если не стрелять в него в упор, то он будет жить дальше и не будет до конца жизни мучиться от последствий разложения неизвлечённой пули, оказавшейся слишком близко к позвоночнику и травившей его свинцом.
Более того, Аркадий, изучавший этот вопрос сугубо из праздного любопытства, знал, что одна из пуль Каплан попала в левую часть шеи, а спустя годы, при вскрытии Ленина, обнаружилось, что умер он от атеросклероза левой сонной артерии. Разлагающаяся свинцовая пуля вносила системный вклад в развитие этого атеросклероза, так как там непрерывно происходил воспалительный процесс.
А ещё у Ленина есть нехорошая наследственность, которая неизбежно ведёт к развитию атеросклероза, из-за чего неизбежно умрут его сёстры, брат, а также уже умерли отец и мать. А пуля всё существенно осложнила и ускорила.
«Но сейчас он бодренький, весёленький…» — посмотрел Аркадий на Ленина. — «Даже и не скажешь, что он уже полгода как должен был умереть».
Непонятно, сколько он ещё проживёт, но его смерть точно всё резко осложнит. И этот вопрос Аркадий хотел с ним обсудить. Косвенно.
— Так или иначе, но мы уже победили, — произнёс Ленин, слегка озадаченный молчанием Немирова. — У тебя есть какие-нибудь дополнительные вопросы?
— Да, есть один, — кивнул тот. — Культ личности.
— Что? — нахмурился Ленин.
— Я хочу обсудить такое явление, как культ личности, — произнёс Немиров. — Вы же знаете, что это такое?
В кабинет постучали.
— Войдите, — разрешил Владимир Ильич.
Вошёл Иосиф Сталин.
«Иронично», — подумал Аркадий.
— Ты звал меня, — сказал Сталин.
Со Сталиным Немиров встречался по рабочим вопросам. Официально — он зачитывал ему доклад о промежуточных результатах инспекции, неофициально — они обсуждали возможные последствия действий Курчевского в США, а также делились мнениями о возможном будущем проекта «Полезность».
— Садись, — указал Ленин на стул слева от Аркадия. — Интуиция мне подсказывает, что нас с тобой ждёт какой-то если не полезный, то очень интересный разговор… Да, я знаю, что такое культ личности. Поведай нам, что ты надумал по этому поводу?
— На данный момент мне известно о том, что в обществе сложилось мнение, что товарищ Ленин — это безальтернативный лидер, без которого у нас всё посыплется, — заговорил Немиров. — Может, так оно и есть, но у такого положения вещей могут быть далекоидущие последствия.
— Например? — спросил Сталин.
— Да я — вот вам пример, — усмехнулся Аркадий. — Будь этот остракизм взаправду, все мои начинания бы покатились в пропасть, вслед за мной. Все проекты, все десятилетние планы, всё — в пропасть. И не было бы потом ничего. А всё потому, что это слишком крепко завязано на мне. Нельзя, чтобы так было. Получается, как у царей: пришёл новый царь и сразу же начал отменять указы предыдущего. Здесь я вижу аналогию. Если меня сместят и навсегда отправят в Сибирь, хвойные деревья считать, пришедший мне на замену человек может иметь какие-то другие интересы и преследовать какие-то другие цели — и это нас всех ослабит.
— Это известная нам проблема и мы её уже обдумывали, — кивнул Ленин. — Но альтернативы… А вот давай и послушаем, что ты предлагаешь.
Аркадий задумался, чувствуя, что на него смотрят сразу несколько внимательных пар глаз. Это самый ответственный и определяющий момент. После небольшой паузы он начал говорить, стараясь подобрать слова, которые прозвучали бы максимально убедительно.
— Альтернатива в том, чтобы создать систему, в которой ключевые проекты и направления не зависят от одной личности, — начал он. — Речь не о том, чтобы избавиться от лидеров, нет. Нужна структура, которая будет продолжать работать, независимо от того, кто на её вершине. Отдалённые аналоги можно увидеть у наших западных «друзей».
— Так… — Ленин наклонился вперёд, заинтересовавшись.
— Во-первых, полная институционализация стратегических решений, — взбодрившись, продолжил Аркадий. — Все значимые проекты должны быть закреплены законодательно, с чёткими сроками и ответственными лицами на всех уровнях. Обязательно необходимо, чтобы их реализация не зависела от того, кто находится у власти. Личность лидера останется важной, но не ключевой.
— Пример? — спросил Сталин.
— План ГОЭЛРО, — Немиров посмотрел в глаза Сталину. — Это пример институционализации. Его начали не ради одной личности, а ради всей страны. Даже если бы Владимир Ильич оставил все свои посты и уехал сажать капусту, этот план был бы продолжен, потому что он превратился в обязательство государства. Государства, а не личности.
Ленин заулыбался — ему понравилось сравнение его с древнеримским императором Диоклетианом.
— Допустим, с этим я согласен, — произнёс он.
— Далее — нам необходима системность, — продолжил Аркадий. — Нужно преобразование системы управления страной, чтобы любые приходящие к власти субъекты не могли повлиять на генеральный курс.
— Партия… — заговорил Сталин, но сразу же замолк. — Нет, не подойдёт…
Видимо, он вспомнил, как Троцкий начал топить Немирова именно через партийную линию.
Аркадий именно поэтому поднял этот вопрос сегодня, после того, как все «насладились» наглядным примером того, как можно гнуть линию партии в свою пользу, а всем остальным нужно было лишь наблюдать и предпринимать меры.
— Партия для этого не годится, — вздохнул Ленин. — Товарищ Немиров поднял очень актуальную тему, которую следует тщательно обдумать. Возможно, идея расширения полномочий Советов не так уж плоха, в этом-то свете…
Видно, что его это беспокоит уже давно. С преемственностью власти в СССР большие проблемы, ведь все делают вид, что это вопроса и вовсе нет, а Ленин будет всегда. Но кулуарно всё это обсуждается уже очень давно. Кто будет после него?
— А что за идея? — заинтересовался Аркадий.
— Как ты знаешь, сейчас у нас все процессы управления государством проводятся ВЦИК и СНК, а ключевые вопросы разбирают съезды ВКП (б), — заговорил Ленин после недолгой паузы. — Время между съездами большое, вопросов накапливается много, поэтому некоторые из них не затрагиваются, а передаются на откуп ВЦИК и СНК. А что, если преобразовать систему управления государством так, чтобы подавляющее большинство процессов управления было отдано Советам?
— Я не думаю, что это разумное решение, — сразу же высказал своё мнение Сталин. — В Советы, обретшие полноту власти, могут проникнуть контрреволюционные элементы, которые начнут саботаж и могут склонить Совет к контрреволюции.
— Так ОГПУ нам тогда зачем? — задал резонный вопрос Владимир Ильич. — Депутатов выбирает народ. Сам народ, в конечном счёте, несёт последствия
