Бастиан схватил меня за руку и потянул за собой из ряда. За нами проследило несколько пар глаз. Он затащил меня в конец зала и остановился в небольшом укромном месте за колонной. Острые складки прорезали кожу между его бровями, когда он смотрел на меня сверху вниз.
– Что?
– Я пытаюсь все объяснить и извиниться… а ты никак не реагируешь.
– Тогда продолжай. – Он сложил руки. – Объясняй.
Глубоко вздохнув, я расправила плечи.
– Я не хотела выходить за него замуж – никогда не хотела. Я не выбирала его. Он ужасный, и все же я прикована к нему. – Мои глупые глаза наполнились жгучими слезами, когда я осознала весь ужас своего положения. Я могла сменить имя, но по-прежнему была заточена в ловушке этого брака. Я стиснула зубы в отчаянной попытке не заплакать.
Бастиан сильнее впился пальцами в свои плечи, слегка поддавшись вперед.
– Честно говоря, я была бы только рада, если бы стала вдовой. Все было бы проще. – Я никогда раньше не признавалась себе в этом, хотя мне часто снились сны, в которых из чужой страны приходило сообщение о смерти Робина. Худшей частью этих снов было пробуждение. – Но я не вдова. И я позволила тебе думать обратное, потому что я до сих пор нахожусь в этом браке не по своей вине. Мое сердце не принадлежит ему.
Оно принадлежит тебе. Но как я могу сказать это, когда он продолжает смотреть на меня с таким холодным безразличием: передо мной был скорее незнакомец, чем тот, который заботился обо мне.
Поэтому я сглотнула и сказала самое близкое к этому, что могла:
– Я не лгала, когда говорила, что я твоя. – Мой голос надломился, и из глаза вырвалась бестолковая слезинка.
Складки между его бровей смягчились, став менее сердитыми и более… растерянными? Или, быть может, грустными? Он поймал слезинку костяшкой пальца, и нежности в этом касании хватило, чтобы разбить одну жизненно важную часть меня.
Но я не хотела, чтобы он жалел меня, потому что я плакала. Я хотела, чтобы он понял. Я хотела, чтобы он по-прежнему хотел меня. Нижняя губа задрожала, и я прикусила ее, вопросительно взглянув на него.
Он долго смотрел на меня: сияющая глубина его глаз скрывала в себе столько же тайн, сколько и луна. Наконец он выдохнул, опустив плечи, и во мне затеплилась надежда.
– Ты по-прежнему замужняя женщина, – его рот, подбородок и плечи напряглись, а серебристые глаза стали такими же далекими, как луна. – Ты не можешь быть моей.
Я впилась ногтями в ладони, чтобы держать себя в руках, – боль в груди была невыносима.
Он отстранился, и складки между его бровей снова стали резкими.
– И все, что я сказал вчера вечером, – правда. Я видел, как ты смотрела на меня, когда обо всем узнала. Я знаю, что ты теперь обо мне думаешь.
До боли сжав челюсть, я покачала головой.
Но он кивнул.
– Я решил, что моя королева важнее моего отца. Я променял его на свое положение при дворе. – Он наклонился ближе, слегка ухмыльнувшись уголком рта, словно он жалел о том, что принес плохие новости. – Я знаю, ты хочешь, чтобы это было ужасным недоразумением. Я знаю, ты хочешь, чтобы я в тайне оказался каким-то героем. Но я же говорил тебе, что есть истории, в которых я злодей.
И где была ложь? Разве она могла спрятаться среди этих и тех слов, что он произнес вчера?
Я перетасовала все его слова, а когда ничего не нашла, готова была разорвать каждое из них. Отчаяние сдавило горло.
Он больше не хотел меня. И как бы это ужасно не звучало, это было даже хорошо, потому что он оказался не тем, кого я знала… или думала, что знала.
– Когда я разрубал его на части, я отлично понимал, что делаю, Кэтрин. – Он произнес это тем же мягким голосом, которым обычно говорил со мной в минуты нашей близости. – Точно так же ты отлично понимала, что делала, когда решила скрыть свое замужество от меня.
Я вздрогнула.
– Это совсем разные вещи.
Он фыркнул.
– Да, ты никого не убила, но я, по крайней мере, никогда не лгал о своих преступлениях. Все знают, кто я и что я. Ты прекрасно знала, о кого ты терлась на той вечеринке. Я же узнал о тебе, только когда появился твой муж.
И все. Вторая доза его кислотного яда.
Яд заструился по моим венам, как медленная смерть, когда он отступил и вернулся к слушать объявление о помолвке.
Бастиан не был каким-то недопонятым героем с толикой жестокости, вызванной необходимостью защищаться. Я не знала, почему он решил мне помочь в забеге или спасти от дяди. Но это не делало его моим союзником. Это не делало его моим кем-то.
Потому что он вообще не был моим.
Глава 73
Когда все речи были сказаны, лакеи вынесли стулья из оранжереи, чтобы освободить место для фуршета. Тропические цветы вокруг меня не имели ни цвета, ни аромата. Вино было безвкусным. Болтовня Эллы и Перри едва ли доносилась до меня.
Я ходила за ними, умудряясь сохранять контроль. Если бы кто-то пристально наблюдал за мной, то заметил бы, что для леди я пью слишком много. Я ставила пустые бокалы рядом с цветочными горшками и брала свежий напиток каждый раз, когда мимо меня проносили поднос.
Кстати, о пристальном наблюдении…
– Кэт? – Перри дотронулась до моего плеча, глядя на меня с обеспокоенной улыбкой.
Элла сжала другое мое плечо, и я перевела взгляд с нее обратно на Перри.
– Она спросила, все ли с тобой в порядке.
– Ты сегодня очень тихая, и… – Своими зелеными глазами Перри скользнула по моей щеке.
Возможно, я бы справилась с одной Перри, но когда глубокая складка пролегла между бровей у Эллы, – которая сама советовала не хмуриться, потому что это вызывает морщины, – у меня ком стал в горле.
Я отпила вина, чтобы смыть эту тяжесть, и, прижав бокал к груди, спросила:
– Что вы делаете, когда узнаете, что кто-то оказывается не тем, за кого вы его принимали?
Элла поджала губы, ее тонкие ноздри раздувались.
– Когда кто-то показывает тебе, кто он есть на самом деле, верь ему.
Перри нахмурилась.
– Да, но… не всегда все так просто. – С ласковой улыбкой она забрала у меня пустой бокал и взяла меня за руку.
Ее нежный взгляд вернул меня в детство. Если бы вокруг нас никого не было, я бы заползла
