ушли на Авентинский холм в знак протеста. Теперь у Муссолини будет большинство в парламенте.
— Так вот чем их сецессия (3) закончилась… — вздохнул Аркадий. — Что ж, вот вам ещё один реакционный режим в Европе…
— Да я не думаю, что Муссолини сумеет как-то консолидировать вокруг себя всю Италию — по нему же видно, что он диктатор, — произнёс Сергей Миронович. — А диктаторы, в наши просвещённые времена, долго на тронах не сидят.
— Винтовка рождает власть, — усмехнулся Аркадий. — А по поводу диктаторов я бы, на твоём месте, не был так уверен. Капитализм в ближайшие десять лет начнёт переживать тяжёлые кризисы в разных отраслях, из-за чего обострится реакция. И вот тогда шквалом пойдут европейские диктатуры, в разных странах.
По сравнению с тем, что будет в Испании, Италии и Германии, Сталин и его культ личности — это хиппи и его желание мира во всём мире.
— Не думаю, что всё будет так плохо, — не согласился с ним Киров.
— А вот увидим, — ответил на это Аркадий.
— Спор? — предложил Сергей Миронович.
— Нужна конкретика, — улыбнулся Немиров. — Например, что фашисты в Италии в ближайшие годы сплотятся вокруг Муссолини ещё сильнее, а последних социалистов додавят в самое ближайшее время. А ещё в Германии придут к власти люди наподобие итальянских фашистов.
— Откуда такая уверенность? — нахмурился Киров.
— Экономическая ситуация в этих странах, — ответил Немиров. — В Италии Муссолини пришёл к власти в качестве «лидера, который решит все накопившиеся проблемы». А где ещё есть очень серьёзные экономические проблемы? В Германии. В Испании дела обстоят неплохо, но есть тенденции к ухудшению, поэтому и там тоже возможен рост фашистских настроений.
— Италия, потом Германия, а затем Испания? — переспросил Киров. — Когда?
— Нет, Испания не годится, — покачал головой Аркадий. — Иначе наш спор будет слишком долгим. Давай ограничимся Германией.
Он уже знал, что Гитлер стремительно рвётся к власти и даже имеет в этом деле какой-то успех. Скоро его НСДАП, поддерживаемая до сих пор не расформированным фрайкором «Паула», начнёт обретать всё больше и больше власти, поэтому превращение уже почти изжившей себя Веймарской республики в Третий Рейх неизбежно.
Раньше, в момент, когда в Германию отправился Троцкий, Аркадий не горел желанием впутываться в происходящее там и поддерживать тамошних коммунистов военным вмешательством, но теперь ему казалось, что они допустили ошибку. Надо было вмешаться, побороться за Германию всеми силами — сейчас же Вторая мировая война уже стала неизбежной. Она теперь она точно состоится и повлиять на это никак нельзя…
— Хорошо, — улыбнулся Киров. — Какой предмет спора?
— Я накоплю к тому моменту нужную сумму и куплю тебе «Роллс-Ройс», — сделал Аркадий ставку. — Если я окажусь не прав, конечно.
— Тогда я отвечу тем же, — решил Сергей Миронович. — Какие сроки?
— В Италии ты уже и сам всё скоро увидишь, — ответил на это Немиров. — Между двадцать восьмым и тридцать третьим годом в Германии к власти придут радикальные реакционеры, наподобие Муссолини или даже хуже.
— Спорим, — протянул руку Киров.
— Спорим, — пожал её Немиров.
— Буду свидетелем, — улыбнулся Берия.
*7 августа 1924 года*
Утро четверга Аркадий встретил в кабинете Ленина.
«Антинемировский процесс» шёл своим ходом. Владимир Ильич получил от него то, чего хотел — Троцкий сделал свой ход и начал пожинать плоды от него. Есть сведения, что он понял, как сильно прикопал себя…
«Акела обосрался», — внутренне усмехнулся Немиров. — «Думал, что можно просто так свалить меня, но даже представить себе не мог, что меня специально поставили перед ним, как мишень».
Всё получилось ровно так, как обещал Ленин. Никакого обмана, ни в духе, ни в букве: Владимир Ильич сказал Аркадию, то тот будет «громоотводом» — так и получилось.
Немиров сам согласился на это, поэтому обижаться на политические перипетии, обрушивавшиеся на его голову, было бы глупо.
«Да и перипетии-то были…» — подумал он. — «Ну, повоевал в Маньчжурии — да я до этого скакал по горам, с винтовкой наперевес… Так даже лучше получилось, хотя горный воздух был очень полезен, если бы не летающие в нём пули…»
— Скоро, Аркадий, всё закончится, — пообещал Ленин.
Насколько известно, Ленин ходит домой только чтобы помыться и одеться в чистое — всё своё время он проводит в кабинете, а также в выездах.
Сотни людей посещают этот кабинет, получают ценные указания и убывают на свои рабочие места, здесь принимаются ключевые решения, определяющие курс страны. В этом кабинете вся исполнительная власть СССР.
— А что будет потом? — поинтересовался Немиров.
— А потом всё снова начнётся, — улыбнулся Ленин.
— Я слаб в метафорах, — признался Аркадий.
— Что ж, тогда объясню для слабометафорных, — вздохнул Владимир Ильич. — Троцкий и его подпольная группировка большей частью выявлена. Мы не ожидали такого масштаба, а также недооценили всю степень народного равнодушия к его персоне, но поставленных целей добились. Твоя роль громоотвода выполнена — больше мы тебя в такой роли использовать не будем. Теперь пришла очередь Свердлова.
— А он не расстроится? — спросил Аркадий. — Это ведь будет означать, что…
— Он и так знает, что я не вижу его своим преемником, — прервал его Ленин. — Ты, как ты метко выразился, списан, поэтому скоро сможешь спокойно возвращаться к своей архиважной работе. За задержки, вызванные этой акцией, прошу прощения.
— Да я не обижаюсь, — равнодушно повёл плечами Немиров. — Что будете делать с Троцким?
— Готовится главный удар по нему, — ответил Ленин. — Товарищ Троцкий уже что-то чувствует, поэтому старается абстрагироваться от специальной комиссии, но это ему поможет мало. Он сам позаботился о том, чтобы в статьях о специальной комиссии всегда мелькала его фамилия. Мы используем тебя, Аркадий, в последний раз, но уже косвенно — поруганная честь красного офицера, героя войны, нечистоплотные члены партии, преследующие корыстные интересы и всё в этой манере.
— Я имею в виду что-то более физическое… — осторожно пояснил Аркадий.
— Нет, — покачал головой Владимир Ильич. — Победа над Троцким должна быть чистой. Он должен быть уничтожен как политическая фигура, а не как человек.
Немиров в этот момент подумал, что Ленин, к этому моменту, должен быть надёжно мёртвым. Но оказалось, что
