
Когда мы взбежали по лестнице, я сказал двум гигантам:
— Вы можете делать с этими людьми все, что захотите. — Мне показалось — хотя я не был в этом уверен — что они улыбнулись. Инструкторы гвардейских частей могут сделать что угодно и с кем угодно.
Мы вошли в комнату для совещаний и поднялись на небольшой помост у одной из ее сторон. Тут же какой-то умник крикнул:
— Привет, милый мальчик!
Это была лагерная фраза из известного телевизионного ситкома «Не так уж и жарко, мама». На этот раз оба инструктора-гвардейца и в самом деле улыбнулись, хотя, несомненно, это была плотоядная улыбка тигров. Про себя я подумал: «Ну подожди, солнышко. Хорошо смеется тот, кто смеется последним».
Эскадрон «B» не знал, что их ждет. Двум гвардейским сержантам потребовалось три дня, чтобы привести их в нужную форму и организовать весь процесс в соответствии с их требованиями — а это были очень высокие требования. Они блестяще справились со своей задачей, и к тому времени, когда гвардейцы сообщили о том, что все готово, эскадрон «B» испытывал к своим временным инструкторам только уважение. Бойцы САС, будучи военными профессионалами и, в значительной степени, перфекционистами, всегда восхищаются профессионализмом и перфекционизмом других.
Мы прибыли в церковь Святого Мартина в пятницу утром и обнаружили, что вокруг расположились журналисты и телевизионщики.
