даже сейчас Он не умер, Он только изгнан.
Мадрак опускает голову, закрывает лицо руками.
– Я не верю тебе! Я не могу…
– Но это правда, и ты играл во всем этом свою роль, малодушный жрец, богохульник и отступник!
– Замолчи, Сет! – кричит Анубис. – Не слушай его, Мадрак. Он видит твои слабости, как видит их и у всего, что попадается ему на пути. Он пытается вовлечь тебя в борьбу иного сорта, чтобы боролся ты с самим собой и пал жертвой вины, которую он для тебя измыслил. Не обращай на него внимания!
– Но вдруг он говорит правду? Я был безучастным зрителем и ничего не сделал – и даже воспользовался…
– Так ты и поступил, – говорит Сет. – Вина в основном моя, но я ношу ее гордо. Хотя и ты сыграл свою роль в происходящем. Ты присутствовал и наблюдал, прикидывая, какая тебе с того может быть польза, в то время как Он, которому ты служил, был сбит на колени…
Анубис наносит ему чудовищный удар.
– Итак, как я понимаю, ты пришел к определенному решению, и это твой ответ: ты пытаешься настроить Мадрака против меня. Не выйдет. Он не так легковерен, как ты полагаешь, – не так ли, отец?
Мадрак не отвечает, а продолжает глядеть в иллюминатор.
Сет пытается высвободиться из своих пут, но ему это не удается.
– Анубис! За нами погоня!
Анубис отходит от Сета, растворяется в темноте. Свет по-прежнему бьет Сету в лицо.
– Это Колесница Десяти, – говорит Анубис.
– Леди Изиды? – интересуется Мадрак. – С чего бы ей преследовать нас?
– Ведь Сет был когда-то ее возлюбленным. И может быть, остается им по сию пору. А, Сет? Что там у вас?
Но Сет не отвечает.
– Как бы там ни было, – говорит Мадрак, – она приближается. Сколь сильна Красная Ведьма? Она не причинит нам неприятностей?
– Она не так уж сильна – хотя бы потому, что боялась своего давнего господина, Озириса, веками скрываясь от него, – а я заведомо не слабее Озириса. Женщине нас не победить, особенно когда мы зашли так далеко.
Мадрак опускает голову, что-то бубнит, начинает бить себя в грудь.
– Прекрати! Не будь посмешищем.
Но Сет смеется, и Анубис с рычанием поворачивается к нему:
– За это я вырву у тебя из груди сердце!
Но Сет поднимает окровавленную левую руку, которую ему удалось выпростать из оков, и протягивает ее перед собой.
– Попробуй, пес! Одна твоя рука против одной моей! Твой жезл и любое другое оружие против левой руки Сета! Подойди поближе!
И глаза его горят, словно солнца-близнецы, и Анубис отшатывается подальше, чтобы он его не достал.
Лучи света продолжают слепить и ввинчиваться в глаза Сета.
– Убей его, Мадрак! – кричит Анубис. – Он нам больше не нужен! На тебе же Рукавица Силы! Ему не устоять против нее!
Но Мадрак не отвечает, а причитает, ударяя себя в грудь:
– Прости меня, Кто-Бы-Ты-Ни-Был или Не-Был, где бы Ты-Ни-Мог или Не-Мог-Быть, за те деяния и недеяния, которым я потворствовал или не потворствовал, как тоже могло быть, только что происшедшим событиям. Ну а в случае…
– Тогда отдай мне рукавицу! – кричит Анубис. – Скорее!
Но Мадрак, не слушая его, продолжает каяться.
Дрожь пробегает по скорлупке, и, поскольку поэт и волшебник весьма в этом поднаторел, дважды запечатанная дверь распахивается настежь, и входит Врамин.
Он размахивает тростью и улыбается.
– Как ты? А ты?
– Возьми его, Мадрак! – кричит Анубис.
Но Врамин проходит вперед, а Мадрак не может оторвать глаз от иллюминатора и продолжает бормотать.
Тогда Анубис поднимает перед собой свой жезл.
– Ангел Седьмого Поста, падший, изыди! – говорит Анубис.
– Ты используешь мой былой титул, – говорит Врамин. – Теперь я Ангел Дома Мертвых.
– Ты лжешь.
– Нет. По назначению Принца я занимаю твой прежний пост.
Неимоверно изогнувшись и напрягшись, Сет высвобождает правую руку.
Врамин раскачивает перед собой подвеску Изиды, и Анубис отступает.
– Мадрак, я приказываю тебе, убей этого человека! – кричит он.
– Врамина? – говорит Мадрак. – О нет, только не Врамина. Он хороший. Он мой друг.
Сет высвобождает правую лодыжку.
– Мадрак, если ты не убьешь Врамина, то придержи хотя бы Сета!
– «Отче или не отче наш, иже еси, возможно, на небеси…» – заводит нараспев Мадрак.
Рычит тогда Анубис и наставляет, словно базуку, свой жезл на Врамина.
– Ни шагу дальше, – заявляет он.
Но Врамин делает очередной шаг.
Вспышка света падает на него, но ее гасят алые лучи из подвески.
– Слишком поздно, пес, – говорит поэт.
Анубис кружит, отступает к двери, возле которой стоит Мадрак.
Сет высвобождает левую ногу, растирает ее, встает.
– Ты мертвец, – говорит Сет и шагает вперед.
Но в этот миг падает Анубис от ножа Мадрака, который всадил лезвие ему в шею прямо над ключицей.
– Я не хотел причинить вреда, – говорит Мадрак, – и пусть это хоть частично оплатит мою вину. Пес сбил меня с пути истинного. Я раскаиваюсь. Я дарю тебе его жизнь.
– Глупец! – говорит Врамин. – Я собирался взять его в плен.
Мадрак всхлипывает.
Кровь Анубиса красными струями бьет на пол скорлупки.
Сет медленно опускает голову и трет глаза.
– Что будем делать дальше? – спрашивает Врамин.
– «…Да святится имя Твое, если есть у Тебя имя и хочешь Ты, чтобы оно святилось…» – говорит Мадрак.
Сет не отвечает, он закрывает глаза и погружается в сон, который продлится много дней.
Femina Ex Machina
И, тяжелая ребенком, лежит она внутри шасси машины. Стена кабинки откатилась назад. Проводники отпали от головы и спинного мозга, отключив ледяную логику, холодные фригидотронные банки памяти, категорический секс-комп-императив, питающие трубки. Она распрограммирована.
– Принц Гор…
– Да, Мегра. Не волнуйся.
– …ты развеял заклятие.
– Кто так чудовищно поступил с тобой?
– Ведьма Лоджии.
– Мать! Всегда она была необузданна в поступках. Мне очень жаль.
Он прикасается к ней рукой.
– Почему она так поступила?
– Она сказала, что причиной тому – факт, о котором я не знала: я ношу ребенка Сета…
– Сет! – И Гор оставляет на металлическом столе глубокие отпечатки своих пальцев. – Он взял тебя силой?
– Не совсем.
– Сет… Что ты чувствуешь сейчас к нему?
– Я его ненавижу.
– Этого хватит.
– Ему наплевать на жизнь…
– Знаю. Я больше не буду тебя о нем спрашивать. Ты отправишься со мною в Дом Жизни, Мегра из Калгана, и навсегда останешься там со мною.
– Но, Гор, боюсь, что мне придется остаться здесь. Я слишком слаба, чтобы отправляться столь далеко, и время мое на подходе.
– Быть по сему. Мы задержимся здесь до поры до времени.
И она
