— Нон, действительно, как-то странно здесь сидеть. Может, нам место поменять?
— Девочки, идите, не страдайте, — вздыхает Нонна.
— Начинается…
— Нет, правда, идите. Я тут одна… Послушаю голоса, если услышу Олега, выйду и все скажу ему.
— Сирота ты наша. Мученица! — шепотом кричала Соня. — Святая Инесса, покровительница радио! Знаешь святую Инессу? Она слышала голоса, и поэтому запросто может считаться покровительницей радио.
Юлю внезапно озарило:
— У меня идея! Сонька, ты иди, с этим Олегом пококетничай и замани его в кусты, а я буду выпихивать Нонку навстречу счастью.
Нонна вспыхнула, а Соня постучала кулачком по голове в сторону Юли — мол, думай, что говоришь.
— Да не буду я с ним кокетничать. Он — Нонкин.
— Он не мой! — открещивалась Нонна. — Делай с ним что хочешь.
— Нет, твой.
— Нет, не мой.
— Нет, твой.
— Да не ссорьтесь вы. Вон он идет.
Действительно, по тропинке от залива к детской площадке приближался Олег. В руках у него сумка Нонны и ее мобильный телефон, который беспрерывно звонит, рассыпаясь бисером восточных мотивов.
— Почему у него моя сумка? — тревожно спрашивает Нонна. — И мой телефон? — она уже сердится и, ломая ветки, вылезает из укрытия.
Олег немного удивился ее внезапному появлению, но удовольствия не скрыл — обрадовался.
— Почему у вас моя сумка? — требовательно спрашивает Нонна и собирается шагнуть навстречу своему голосящему телефону, дабы с праведным негодованием выхватить его из коварных рук Олега Шершневского. Но что-то мешает. Что-то держит за ее кофту. Она думает, что это подруги решили подшутить, но это всего лишь одна из веток зацепила край ткани и тянет назад. А Нонна все вырывается и потому тянется вперед, а Олегу кажется, что именно к нему она протягивает руки. Он воспринимает ее жест как призыв и бросается обниматься. Нонна отпрыгивает в сторону, и раздается треск рвущейся ткани. Олег заинтересованно заглядывает за плечо Нонны.
— Что там у вас? — деловито спрашивает он.
— У меня?!
— Что-то порвалось.
— Не ваше дело. Почему вы все время берете мои вещи? Мою пьесу, мой телефон, мою сумку? Что у вас за манера такая?
— У меня?! Это вы всюду раскидываете свои вещи. У вас телефон уже битый час надрывается. Я ищу вас, ищу.
Олег вешает на нее сумку, вкладывает ей в руки телефон и оказывается в непосредственной близости от Нонны. А Сонька с Юлей любуются сценой из кустов.
— Нет, это не Золушка! — шипит Соня Юле. — Это Снежная Королева какая-то! Так бы и дала по лбу!
Юлька высовывает руку из кустов и щипает Нонну за бок.
— Ой! — кричит та. — Что вы себе позволяете?!
— Я? — изумляется Олег.
— Отдайте мне мою пьесу!
— Меняю важную информацию о пьесе на одно свидание.
— Нет!
— Да!
— Нет!
И Олег демонстративно двинулся в сторону дома.
— До свидания! — сказал он напоследок.
Сейчас он уйдет, успела подумать Нонна.
— Придурошная, он сейчас уйдет, — шепчет Соня.
— Нет! — закричала Нонна и Соне, и уходящему Олегу.
— Свидание! — останавливается Олег.
Нонна стонет:
— Хорошо…
Конечно, отлично, потому что он уже целовал ее и шептал, боясь оторваться от губ:
— Неужели не помнишь ничего?
— Помню.
Он осторожно отпустил ее и ушел. Из темноты послышался его голос:
— Свидание. Ты обещала.
Девочки вылезли из кустов и синхронно грозят Нонне кулаками, будто последние годы своей жизни репетировали слаженность движений. Телефон захлебывался в восточной патоке выбранного Нонкой звонка.
— Ответь, замороженная. Оглохнем ведь.
— Алло! Я ничего не слышу. Кто это? Миша? Ничего не слышу, — хрипло говорит Нонна и нажимает на кнопку отбоя. Не до этого ей сейчас. — Ну и что вы на меня уставились? Да, вот так, вот так!
И снова: «Господи, прости!» — и Нонна входит в темный подъезд.
— Да, детка, я уже поднимаюсь по лестнице. Открывай дверь через минутку. Да, хорошо отдохнула. Сейчас расскажу. У нас во всем доме света нет или это только на лестнице?
Держась за стены, чтобы не упасть, она искала ногами ступеньки. Все-таки странная вещь темнота. Не пугает — Нонна потомственная ведьма — просто все меняет. В темноте уютно думать, но, например, невкусно курить. Так Федя говорил. Еще ступенька, и еще. А, собственно, почему она Федора вспомнила? О чувстве вины перед ним Нонна еще успеет подумать. Еще ступенька, и еще одна. А с Олегом было так приятно целоваться. Почти дошла Еще немого, один пролет, и… Нонна кричит от ужаса: ее нога наткнулась на что-то теплое и мягкое! На что-то живое. На крик выскакивают и Араксия Александровна, и Миша, и соседи. Свет их квартир льется на лестничную площадку, и Нонна видит Федора, сидящего на ступеньке, и большой чемодан.
— Здравствуй, Нонна, я приехал. Я звонил весь вечер, но почему-то не мог дозвониться.
Она опускается по стенке на грязный пол. Слишком длинный день.
_____
Соня и Юля пьют кофе, Нонна — минеральную воду без газа. Соня пододвигает к Нонне блюдечко с тортом. Нонна с ужасом его отталкивает. Юля поясняет:
— Она шашлыка вчера натрескалась, у нее сегодня разгрузочный день.
— Девочки, положение критическое, — заявляет Нонна.
— Что такое? Подумаешь, между двух мужиков оказалась.
Соне-то что. Соня хорошо знает, что женское тело располагается во времени и в пространстве, в том числе и так. Однако Нонку печалит не геометрия жизни, а непознанная ее суть.
— Нет, мужики — это ерунда. Все ерунда по сравнению с мистикой жизни, — говорит она.
— Опять… Если мистика началась, значит, положение действительно хреновое.
— Разве вы не понимаете, что книга, которую мы пишем, каким-то мистическим образом влияет на реальность, — горячо убеждает Нонка и теребит край тетрадки.
— Нонна, не надо себя корить за переедание, — утешает Соня. — Подумаешь, два мужика, два шашлыка. Ну что ты себя коришь! Что теперь, всю жизнь минералку без газа пить? Подумаешь, шашлык!
— Она съела два с половиной, — уточняет Юля, а Соня облизывает ложку и замахивается на подругу.
— Так бы и треснула.
— А что такое?! Я правду говорю. Ребенок не доел, а Нонка как коршун налетела и — нет шашлыка.
— А тебе завидно! Чревоугодница! Ты теперь должна только чувствами питаться!
