понимаю.
– Я тоже не вполне понимаю, как это произошло, но надеюсь, что ваш командующий мне объяснит. А также почему его люди преградили мне путь через ворота и напали на меня, это уже вторая его попытка лишить меня жизни самым изощренным способом.
– Ваше величество, я…
– Не пытайтесь меня убедить, будто вы не знаете, что Мансин захватил всю власть еще до того, как объявил себя императором в мое отсутствие, – без малейшей жалости прервала его я. – Я не желаю выслушивать оправдания. Если вы действительно преданы Кисии и трону, придется это доказать. Итак, что здесь происходит?
Генерал Русин нервно сглотнул и уже собрался возмутиться, но передумал.
– Ваше величество, – сказал он. – Похоже, матушка Ли велела этим священникам не пускать нас в казармы.
– Почему? – спросил генерал Рёдзи, остановив свою лошадь рядом со мной.
– Не могу сказать, Хаде, – ответил Русин. – Это как-то связано с левантийцами и их новым домом, и, честно говоря, я уже начал опасаться, что священники помутились рассудком – может, чем-то отравились.
– Ваше величество! – обратился ко мне один священник, шагнув вперед.
Нет, не просто священник, а матушка Ли, единственная женщина, получившая такой высокий сан.
– Матушка Ли, – сказала я, хотя и не встречалась с ней во плоти, только слышала рассказы о ее стойкости и мудрости. – Вы не могли бы объяснить, что происходит? Мне очень нужно туда войти, но вы, похоже, мешаете генералу Русину выполнять свой долг.
С решимостью человека, который мог бы пересечь всё поле боя, она прошла ко мне сквозь строй солдат перед казармой.
– Ваше величество, – повторила она, низко поклонившись. – Я здесь по просьбе Дишивы э’Яровен, левантийки из тех, кого привели сюда чилтейцы. Когда они захватили город, она прибыла с ними в качестве иеромонаха, но не ради славы и не из-за ненависти.
– Простите, вы сказали «иеромонаха»? – удивилась я. – Левантийка? Женщина?
– Да, ваше величество, и это само по себе чудо, и она попросила меня о помощи как священника и женщину. Я пыталась добраться до вас за воротами, но меня не пустили, как и других, чтобы я не смогла вести с вами переговоры от ее имени.
Дишива. Имя звучало знакомо, возможно, я слышала его от Раха, но не успела я удивиться, как матушка Ли продолжила:
– Она хочет только, чтобы ей позволили выйти из города вместе с секретарем Аурусом и его солдатами, и, если вы дадите обещание пропустить их и не проливать кровь, они просто уйдут.
– С чего бы им это делать? Ведь они одержали победу и захватили город.
За моей спиной конь генерала Русина начал беспокоиться.
– Ваше величество, – сказал генерал. – Надо пройти во дворец. Кто знает, что задумал Мансин.
Он прав, мне нужно было выяснить, что они с доминусом Виллиусом задумали. И спасти Сичи, чтобы ее не успели силой выдать замуж, и все же я не сдвинулась с места.
– Объясните, что будет, если я отдам приказ выпустить отсюда чилтейских солдат, не причинив им вреда? – спросила я, снова повернувшись к матушке Ли.
– Что-что? Об этом не может быть и речи, ваше величество! – воскликнул генерал Русин, но я выжидающе смотрела на матушку Ли.
– Секретарь Аурус пообещал левантийцам землю в качестве возмещения ущерба, – сказала она, не обращая внимания на слова генерала. – Но если он здесь умрет или потеряет лицо перед Девяткой, то не сможет выполнить свою часть сделки.
– Земля в качестве возмещения ущерба, – прошептала я.
Это так не похоже на планы заклинательницы Эзмы завоевать степи.
Генерал Русин хмыкнул.
– Никто из Девятки никогда такого не пообещает! Вас обманули, матушка Ли. Если мы выпустим этих солдат, они зальют улицы кровью! Ваше величество, эти люди захватили наш город, нельзя позволить им уйти.
Император Кин никогда бы так не поступил, как и его предшественник, император Лан. Даже мой отец был слишком привержен традициям, чтобы хотя бы задуматься о другом пути. Сичи сказала, что мы должны проложить новые дороги, построить новый фундамент, и прямо противоположное тому, что сделал бы Кин, казалось очень хорошим началом. Я хотела воссоздать империю заново, а не продолжать разрушение.
– Мы в долгу у левантийцев, – сказала я достаточно громко, чтобы все вокруг услышали. – Не только потому, что они спасли Симай, но потому, что помогли защитить Когахейру и Сян. Они не всегда были нашими союзниками и, возможно, больше никогда ими не будут, но, если они обращаются ко мне с такой просьбой, я приказываю пропустить чилтейских солдат, не трогая их, чтобы левантийцы могли получить справедливое возмещение. Пусть щедрость чилтейцев ослабит наших врагов, а не союзников.
– Но, ваше величество… – буркнул генерал Русин, вытаращив глаза.
– Генерал Русин, вы забыли, что к титулу, которым вы меня назвали, следует приложить уважение и послушание. Таков мой приказ. Если вы не желаете подчиняться, скажите это перед всеми, и я с удовольствием лишу вас звания.
Он открыл рот и тут же закрыл, но потом снова разинул как рыба, а по моим жилам разлилась горячая радость от того, что удалось заставить его умолкнуть.
– Прекрасно, похоже, вы хорошо меня поняли, генерал. А теперь, как мне кажется, я могу предоставить дальнейшее матушке Ли. Капитан Кирен с небольшим отрядом останется с вами, матушка. Да, кстати, генерал, с этой минуты вы подчиняетесь матушке Ли.
– Матушке…
– Да, генерал. И, учитывая, что в других казармах тоже есть солдаты, я не хочу узнать, что про них якобы случайно забыли. Как только чилтейцы свободно выйдут из города, сообщите. Я буду во дворце.
– А… если они не уйдут с миром, ваше величество? – спросил генерал, нервно сглотнув. – Что делать тогда?
– Тогда даю вам разрешение сделать все необходимое для защиты Симая и его жителей, хотя уверена, что, если вы позволите матушке Ли этим заняться, она убедит чилтейцев, что в их интересах даже не пытаться.
Отступив от моей лошади, матушка Ли низко поклонилась.
– Ваше императорское величество, – сказала она, и я вспомнила слова Сичи о том, что власть держится не только на клинках и армии.
С гудящими в венах восторгом и предвкушением новых возможностей я вернулась к ожидающим на улице генералу Рёдзи с его отрядом, Тору и Нуру. Оба улыбались, и их одобрение еще больше меня воодушевило.
– Во дворец, генерал Рёдзи, – приказала я. – Но будьте начеку, неизвестно, что на уме у Мансина.
И снова вслед за генералом я поскакала по кривым улицам Симая, грохотом копыт предупреждая каждого, солдата или горожанина, чтобы убрались с дороги. При необходимости генерал Рёдзи или еще кто-нибудь окриком отгонял людей, но
